Страница 87 из 190
Антина не отказался от намеченного брака с Иродиадой, несмотря на предупреждения и обличения Крестителя.
— Нет. То есть я хочу сказать — я там была, но видеть ничего не видела.
Что имела в виду Иоанна, Мария поняла сразу: демоны не позволили ей увидеть церемонию.
— Может быть, в данном случае оно и к лучшему.
Мария машинально подумала о том, попробовали ли Антипа его невеста ее семейный гарум и понравился ли он им? Обратили ли они внимание на особую печать на амфорах?
«Надо же, когда-то все это казалось мне жизненно важным, — промелькнула у нее мысль. — А теперь все, что осталось в памяти и на сердце от прежней жизни, — это моя дочь. О Элишеба!»
Само это имя ранило ее как нож, и в этот момент Мария отдала бы все на свете, лишь бы только подержать дочь на руках.
Мария настолько погрузилась в свои мысли, что даже не заметила внезапного, стремительного движения рядом с собой, и встрепенулась, лишь услышав шум неожиданно разразившейся схватки. Трое мужчин в капюшонах, якобы направляясь к Матфею, обогнули Клавдия, а потом неожиданно набросились на римлянина и сильным толчком сбили его на пол. Клавдий тяжело упал на спину, а трое нападавших одновременно выхватили из-под одежды зловеще сверкнувшие, изогнутые клинки.
Наемные убийцы!
Весь зал разразился криками, женщины визжали, кто-то порывался присоединиться к стычке, другие устремились к выходу. На мгновение все смешалось, Мария видела лишь клубок рук и ног, наносивших беспорядочные удары, а потом поняла, что Клавдий, чья солдатская выучка не подвела, хоть его и застигли врасплох, сумел вскочить на ноги, лишив своих врагов первоначального преимущества. Теперь они наседали втроем на одного, однако их превосходство было уже не столь очевидным.
— Смерть! Смерть! — орал один из нападавших. — Убейте его сейчас!
Когда Клавдий поднялся, один из противников бросился ему на спину, словно наездник, вздумавший обуздать дикого жеребца, тогда как другой попытался ударить римлянина ножом в грудь. Клавдий искусно отразил удар, ногой выбив нож из рук убийцы. резко развернулся и через спину швырнул повисшего на нем врага с такой силой, что тот, шмякнувшись о стену, упал без сознания. Он распростерся, рука его разжалась и выпустила нож. Клавдий ударил обутой ногой по его запястью, и Мария услышала треск костей, ломавшихся, как гнилые щепки.
Однако третий из нападавших бросился на Клавдия сзади, намереваясь нанести колющий удар в спину. Кинжал не достиг цели, запутавшись в складках тяжелого плаща. Капюшон убийцы откинулся, открыв заостренное, как у хорька, лицо, которое Мария видела раньше.
Человек, который ворвался в дом Сильвана, Симон. Так его звали. Симон!
— Симон! — словно со стороны услышала Мария собственный голос. — Симон! Остановись! Остановись!
Симон был настолько поражен, услышав свое имя, что на мгновение замешкался. Но Клавдию хватило этой секунды, чтобы поймать руку нападавшего, разжать мертвую хватку на своей шее и, продолжая выкручивающее движение, сломать эту руку. Послышался треск, не столь резкий, как в предыдущем случае, но тоже неприятный для слуха. А затем вопль Симона — отчаянный и какой-то обиженный, будто это на него внезапно напали.
Мария подбежала к нему и присмотрелась. Да, это был тот самый человек.
— Это ты виновата! — выкрикнул Симон. Глаза его выкатились от боли в сломанной руке, но кривого ножа он так и не выпустил. — Отвлекла меня своим криком. Все из-за тебя!
— Что из-за меня? — выкрикнула в ответ Мария, — Ну, убил бы ты этого римлянина, но уйти отсюда тебе все равно не удалось бы. Ты умер бы на кресте — и ради чего?
— Если ты этого не понимаешь, значит, ты из числа наших врагов! — прорычал зилот, и тут его глаза сузились, — Ну конечно, так и есть. Помню тебя, как же. Я просил убежища, а меня выставили из дома… А ты при этом улыбалась и кивала. Изменница! — Позабыв о боли, он негодующе сплюнул.
Клавдий качал головой и растирал запястья, дивясь тому, каким чудом ему удалось избегнуть смерти.
— Его все равно распнут, — промолвил римлянин, кивая в сторону Симона. — Что удавшееся убийство, что неудавшееся — тут разницы нет. Разумеется, для закона, а не для того, на кого покусились. Так что конец ждет всех троих.
К тому времени их уже окружили римские солдаты. Руки Симона связали за спиной, причем он держался так, словно получал от боли удовольствие. Парня, которого Клавдий приложил об стену, который так и не пришел в себя, рывком подняли на ноги, на того, у кого римлянин выбил нож, тоже наложили крепкие узы.
— Уведите их, — приказал Клавдий солдатам.
, Симон! — Это заговорил Иисус. До сих пор он хранил молчание, но сейчас его голос прозвучал на удивление весомо.
Похожий на хорька убийца поднял на него глаза.
— Симон, — повторил Иисус.
Клавдий удивился, но подал солдатам знак подождать.
— В чем дело? — буркнул Симон. — Пусть с этим покончат, дайте мне умереть за мой народ! Не нужно мне никаких проповедей, плевал я на римский суд, а заодно и на наши власти, потворствующие захватчикам. Кончайте скорее!
— Симон! — В голосе Иисуса было что-то такое, что заставите зилота умолкнуть. — Симон. Присоединяйся ко мне.
— Что? — Лицо Матфея побледнело и вытянулось.
— Нет! — возразил Клавдий. — Он напал на представителя Рима, а это измена. Он должен умереть.
— Изменники умирают все время, — сказал Иисус. — О чем ты спросила его, Мария? «Ради чего?» Ради чего он готов умереть? Это очень глубокий вопрос. Симон, разве ты не хотел бы сделать что-нибудь, способное на самом деле приблизить Царствие Божие? Ты ведь шел на риск ради этого, не так ли?
— Я ничего не знаю о Царствии, — сказал Симон.
Лицо его уже начало сереть от боли: шок проходил, и сломанная рука давала о себе знать все сильнее.
— А я думаю, что знаешь, — возразил Иисус. — Хочешь ли присоединиться к нам и узнать о нем больше? — В ответ Симон ограничился хмурым взглядом, — Правда, для прихода этого Царствия не понадобятся ни ножи, ни убийства. Но с тебя, по-моему этого уже хватит, не правда ли?
— Этот человек арестован, — напомнил Клавдий.
— Да1 Да! Я пойду с тобой! — неожиданно воскликнул Симоц обращаясь к Иисусу. До него дошло, что это возможность избежать казни.
— Ты не можешь забрать его, — заявил Клавдий, — Кем бы ты ни был, такого права у тебя нет.
— А если я поручусь, что он больше не будет совершать убийства?
— По закону ты не можешь выступить поручителем, тем более за такого опасного преступника. За ним числится не одно сегодняшнее нападение. Нам крупно повезло, что его удалось схватить.
— Если он когда-нибудь выступит против тебя или кого-то другого, можешь наказать меня вместо него.
— У меня нет ни малейшего желания наказывать человека, который не создавал нам никаких неприятностей. Это не только несправедливо, но и бессмысленно: проблем не убавится.
— Симон, ты готов поклясться, что навсегда откажешься от насилия? — спросил Иисус.
Симон заколебался, потом кивнул, но не глядя Иисусу в глаза.
— Ты можешь начать с того, что отдашь нож, который пытаешься спрятать, — усмехнулся Клавдий.
Симон уронил оружие на пол.
— А ты, Дисмас? — спросил Иисус того зилота, которого римлянин ударил о стену.
Мятежник, услышав свое имя, опешил настолько, что потерял дар речи.
— Я к тебе обращаюсь, Дисмас, ~ повторил Иисус. Ты присоединишься ко мне?
— Нет! — испуганно воскликнул Дисмас. — Нет, ты безумец!
Без дальнейших разговоров солдаты подхватили его и поволокли прочь, пока он не передумал.
Второй зилот со сломанной рукой начал приходить в себя. Он тоже показался Марии странно знакомым: может быть, и его она видела в Тивериаде? Открыв глаза, мятежник обнаружил, что схвачен врагами.
— А ты? — спросил Иисус.
— Что? Кто ты? — Несостоявшийся убийца бросил взгляд на Симона. теперь пленника, и римлянина, который был не только жив, но и отдавал приказы, застонал от бессильной злобы и закрыл глаза.