Страница 188 из 190
— Эй, да тебе ведь почти восемьдесят!
— Когда вершишь Господень труд, это не возраст, — указал Иоанн, — Моисею было восемьдесят, когда он противостоял фараону. А как насчет Халева, знаменитого Моисеева воителя? Вспомни, что он сказал Иисусу Навину. «Вот, мне восемьдесят пять лет; но и ныне я столь же крепок, как и тогда, когда посылал меня Моисей: сколько тогда было у меня силы, столько и теперь есть для того, чтобы воевать».[86]
— Ну и что было потом? — спросил Симеон.
— А ты что, не знаешь? — удивился Иоанн. — Он победил. Поле боя осталось за ним.
— Ну-ну, — покачал головой Симеон. — Может быть, тебе стоило бы сменить имя на Халев?
— А что? — отозвался Иоанн. — Осталось еще немало битв, в которых надо сразиться. И я, признаться, по-прежнему рвусь в бой.
— Мария, ты хорошо подумала? — спросил Симеон. — Твои знания и преданность очень пригодились бы нам при восстановлении общины в Иерусалиме.
— Спасибо на добром слове, — сказала я. — Но я чувствую себя призванной идти вперед, в будущее. А Иерусалим… это мое прошлое.
Я была связана с ним с детства, с первого посещения, помнила происшествие с Иоилем, не говоря уж обо всем, что имело отношение к Иисусу. Но я хотела чего-то нового, потому что в свои немолодые годы боялась не выдержать, если на меня обрушится груз воспоминаний. Мне следовало подобрать место, с которым меня ничто не связывает.
Эфес прекрасный город но путь до него был нелегким и занял немало времени. Мы брели пешком, вместе с вызвавшимися идти с нами единоверцами. Доковыляв до Тира, мы сели на корабль, медленно плывший вдоль побережья. Опасаясь штормов, капитан не уводил его далеко в море, так что земля всегда оставалась на виду. Мы миновали Киликию и Антиохию, устье реки Кидн, на которой расположен родной город Павла Тарс, и так, бултыхаясь вдоль выступающей громады Азиатского материка, мы в конце концов добрались до конечной цели нашего плавания. Корабль пришвартовался в гавани, и мы на дрожащих, отвыкших от ходьбы ногах спустились на пристань. С первого взгляда этот провинциальный, но большой римский город поразил нас своим богатством и изысканностью. Широкая улица, вымощенная мрамором и называвшаяся Портовой дорогой, вела в центр города, где находился огромный, великолепный театр. По обе стороны улицу обрамляли арочные колоннады, а освещалась она пятьюдесятью фонарями на высоких столбах.
— Вы идете там, где прогуливались Антоний и Клеопатра! — выкрикнул один из уличных торговцев. — Разве это не пробуждает волнение в крови?
Он протянул мне пригоршню крохотных флакончиков с ароматами.
Я не удержалась от смеха. Это был добрый знак. Видно, жители Эфеса — неисправимые весельчаки и жизнелюбы, если в первые же минуты пребывания в городе я наталкиваюсь на умника, норовящего продать семидесятипятилетней старухе ароматические снадобья, да еще и напоминающего ей о Клеопатре.
— Тебе непременно нужно взять хотя бы скляночку, — не унимался зазывала. Он открыл один из своих флакончиков и помахал им перед моим носом.
— Сынок, — покачала я головой, — ну, какой мне, старухе, прок от благовоний? Твои снадобья для покупательниц помоложе.
— О чем ты говоришь? — воскликнул он, изображая изумление. — Ты прекрасна, и твоя красота — это красота неувядающая, не зависящая от возраста. Сколько тебе? Лет тридцать пять?
Тут уж я расхохоталась по-настоящему.
— Да, сынок, угадал. Когда-то было. Мое время ушло.
— Не может быть! — галантно возразил он.
И тут по какой-то странной причине я вспомнила и произнесла фразу, сказанную Петром калеке, приспособив ее к нынешнему случаю:
— Серебра и золота нет у меня, а что имею, то даю тебе: Иисус хранит мою молодость.
Я пошла дальше, оставив разносчика в растерянности.
Мы с Иоанном сняли жилье в удобном каменном доме, недалеко от порта. Что бы там ни говорил любезный торговец, но наш почтенный возраст оберегал нас от подозрений в непотребном сожительстве, так что мы спокойно смогли поселиться вместе. Церковь здесь еще существовала, но настоятельно нуждалась в помощи, ибо после смерти Павла начала приходить в упадок. Однако братья и сестры по вере приняли нас тепло, со всей душой, и помогли нам устроиться. Для нас же было огромным удовольствием помогать молодым единоверцам, наставлять их, делиться с ними своими знаниями и поведать им об Иисусе из первых уст.
К тому времени иудейская вера уже окончательно отделила себя от последователей Иисуса. Мы более не могли ходить в синагогу молиться или читать Писание, ибо в официальную службу по указанию высших религиозных властей ныне была включена фраза: «Назаряне же и прочие вероотступники да сгинут, а имена их да будут вычеркнуты из книги жизни!»
О, как это опечалило бы Иисуса! В своих молитвах я спрашивала его, что нам следует предпринять в ответ, но он молчал. Возможно, был слишком огорчен, чтобы что-то сказать.
Но так или иначе, мы с Иоанном трудились не покладая рук, возделывая «виноградник», как называл это Иисус. Наш «виноградник» представлял собой большой оживленный город с преуспевающими, озабоченными повседневными делами жителями, которые тем не менее отличались глубоким интересом к духовным вопросам. Здесь процветали разнообразнейшие религии, включая таинственные мистические культы, но господствовал над городом великий храм Артемиды. И вот там, можно сказать, в тени гигантских колонн этого языческого святилища росла и крепла наша христианская община.
И на этом, как Павел в своих Посланиях я оставляю вас, братья и сестры мои во Христе. Мое предназначение исполнено, я же стара и проведу оставшиеся дни здесь, в Эфесе, далеко от тех мест, где, как казалось мне когда-то, должна была пройти вся моя жизнь. Но, как сказал некогда Павел, Бог ведет нас в триумфальном шествии Иисуса, которое в отличие от триумфов Рима, следующих по заранее известному маршруту, движется по неизведанным краям, и часто мы оказываемся там, где не ожидали или не желали оказаться. Петра это шествие привело в Рим, нас с Иоанном — в Эфес. Воистину, разве эта жизнь, новая жизнь, дарованная нам Иисусом, не полна странных миров?
Глава 68
Приветствую вас, собравшихся почтить благословенную святую Марию, ходившую одесную Господа нашего Иисуса Христа во дни его земной жизни и обретшую мученическую кончину здесь, в Эфесе, в завершение своих преклонных лет и долгого жизненного пути.
Наш город сподобился благословенного посещения двух апостолов — святой Иоанн долгое время жил здесь, рядом со святой Марией. Здесь они проповедовали Евангелие, вещали алчущим знания об Иисусе и здесь встретили смерть — Мария насильственную, Иоанн же почил в мире.
Существуют достоверные свидетельства того, что Мария, будучи избавлена Господом от демонов, умерла потому, что отказалась мириться с ними. В то время Эфес славился знаменитым храмом языческой богини Артемиды, признававшимся одним из Семи чудес Древнего мира. Храм казался незыблемым, поклонение богине — неодолимым, а ее маленькие серебряные статуэтки — вездесущими. Но наша Мария, уже почти отчаявшись отвратить сердца от нечестивого культа, в гневе швырнула одного из таких идолов наземь, восклицая, что людям не может быть пользы от почитания истуканов, ибо в них нет никакой силы.
На нее тут же напала толпа разъяренных язычников, которые, невзирая на ее преклонные годы и слабое здоровье, нанесли ей тяжкие раны, от коих она скончалась. Однако сама святая рассматривала случившееся как свой триумф, и последние слова ее были:
86
И. Нав. 14. 10–11