Страница 93 из 190
— Вот твое секретное слово, — сказала она. — Свиньи. По-моему, для тебя это символично.
— Это был всего лишь пароль, — пробормотал он, рассеянно кивая. — Я не имел в виду…
«Жемчуг перед свиньями… — вспомнила Мария. — „Не мечите жемчуг перед свиньями“. Может быть, моя семья в Магдале — как эти свиньи, тупые, не способные понять? Они накинулись на меня, как это стадо свиней».
Свиньи продолжали падать с обрыва, истошно визжа. Исцеленный человек неподвижно, как мертвый, лежал у ног Иисуса.
Солнце уже село за холмами, когда последние из свиней бросились вниз. Огромное стадо погибло полностью. Свиные туши грудами лежали на берегу и покачивались на воде.
Мария и Иоанна утирали лоб исцеленного человека мокрыми тряпицами и пытались привести его в чувство. Глаза он наконец открыл, но был очень слаб, настолько, что ему приходилось придерживать голову. Обе женщины помнили эту слабость.
— Ему надо поесть. И прикрыть наготу, — промолвила Мария и вспомнила ту добрую женщину, которая пожертвовала ей свой плащ, когда она была в схожем положении. — Хоть чем-нибудь.
Петр предложил свой плащ, Филипп — лишнюю тунику, Симон снял с себя сандалии. У Андрея нашлось несколько смокв и немного пресного хлеба.
Наконец исцеленный медленно присел, но продолжал пребывать в ошеломлении и, похоже, мало что мог вспомнить. Марии и Иоанне это тоже было знакомо.
— Кто ты? — спросил он наконец, слабо повернув голову.
— Это Иисус, — объяснила Мария. — Святой человек, который обладает властью изгонять демонов. Точно так же он помог мне. И ей. — Она указала на Иоанну.
— Тебя исцелил Господь, — сказал Иисус. До мертвых свиней ему, похоже, не было дела.
Некоторое время человек озирался по сторонам, потом сбивчиво проговорил:
— Ты спас меня.
— Господь спас тебя, — терпеливо повторил Иисус.
— Никто не мог это сделать, — прошептал исцеленный. — Я страдал долгие годы, ко мне призывали множество известных святых людей, и все без толку. — Он с удивлением оглядел себя. — Мне так долго пришлось быть зверем. Одежда! Что за чудо!
Он погладил тунику и плащ, а потом внезапно схватил Иисуса за руку.
— Позволь мне пойти с тобой! Позволь мне остаться с тобой! Я хочу быть вместе с другими твоими последователями!
— Нет, — тихонько промолвил Иисус.
Мария испытала настоящее потрясение. Ведь он же все время принимал тех, кого спасал?!
— Но мое место здесь. Я чувствую это! Я не хочу покидать тебя! До сего времени я…
— Нет.
— Ты не можешь так поступать! Я должен быть с тобой! У меня больше никого нет! — Исцеленный человек заплакал. — Ты не можешь бросить меня, после того как спас!
— Разве у тебя нет семьи? — ласково спросил Иисус.
— Была, — сказал человек. — Но я не знаю… это было так давно… и я так изменился. Того, что было, уже не вернуть.
Иисус посмотрел на него, и Мария почувствовала, что он разрывается между жалостью и долгом. Иисус сочувствовал этому человеку, но он знал, что нужнее и лучше для каждого часто бывает не то, чего ему хочется.
— Верно. Былого не вернешь. Но ты живой свидетель того, что содеял Господь. Поэтому тебе дается задание, и задание трудное: ты должен вернуться домой и рассказать всем о милосердии Господа и о явленном Им чуде.
— Но я не хочу возвращаться домой! Меня не привечали там и раньше и не будут рады теперь!
— Вот почему я сказал, что это трудная задача, — молвил Иисус. — Вернуться к тем, кто смотрит на тебя сверху вниз, только ради того, чтобы свидетельствовать о Господе… Да, дело и вправду нелегкое. Но его возложил на тебя Бог, а не я.
В это время вновь послышались вопли. Новые стада свиней спустились по склону, и животные, увидев мертвые туши, принялись испуганно визжать. За свиньями появились и люди: поднятый демонами и свиньями шум переполошил всю округу. Взорам местных жителей предстала странная картина — множество туш под обрывом и в озере и маленькая группа людей, собравшаяся вокруг Иисуса.
— Что происходит? — требовательно спросил один из них, уставившись сначала на Иисуса, а потом, узнав одержимого, на него. Что тут случилось?
Трудно было сказать, что напугало селянина больше: вид мертвых животных или исцеленного человека.
— Этот человек избавлен от демонов, — заявил Иисус, после чего возложил руки на плечи исцеленному и развернул его лицом к слушателям.
— Иешуа! — воскликнул один из вновь пришедших. — Неужто это правда ты?
— Правда, — сказал одержимый. — Тот самый Иешуа, тот, которого ты знал всю свою жизнь.
Старый знакомец, однако, вместо того чтобы обрадоваться, испуганно отпрянул.
— Это невозможно! Он был безумен годами! Он даже сорвал с себя цепи!
Других местных жителей гораздо больше волновали мертвые свиньи.
— Что все это значит? Кто это учинил? — переговаривались они.
— Демоны, изгнанные из этого человека, вселились в свиней, — пояснил Иисус.
— А кто за них заплатит? — спросил один из людей. — Это же огромный убыток! Сотни драхм. — Он повернулся к Иисусу: — Ты будешь за них платить? Ты?
Иисус удивился.
— Это была плата за избавление вот этого человека, брата твоего. — Он указал на Иешуа.
— Он мне не брат! — заявил распалившийся хозяин животных. — Кто будет платить за свиней? Кто? Кто?!
Иешуа бросил последний умаляющий взгляд на Иисуса. Но Иисус покачал головой.
— Нет, — сказал он. — Ты должен остаться здесь.
— Убирайся отсюда! — заорал на Иисуса кто-то из толпы. Убирайся отсюда! Прочь! И не смей вообще появляться на этих берегах!
Разгневанные люди стали подбирать с земли камни, и Иисусу со спутниками пришлось срочно отступить к покачивавшимся на мелководье лодкам. Уже начинало темнеть. Вцепившись в борт, Мария представила себе, что Иисус и ее мог бы отослать домой как поступил с Иешуа, и у нее едва не подкосились ноги. Оказывается. быть исцеленной еще вовсе не значит оказаться избранной им, как она думала до сих пор. Слова, которые ои произнес в Вифании. а она тогда не обратила на них особого внимания: «Не ты выбираешь меня, но я выбираю тебя»— теперь гремели в ее ушах.
Почему я, а не Иешуа? Марии хотелось настоять на том, чтобы он отправился с ними, но Иисус высказался на сей счет решительно. Может быть, чтобы освободиться по-настоящему, полностью, Иешуа надлежит сделать в Гергесе что-то важное, такое, о чем ведомо только ему самому и Иисусу?
Было уже совсем поздно, когда они благополучно вернулись к тому месту, где разбивали лагерь в предыдущую ночь. Еще одну ночь предстояло провести под открытым небом, но Мария начала привыкать к такому образу жизни и больше не видела в нем ничего странного. Более того, собственный дом, в который всегда можно вернуться, постепенно превращался для нее не более чем в воспоминание.
— У лис есть норы, и у птиц небесных есть гнезда, а Сыну Человеческому негде преклонить голову, — сказал Иисус, когда они располагались на ночлег.
— Учитель, летом оно и ладно, но что мы будем делать зимой? — спросил Петр.
— А вот наступит зима, тогда и посмотрим, — спокойно ответил Иисус, расстилая на земле свой плащ.
Сама мысль о ночевке под открытым небом зимой, когда льют стылые дожди и дуют пронизывающие ветра, заставила Марию поежиться: она почти ощутила на лице колючие ледяные капли.
— Друзья мои, мы… — Неожиданно Иисус остановился и обернулся на какой-то посторонний шум.
Из темноты, покачиваясь, словно они висели в воздухе сами по себе, появились два зажженных фонаря. Потом из мрака выступили державшие их руки, а там и лица: одно оказалось знакомым лицом Иуды, а другое — давешнего набожного красавца.
— Так, Отец мой направил к нам еще двоих, — промолвил Иисус и поднялся на ноги. — Добро пожаловать.
Иуда, явно нервничая, вышел вперед.
— Я не знаю, что именно я буду делать здесь… — начал он.
— Господь знает, — улыбнулся Иисус. — Доверься ему.
Иуда рассмеялся.