Ключ к искуплению

— Кто тебе это сказал? Далеко не все способны скопить достаточно денег на покупку помощника из Дома Жизни. К тому же каждый Воскрешенный нуждается в особом уходе. И чем он старше, тем сложнее становится содержать его в приемлемом виде.

— Гниет что ли?

— Да, процесс разложения продолжается. Замедляется, но не останавливается. Иногда таких работников перепродают за половину или даже четверть от начальной стоимости. Их используют на тяжелой работе, вдали от людей.

— А как же договор? Ведь по нему человек даже после смерти может помогать своим родственникам.

— Сам придумал? — усмехнулась Дарина. — При заключении договора действительно выплачивается небольшая сумма. С этих пор тело человека, после его смерти, полностью принадлежит Дому Жизни. И только он решает, кому его продать после воскрешения.

Сергей почесал затылок.

— Но ведь мертвецов должно быть много. Откуда такие цены?

— Поднимаются далеко не все. Процесс долгий и сложный. Основная часть обрабатывается особым образом и захоранивается в Могильниках.

— И что там делал господин Вятич?

— Не знаю. Могильники – вотчина адептов Дома Жизни и Дома Исцеления. Маги туда не ходят.

— Почему?

— Не принято. Кроме того Могильники защищены множеством заклинаний. Некоторые из которых… неприятны, что ли, адептам Золотых башен.

— И все же он туда пошел. Сам. А мы можем осмотреть эти Могильники? Нам нужен центральный. Так?

— Так. Только пока мы не знаем точного места, нам должно очень сильно повезти, чтобы наткнуться на его следы. Тем более – дождь.

— Что же делать? Обратиться к магам? В конце концов, я… то есть господин Вятич – один из них.

— Нет – это опасно. Мне показалось, в Малом Собрании не все спокойно. Не стоит просить у него помощи. Тем более, они для того меня и наняли, чтобы я отыскала следы – не они.

— Темные дела у вас творятся. Никому нельзя доверять.

— Темные, — вздохнула Дарина.

Девушка стояла, облокотившись на один из столов – и Сергей то и дело ловил себя на том, что откровенно пялится на ее ноги. В высоком разрезе они смотрелись очень притягательно. Он глубоко вздохнул. Только–только чуть не протянул собственные ноги, а туда же. Но как же хороша, чертовка. Впрочем, Дарина будто и не замечала его взглядов.

— Ты все еще хочешь идти со мной? — спросила она.

— Конечно! Спрашиваешь.

— Вдруг передумал. Хотя оставлять тебя одного опасно. Это мы уже проверили.

— Куда мы пойдем?

— В Наслаждение болью.

Сергей помнил это название. О нем говорил Сборщик.

— Что это?

Дарина загадочно улыбнулась.

— Я была там всего раз. Уже давно. Место странное. Опасное. Я бы ни за что не пошла туда снова, если бы оставался другой способ узнать о смерти Вятича. Но другого способа я не вижу.

— Нас там ждут?

— Да. Мне удалось договориться об аудиенции, — лицо девушки перекосилось, словно она надкусила кислый лимон.

— Тебя что‑то беспокоит?

— Да. Слово Госпожи твердо, но изменчиво. И это пугает меня.

— Госпожа? Ее так зовут?

— Она так себя называет.

— И когда нас ждут?

— У тебя есть три дня, чтобы набраться сил.

Глава 8

Жизнь – это непрерывный праздник. Но не всегда твой.

В воздухе стоял густой запах сырой рыбы и тины. Казалось, рыбой здесь провоняло все: камень под ногами, деревянные балки и поручни, канаты, парусина. Сергей даже умудрился нацеплять на себя рыбью чешую. Причем непонятно где. Вроде бы шел аккуратно. И, тем не менее, в свете огромной луны, лениво ползущей над горизонтом, он видел на рукавах собственной куртки тускло поблескивающие чешуйки.

Плевать, не до них. Куда важнее смотреть по сторонам. В крадущихся вдоль улицы тенях ощущается угроза. Там никого нет. Сергей знал. И все же не мог избавиться от преследующего его чувства опасности. Он то и дело резко оборачивался на малейший шум, на каждую иллюзию движения.

Даже Дарина, идущая рядом, напряжена, точно натянутая струна. Не показывает вида, но Сергей уже успел немного изучить ее: сощуренные глаза, сжатые в кулаки руки, полнейшая собранность. Она больше не выглядит той беззащитной девчонкой, какой показалась ему недавно – три дня назад, одетая в длинное платье с разрезами. Теперь Дарина превратилась в опасную хищницу, вышедшую на охоту.

Они шли по каменной набережной, и влажный ветер обдувал им лица. Он же приносил негромкие звуки набегающих волн и поскрипывание деревянных судов, оставленных за спиной. От набережной дальше, в бухту, убегали деревянные мостки. На одном из них Сергей заметил сидящего человека. То ли моряк, то ли работник порта – он сидел, не шелохнувшись, уставившись на луну.

Сергей тронул Дарину за руку, указал на человека. Девушка только отмахнулась, кивнула вперед. Там ровная набережная теряла свои правильные очертания и переходила в нагромождение больших камней. Настоящих валунов. Странно, что их до сих пор не раскололи и не растащили на стены или фундаменты. Из тени валунов вышли двое. Замерли в молчании.

— Воняет тут, — проговорила Дарина, остановившись в паре метров от молчаливой парочки.

— Ветер с воды – всегда вонь, — отозвался приглушенный мужской голос.

— Есть чем смочить горло?

— Только козлиная моча. Но холодная.

— Подойдет.

«Что за бред?» – думал Сергей.

— Спокойно, не шевелитесь, — послышалось из‑за спины. — И оборачиваться не надо. Оружие при себе есть? Сдаем скорее.

Сергей только развел руками. Дарина выудила из широких рукавов несколько метательных кинжалов. Еще пара кинжалов показалась из голенищ сапогов.

— И это все? — поинтересовались из‑за спины. — Обыскать.

Их обыскали – не особенно церемонясь, но и не наглея.

— Пустые.

— Вам завяжут глаза, — продолжал невидимый голос. — Впереди вас ожидает небольшое путешествие. Отказаться можно, но только сейчас. Потом будет поздно.

— А что будет потом? — спросил Сергей. Он почти физически ощутил, как напряглась Дарина. Да уж, с вопросами надо быть аккуратнее.

— Ничего не будет…

В спину Сергея уперся острый металл.

— Вас убьют. Еще вопросы? Нет? Дивно.

Идти в полной темноте оказалось непросто. Мало того, что под ногами то и дело попадались камни, а вскоре началась длинная лестница со стершимися ступенями, так проводники не удосуживались даже предупредить о близких препятствиях. Сергей дважды чуть не падал, а раз ощутимо задел плечом за что‑то острое. Судя по отрывистым репликам Дарины, она испытывала те же трудности. И все же они шли.

Запах рыбы и тины сменился удушливым смрадом гниющих водорослей. Звуки сделались более отчетливыми, появилось протяжное эхо. На пути вроде бы попадались другие люди, но Сергей не был уверен. Дважды ему казалось, что откуда‑то сверху раздается шепот, сыплется мелкая каменная крошка. А потом их ждала лодка и однообразные звуки опускающихся в воду и поднимающихся весел. Время потянулось медленно и тоскливо. Гребцы успели несколько раз смениться, прежде чем деревянное судно ткнулось во что‑то твердое.

Наконец‑то представилось возможность размять затекшие ноги. Но на этот раз идти пришлось недолго. Небольшой подъем, раскрывающиеся двери – судя по звуку, большие. От хлынувших в лицо звуков и запахов Сергей чуть было не задохнулся.

— Добро пожаловать в Наслаждение Болью, — проговорили рядом – и повязка с глаз исчезла.

Сергей зажмурился. Его толкнули в спину, понуждая идти. Когда глаза привыкли к свету, картина внутренних помещений таинственного заведения начала складываться. Вернее, пока только одного помещения.

Наверное, в основу Наслаждения Болью некогда были положены восточные гаремы, здесь доведенные до пика своей разнузданности и развращенности. По обе стороны от длинного широкого коридора, выложенного крупной плиткой, разместились многочисленные секции–комнатки, отделенные друг от друга полупрозрачными шторками. Некоторые шторки были задернуты, другие – открыты. Но даже закрытые мало что скрывали. Комнатки просвечивались насквозь, будто неведомый архитектор нарочно разбросал светильники таким образом, чтобы создать иллюзию одного, единого пространства. А шторки в этой иллюзии – не больше чем облака, воздушные и невесомые.