Страница 15 из 190
— Мария — такое милое имя, — сказал отец Кассии, — А как зовут твоих братьев и сестер?
Сама девочка не видела ничего особенного в своем распространенном имени, а потому восприняла услышанное как простую любезность.
— У меня два брата. Одного зовут Илий, а другого Самуил. Самые обычные имена. А маму зовут Зебида, — добавила она.
Вот это имя никак нельзя было назвать заурядным — гак звали мать одного древнего царя Иудеи.
— Я никогда не встречала ни одной Зебиды, — сказала мать Кассии.
— Ну а я до сих пор никогда не встречала ни Кассии, ни Омри, — парировала Мария.
— Кассией звали одну из дочерей Иова. Разумеется, рожденную после того, как Господь вернул многострадальному праведнику свое благоволение. Это слово означает пряность, корица. Мы с мужем решили назвать ее так, когда увидели ее рыжие волосы.
— А Омри?
Что Мария слышала об Омри? Ничего хорошего.
— Омри был правителем северного царства Израиль, — пояснил Вениамин. — Он был отцом Ахава.
Она знала это! Он был злым! Единственное, что могла сделать Мария, — это попытаться скрыть свое потрясение.
— О! Я знаю, что он считается дурным человеком, поскольку у нас принято чернить все, имеющее отношение к северному царству, но давай рассмотрим свидетельства, — сказал отец Кассии.
Мария понятия не имела, о чем идет речь, но готова была послушать.
— Он основал величественный город в Самарии, который должен был стать соперником Иерусалима. Он вернул утраченную территорию к востоку от Иордана и завоевал Моав. Он заключил мир с Иудеей, положив конец бесконечным войнам между братскими государствами. Это человек, которым стоит гордиться, кому стоит подражать!
— Мы хотели, чтобы наш сын был сильным, решительным н отважным, поэтому и назвали его Омри, — добавила мать Кассии. — Те, кому известно о деяниях Омри, нас понимают. Что касается остальных, это невежественные, нетерпимые глупцы!
«Вроде моих родных, — подумала Мария. — Они, кажется, весьма невысокого мнения о северном царстве».
— Сарра! — повысил голос ее муж. — Ты немного перегнула палку. Если люди невежественны, это еще не значит, что их следует считать глупцами.
— Если ты почитаешь нашу историю, то сам убедишься, насколько они слепы.
Она читала книги?! Она умеет читать?
Мать Кассии обратилась к Марии.
— А ты умеешь читать? — спросила она. — Кассия только что начала учиться.
— Нет, я…
«Я хочу учиться, я хочу этого больше всего на свете!»
— Хочешь заниматься вместе с Кассией? Занятия проходят интереснее, если дети учатся вместе.
— Да, пожалуйста, приходи! — подхватила Кассия. — Тебе понравится мой наставник, с ним не соскучишься.
Сможет ли она? Удастся ли ей водить родных за нос и тайком от них учиться читать? При одной этой мысли голова Марии пошла кругом от страха и волнения.
— Уроки два раза в неделю, — сказала Кассия. — В середине дня. Когда большинство людей отдыхает.
— Я… я спрошу, — тихонько промолвила Мария.
Правда, сама-то она знала, что спрашивать без толку. Ответ известен заранее.
— Может быть, мне попросить за тебя? — предложила мать Кассии. — Я могла бы послать приглашение…
— Нет! — быстро сказала Мария.
Тогда ей пришлось бы объяснять родным, как она познакомилась с Кассией, откуда знает ее семью и все остальное. В итоге ей зададут трепку, а разрешения она все равно не получит.
— Я… я сама спрошу.
— А как мы будем сообщать друг дружке то, что надо? — спросила Кассия. — Можно оставлять записки в дупле у озера. Ой… ты же не умеешь писать.
В этот момент Мария твердо решила научиться и читать, и писать — чего бы это ей ни стоило.
Я оставлю красный платок, если смогу прийти, и черный, если нет, — сказала она.
— И где ты болталась?
Мать Марии накинулась на нее, как только девочка вошла в атриум, крохотный, как ей теперь показалось.
По дороге домой Мария придумала вроде бы убедительную историю: после урока ткачества она пошла на рынок, чтобы присмотреться к цветной шерсти и выяснить, есть ли в продаже такие образцы, с какими работала мастерица. Она не собиралась задерживаться надолго, но ведь рынок такое место… загляделась на одно, на другое…
Выслушав этот рассказ, мать смерила ее подозрительным взглядом.
— Я пришла к концу урока, и тебя там не было.
— Я ушла чуточку пораньше, чтобы попасть на рынок, пока не нахлынула толпа.
Зебида одобрительно кивнула.
— Да, так и нужно поступать. Пока народу на рынке немного, торговцы не зарываются, а как только начинается толчея, тут же взвинчивают цены. А покупать товар по повышенной цене порядочным людям не пристало.
— Но что, если цена, даже повышенная, справедлива? — спросила Мария.
Поняв, что ей удалось выпутаться и тайное приключение сойдет с рук, девочка испытала нешуточное облегчение и готова была сколь угодно долго обсуждать купцов, цены и рыночные обычаи.
— Даже если так, ты не должна поощрять такое поведение, — сказала мать.
— Но что в этом плохого? Если купец видит, что у него отбою нет от покупателей, он повышает цену, а другой, у которого покупателей нет, наоборот, понижает. Я сама видела, как ты покупала по таким сниженным ценам. Если один не прав, то почему прав другой?
— Ты ничего не понимаешь.
Но Мария все отлично поняла.
— Мама, — сказала она, — мастерица собирается давать уроки для начинающих два раза в неделю…
Лето стояло дивное, с длинными, жаркими днями и прохладными ночами. Выдумка Марии сработала превосходно, и дважды в неделю, сразу после уроков ткачества, девочка спешила на холм, в дом Кассии на занятия по чтению. Родители Кассии были рады тому, что у их дочки есть подружка по учебе, так что и слышать не хотели ни о какой плате. Ну а уж с какой охотой Мария овладевала знаниями, как жадно стремилась она к тому, чтобы грамота открыла перед ней целый новый мир, трудно описать словами.
Это случилось накануне праздника Рош-Хашана, наступления нового три тысячи семьсот шестьдесят восьмого года от Сотворения мира. Мария в полудреме лежала в постели, и вдруг ей послышалось, будто кто-то шепотом назвал ее по имени.
Хотя произнесено оно было нежным, приятным голосом, девочка встрепенулась. Она присела, всмотрелась в темноту, но, разумеется, никого не увидела. Оставалось предположить, что звуки собственного имени она услышала во сне. Но едва девочка убедила себя в этом, как зов повторился.
— Мария!
Она затаила дыхание. В комнате не было слышно ни одного постороннего звука, ни вдоха, ни шороха.
— Мария.
Теперь казалось, что голос исходит откуда-то поблизости.
— Да? — тихонько отозвалась она.
Но ответа не последовало. А встать Мария так и не решилась.
Утром при свете дня она осмотрела комнату, но следов чужого присутствия не обнаружила. Может быть, это все-таки сон? Мария ломала над этим голову все утро, и неожиданно ей вспомнилась история, приключившаяся с пророком Самуилом, когда тот еще был отроком. Живя со священником Илией, он тоже услышал голос в ночи, который обращался к нему по имени, и решил поначалу, что это Илия. Но оказалось, что это Бог, и Самуилу было велено отвечать: «Говори, ибо твой слуга внимает тебе».
«Если я услышу этот голос снова, — пообещала себе Мария, — я тоже отвечу таким образом».
Ее охватило необычайное возбуждение, ведь вполне могло оказаться, что она избрана для какой-то особой цели.
Правда, поскольку предыдущая ночь прошла практически без сна, вечером Мария, едва улегшись в постель, заснула как убитая. Но и это не помешало ей в полночный час услышать все тот же зов.
— Мария, Мария. — Это был тихий женский голос. Продираясь сквозь пелену сна, Мария ответила так, как решила заранее:
— Говори, ибо служанка твоя внимает тебе.
Тишина. Потом едва слышно прозвучало: