Страница 26 из 190
По мере приближения знаменательного дня приготовления к свадьбе занимали у семьи все больше времени. Мать Марии посвящала им большую часть дня, отложив на потом многие повседневные дела, а когда все же занималась домашней работой, то напевала. Ничего подобного Мария прежде за ней не замечала.
Однажды вечером мать объявила, что на следующий день женщины из решивших породниться семей соберутся вместе.
— Приедут все — и твои двоюродные сестры, и тетушки, и сестра Иоиля, — с гордостью объявила Зебида. — Да, его сестра, Девора, специально приедет из самого Наина!
О своей четырнадцатилетней сестре Деворе Иоиль всегда отзывался с любовью и нежностью, но у Марии пока не было случая с ней познакомиться. Вот мать Иоиля Юдифь и его отец Иезекииль прибыли в Магдалу вскоре после помолвки. Мария, помнится. удивилась тому, как мало похож Иоиль на родителей: оба они были приземистыми и округлыми, а Иоиль, напротив, рослым и худощавым. Интересно, как же выглядит Девора?
В полуденную жару в доме Зебиды начали собираться женщины; все они были в платках, прикрывавших головы от пыли и солнца. Вскоре вновь прибывшие уже потягивали из маленьких чашек кислое молоко и на все лады обсуждали невесту. Бедная Мария, оказавшись в центре их пристального внимания, чувствовала себя овечкой, выставленной на продажу на рынке.
Девора пришла вместе со своей матерью позже других. Она оказалась очень похожей на Иоиля, и Марию это странным образом успокоило.
Когда женщины закончили обмениваться приветствиями и последними сплетнями, Мария подняла руку, призывая к молчанию, и с напускной серьезностью спросила:
— Вы уверены, что здесь нет мужчин?
— А ты проверила задние комнаты? — отозвалась одна из кузин Марии, — Они обычно прячутся там!
Молодые девушки со смехом побежали осматривать дальние помещения, а вернувшись, заявили:
— Мы одни!
— Хорошо, — сказала мать Марии. — Тогда мы можем поговорить свободно.
Не успела она продолжить, как раздался стук в дверь. Все замерли, потом расхохотались.
— Можно подумать, будто мы боимся, как бы сюда не явились римские солдаты, — фыркнула Анна, тетушка Марии.
Зебида распахнула дверь: за ней оказалась согбенная фигура вдовы Эсфири, соседки из дома напротив. Окинув всех женщин зорким взглядом черных глаз, Эсфирь проговорила:
— Прошу прощения, я собиралась спросить, нет ли у вас ячменной муки, но вижу, что…
— Нет, пожалуйста, заходи! — Зебида чуть ли не силой втащила соседку в комнату. — Нам пригодится твой опыт, твои знания.
— Мои знания?
— Ты понимаешь, что значат годы для мужчины и женщины, — пояснила Зебида. — Не секрет, что моя дочь Мария скоро выходит замуж. Все женщины, близкие нам, пришли, чтобы помочь ей и рассказать то, что мы знаем. Но среди нас нет старой мудрой женщины. Моя мать, и мать Натана, и наши тетки давным-давно умерли. Так что, пожалуйста, останься, ты нам нужна!
Старая Эсфирь осторожно огляделась по сторонам.
— Я уж и не знаю, какая такая мудрость у меня есть. Да, жизнь я прожила долгую, тут ничего не скажешь, но ведь больше во вдовстве, чем в замужестве. Мой муж умер более сорока лет тому назад.
Женщины в комнате сочувственно потупились, все знали, каково быть вдовой, особенно если нет детей.
— Присаживайся, — пригласила Зебида.
Но Эсфирь проигнорировала ее приглашение и направилась прямиком к Марии.
— Я знаю тебя с рождения, — сказала старая вдова. — И желаю тебе большого счастья.
Она погладила девушку по запястью, и та едва не отдернула руку. Давешние ссадины болели еще сильнее, и Мария надеялась, что никому не придет в голову попросить ее примерить свадебный наряд, ведь тогда пришлось бы обнажить руки. Еще совсем немного времени, и она покинет этот дом, где поселилось что-то злокозненное, терзавшее ее. Еще чуть-чуть… Может быть, Иоиль не вызывает у нее пылких чувств, но он может стать ее спасением от мук, как-то связанных со стенами родного дома.
— Спасибо, — проговорила Мария, прижимая руку к боку.
— Но я должна предупредить тебя, — продолжала Эсфирь, — что счастье это по большей части зависит от тебя самой. От мужа тут мало зависит.
Эти слова возмутили мать Иоиля.
— Что ты этим хочешь сказать? — требовательно спросила она. — По-твоему, мой сын не будет иметь отношения к устройству собственной семьи?
— Если твой сын хороший человек, тогда, конечно, их счастье будет общим делом. Однако достанься Марии и не столь достойный муж, она, проявив мудрость и терпение, все равно смогла бы сделать свою жизнь счастливой. — Вдова помолчала, потом продолжила: — А уж если — боже упаси! — случится беда и она окажется в моем положении, ее счастье будет только в ее руках.
— По-моему, старая женщина, ты забыла о том, что мы собрались по радостному поводу, — вспылила Юдифь, — Если б ты не была соседкой Зебиды, я подумала бы, что у тебя дурной глаз. А сейчас возьми назад слова, сказанные тобой о моем сыне!
— Я не имела в виду ничего дурного, но, делая вид, будто зла вокруг нас не существует, мы только придаем ему силы, — упрямо заявила Эсфирь. — Что же до твоего сына, то я от всей души желаю ему и его жене крепкого здоровья и долгой жизни.
Зебида всунула в руки Эсфири чашку и усадила ее в уголок, подальше от остальных.
— А что ты наденешь? — спросила Анна тетушка Марии со стороны отца.
— Главным цветом в моем наряде будет красный, потому что это цвет радости, — тихо ответила Мария, боясь, как бы они не стали упрашивать ее примерить платье.
— А головной убор?
— Я… я думаю…
— Мы привезли его для тебя! — в один голос сказали Юдифь и Девора.
Они мигом извлекли из корзины шерстяную шаль, настолько легкую и тонкую, что она даже просвечивала.
— Нам хотелось, чтобы у тебя было что-то от нашей семьи.
Мария взяла подарок, дивясь искусному плетению. Шаль казалась невесомой, как пойманное и окрашенное облачко.
— А монеты? Как насчет монет?
Зебида пренебрежительно фыркнула.
— У нас найдется кое-что получше, намного лучше, чем все эти бряцающие ожерелья и браслеты с золотыми монетами, которые полагается носить женщинам. Я знаю, что теперь это всего лишь дань обычаю, а вовсе не свидетельство благосостояния. И не указание на его источник, иначе Марии пришлось бы надеть свадебный венец из копченых сардин. Нет, вот что у нас есть.
Она бережно вручила Марии шкатулку из кедра. Девушка открыла ее и увидела внутри гранат из желтой меди, прикрепленный к цепочке.
— Все невесты в семье твоего отца носили это испокон веков вплоть до… в общем, с незапамятных времен! — сказала мать.
Мария приподняла цепочку, и все женщины стали с любопытством рассматривать изумительную маленькую вещицу, сработанную ее предком Хирамом. Потом Мария пустила подарок по кругу, чтобы они смогли подержать его в руках.
— Матушка… — только и смогла пролепетать Мария и бросилась Зебиде на шею.
Она не ожидала этого и не знала о такой семейной традиции. Ее мать никогда не заводила речь о дне собственной свадьбы, лишь изредка хвасталась той платой за невесту, которую внес Натан.
— Когда-нибудь ты передашь его своей дочери, — сказала Зебида, и голос ее дрожал. Казалось, она вот-вот всплакнет, чего за ней не водилось.
— Я обещаю, — сказала Мария, представив себе, как она и ее дочь совершают тот же обряд в окружении женщин ее семьи.
«О, да будет так!» — молча взмолилась она.
— Ой, это уж чересчур серьезно! — заметила Анна. — Ты забываешь, что от свадебных украшений до детской колыбельки очень далеко, а уж до того времени, когда она будет наряжать свою дочь к свадьбе… Сейчас мы должны постараться подготовить Марию к тому, что она должна сделать, чтобы стать настоящей женщиной!
Глаза тети блестели, как будто она вспоминала запретные вещи, на которые с удовольствием и намекала.
— Я все знаю, — уверенно заявила Мария.
И в самом деле, кто об этом не знает? Замужние женщины перешептывались об этом, незамужние девушки размышляли об этом, а на близлежащих полях всегда паслись стада крупного рогатого скота и овец, которые без стеснения среди бела дня демонстрировали, как появляются на свет ягнята и телята. Что касается ночных радостей, доступных для мужчин и женщин, то их весьма вдохновенно воспевала Песнь песней.