Тайная история Марии Магдалины

Глава 58

Иисус вернулся! Иисус снова предстал перед нами. Вот что было главным и самым важным. Ведь он умер. Я своими глазами видела его мертвым. А потом я, первая из всех, снова увидела его живым. Он явился мне в саду, а уж потом, ближе к ночи, показался и перед прочими учениками. Мы дрожали от страха за запертыми дверьми, боясь, что нас выследят.

Он пришел к нам и заверил, что все хорошо и он жив. Один из нас, Фома, не был в доме в ту ночь, и, когда мы рассказали ему, он посмеялся над нами. Но Иисус вернулся и убедил его в том, что это он, тот, кто был распят, но чудесным, непостижимым образом вернулся к жизни. Фома не поверил даже собственным глазам и ушам и, лишь ощупав Иисусовы раны, почувствовав пальцами его плоть, воскликнул:

— Господь мой и Бог мой!

— Фома, ты поверил, потому что увидел меня? — тихо спросил Иисус. — Блаженны же не видевшие и уверовавшие.

Вот почему я стала записывать все, что происходило с нами, начиная с этого момента. Минет время, придут новые поколения, не видевшие его, и они должны знать о том, свидетелями чему довелось стать нам.

Воскреснув, Иисус проводил с нами не слишком много времени. За какие-то четыре дня, пролетевшие как миг, он появлялся среди нас неоднократно, но не находился постоянно, как бывало прежде, когда он ел, спал и беседовал с нами. Теперь же он представал перед нами неожиданно, в любое время, как будто проверяя. Как правило, мы занимались обыденными делами: ловили рыбу, готовили еду, прогуливались — и вдруг, нежданно-негаданно, он оказывался среди нас.

Иисус дал нам несколько указаний на будущее. На нас была возложена обязанность распространять свет его учения повсюду, далеко за пределами Израиля, но при этом нам надлежало оставаться в Иерусалиме до тех пор, пока не произойдет нечто важное. Что именно — он не говорил.

Мы радовались каждой минуте, проведенной с ним, наслаждались этим драгоценным временем, но при этом никто не осмеливался обратиться к нему с терзавшими нас вопросами. Надолго ли он останется с нами? Сможем ли мы приблизиться к нему? И как будем обходиться без него? Эти жгучие вопросы требовали ответа, он же лишь убеждал нас: однажды случится то, что откроет нам глаза и положит конец сомнениям, и в определенном смысле он пребудет с нами всегда. Мы внимали его словам, но не понимали их.

И вот однажды, солнечным летним днем, Иисус вновь появился среди нас. Как ни странно, мы уже привыкли к тому, что он возникает ниоткуда, и больше не пугались. Он снова заговорил о нашей миссии, заверил в том, что всегда пребудет с нами. А потом стал прощаться, сказал, что уходит, и не так, как когда шел на крестную смерть, а по-настоящему.

О, к тому времени Иисус выучил нас как следует. Никто из нас не ударился в слезы, не кинулся ему в ноги с мольбами, не пробовал возражать. Я не вцепилась в него, пытаясь удержать, как бы я того ни желала. Мы старались вести себя так, как он хотел.

— Идемте, чада мои, друзья мои, братья и сестры, — молвил он, увлекая нас за пределы города, снова к горе Елеонской.

Мы прошли Гефсиманским садом, поднялись по склону мимо нашего прежнего убежища и наконец взобрались на самую вершину.

Внизу под нами раскинулся Иерусалим, дивный, как творение великого художника, вновь явивший нам свою бессмертную красоту и величие. Иисус собрал нас вокруг себя и произнес:

— Вы свидетели всего, что произошло. Вам ведомо мое послание, ибо вы внимали мне с самого начала. Теперь я посылаю вас учить других. Но не отлучайтесь пока из Иерусалима, ждите обещанного от Отца моего! — Затем он, по очереди, взял каждого из нас за плечи и обнял, приговаривая: — Помните, я буду с вами всегда, до конца времен.

И тут он исчез. Был взят от нас. Некоторым показалось, что он воспарил в облака, другие же ничего такого не видели — для них он просто пропал из виду. Но он вернется, как же иначе? Мы все помнили его слова, сказанные после распятия, слова о том, что он покинет нас еще раз, но вернется в величии и славе. Тем более что на вопрос Петра про Иоанна Иисус ответил так: «Если я хочу, чтобы он пребыл, пока приду, что тебе до того? Ты следуй за мной».

Мы все поняли это однозначно: Иисус намерен вернуться при жизни Иоанна. Он снова будет с нами — а что же еще это могло значить?

Мы стояли, растерянно озираясь по сторонам, и тут, неведомо откуда, явились пред нами двое мужей, облаченных в белое.

— Галилеяне! — вскричали они. — Что вы стоите и смотрите на небо? Сей Иисус, коего зрели вы восходящим на небеса, вернется, так же, как и вознесся.

Обезумев от волнения и от страха, мы воротились в Иерусалим, распевая псалмы и старясь убедить себя в том, что радуемся, хотя на самом деле не могли не опечалиться. Придя в город, мы устремились прямиком к храму, словно там можно было найти нужные нам ответы. Ничего другого нам тогда в голову не приходило.

Но стоило мне войти в храм, как я почувствовала: это место уже никогда не будет для меня прибежищем, несмотря на память о том, что здесь проповедовал Иисус. Слишком много событий, навевающих воспоминания другого рода, произошло здесь. Нападение на Иоиля. Иисус и менялы. Искаженное яростью лицо первосвященника Каиафы, требующего смерти Иисуса. И даже вид ограды, за которую не пропускали женщин, стал для меня невыносим. В этом не было никакого смысла.

А ведь Иисус предсказывал падение храма, говорил, что от него камня на камне не останется, но мы тогда не понимали его, не могли поверить. Лишь позже, намного позже, это, как и другие его слова, стало доступно нашему разумению. Хотя даже сейчас многое остается сокрытым.

Дом Иосифа Аримафейского по-прежнему был к нашим услугам, и к ночи мы собрались в верхней комнате, с которой нас связывало столько воспоминаний. Для меня именно этот дом, а вовсе не храм являлся подлинным святилищем, ибо сюда вернулся Иисус и предстал перед нами. А до того, в вечерю, он разделил здесь с нами трапезу перед тем, как впервые покинуть нас. Когда мы с печалью вкушали хлеб и вино, но еще составляли полное дружество. Теперь мы снова трапезничали здесь вместе после того, как он оставил нас снова, уже совершенно иным способом.

Мы, женщины, вышли из храма рано и вернулись в дом, принеся еды для вечерней трапезы. К нашему удивлению, там нас поджидал Иаков, брат Иисуса. Мать его радостно вскрикнула и после мгновенной заминки бросилась вперед, чтобы обнять сына, второго по старшинству после Йисуса. Он был ниже Иисуса ростом, более плотного сложения, так что этих двух братьев никто не перепутал бы.

— Сынок! — повторяла старшая Мария. — Дорогой мой сынок! Она не спросила: «Почему ты пришел?» Матери обходятся без подобных вопросов: то, что их дитя с ними, — это само по себе бесценный дар.

— Я видел его, — промолвил Иаков, на смуглом лице которого были написаны потрясение и растерянность. — Говорю вам, я видел его!

— Ты знал?..

— Да, конечно. Я знал об этом, а как же иначе? Я пришел сюда на Песах.

— Так ты был здесь? Все это время?

Судя по голосу, старшую Марию это потрясло.

— Да, остановился на постоялом дворе, — проворчал Иаков, а когда брови его матери недоумевающе поползли вверх, ведь плату на постоялых дворах в праздник дерут нешуточную, пояснил: — В прошлом году я останавливался в плотницкой мастерской, и все было прекрасно. Собирался и в этом, но тут вдруг объявился он, прямо в моей комнате. Да, представь себе: вдруг вижу, он стоит посреди моей комнаты! И он мне столько всякого понаговорил, столько таких удивительных вещей, что я… Все это поразительно. Сколько потрясающих пророчеств открыл он в Писании! И это был мой брат. Он и в то же время не он, а кто-то иной…

— Он обещал мне, что однажды придет и найдет тебя, — не то всхлипнула, не то проговорила его мать. — Обещал. А свое слово Иисус всегда держал свято. — Она протянула руку и коснулась щеки Иакова. — Но сейчас он оставил нас. Вернулся к Отцу своему, как и говорил. Нам же теперь предстоит самим вершить свой путь. Он много трудился для того, чтобы путь этот стал нам ясен. Тому были посвящены все его усилия и его великий подвиг.