Страница 4 из 12
Манфреди был единственным сыном в семье, а два маминых брата жили в другом городе и в гости никогда не приезжали. Если бы не телефонные звонки на Рождество и Пасху, то Диана и Дзелия так и не догадывались бы об их существовании.
Что касается родственников со стороны их бедного умершего отца, то семейство Серра проживало в трехстах километрах от Лоссая, в Серрате (когда Диана была маленькая, она даже думала, что это их именем назван город, как в случае героев-эпонимов из греческой мифологии). Кажется, они разругались с мамой еще в незапамятные времена, потому что не писали и не звонили даже по самым большим праздникам.
Когда Диана была совсем маленькой, а Дзелия так вообще еще не появилась на свет, их семья тоже жила в Серрате. Диана смутно помнила это время, особенно дом ее деда: вечные громкие крики, беготню, длинные лестницы с лестничными площадками, хлопающие двери, сад с апельсиновыми деревьями и пальмами, старого охотничьего пса с обвислыми ушами и коричневой шерстью (в том, что его звали не Диана, она не сомневалась). Калитку из кованого железа, на которую она забиралась вместе с другой девочкой, постарше, чтобы разглядывать улицу и прохожих. И маму, всегда в плохом настроении и всегда с кем-то ссорящуюся, только вот она не помнила с кем.
Отца она тоже немного помнила, совсем чуть-чуть, и если бы не фотография в серебряной рамке, которая стояла на комоде в их комнате и которую они должны были целовать по вечерам перед тем, как идти спать, то Диана наверняка не знала бы даже его лица. Что уж тут говорить о характере отца или каких-то смешных историях из его жизни – мама никогда о нем не упоминала. В те редкие разы, когда дочери задавали ей вопросы об отце, она всегда отвечала: «Если бы вы знали, как больно мне вспоминать то время!» таким грустным голосом (по-настоящему грустным, не тем, к которому она прибегала, чтобы заставить их почувствовать свою вину после какой-нибудь проделки, или когда говорила, что у нее болит голова, потому что не хотела куда-то идти), что девочки не отваживались больше заговаривать на эту тему.
Да и сами они не так уж много думали о бедном отце, особенно Дзелия, поскольку никогда его не видела. Они привыкли считать отцом Манфреди, и иногда Диане казалось, что период ее жизни до того, как они переехали в Лоссай, был просто сном.
Глава третья,
в которой говорится о деньгах и о загадочном исчезновении
Мама считала, что говорить о деньгах неэлегантно, но из болтовни прислуги и по некоторым намекам одноклассниц Диана поняла, что принадлежит к богатой семье. Не такой, конечно, богатой, как Скрудж Макдак или как король Англии (новый король, так как старый сбежал, чтобы жениться на разведенной американке. На голове у нового короля сверкала огромная корона, усыпанная драгоценными камнями, и ездил он в хрустальной карете, как Золушка, а у его двух дочерей были кукольные домики даже больше, чем они сами. А вот король Италии, ему тоже пришлось бежать, бедолаге, только не из-за любви, а из-за Республики, и теперь он жил в изгнании, и у его детей для игр был лишь шалаш на дереве в саду, зато великолепный, точь-в‑точь как у Тарзана. Все это Диана узнала из глянцевого журнала «Сегодня», который мама покупала каждую неделю).
Как бы то ни было, они, семья Серра-Таверна, считались достаточно богатыми, чтобы позволить себе иметь двоих постоянных служанок и в придачу почасовую прачку, чтобы путешествовать по континенту и менять автомобиль каждые два-три года, чтобы обучать девочек игре на фортепиано и покупать новое пальто каждый год, а не перелицовывать и удлинять прошлогоднее, как это делали все остальные. У них имелась небольшая вилла на море и красивый дом в деревне Каповенто, а в их доме в Лоссае находился даже вмурованный в стену кабинета сейф, где мама держала свои драгоценности.
И не стоит думать, как не уставала повторять Диане повариха, что многие другие семьи в городе могут позволить себе всю эту роскошь. И Диана должна каждый день благодарить Господа Бога и стараться хорошо себя вести, ибо легче пройти верблюду через игольное ушко, чем богачу попасть в рай. Диана долго раздумывала над этими словами и в конце концов пришла к заключению, что нет никакой ее вины или заслуги в том, что ее угораздило родиться в такой богатой семье.
Наоборот, коли уж об этом зашел разговор, вся эта роскошь порядком действовала Диане на нервы. Во-первых, потому что ей не нравилось отличаться от остальных девочек, а во-вторых, потому что богатство ей лично приносило лишь мучения. Ведь поездки на автомобиле или корабле неизменно вызывали у нее рвоту, чтобы выйти на минутку на улицу, ей приходилось одеваться как на бал, играть на тротуарах строго запрещалось, приходилось выносить скучнейшие уроки игры на фортепиано и вечно находиться под чьим-то пристальным наблюдением, чтобы, не дай бог, не ляпнуть или не совершить какой-нибудь глупости, как уличные дети, и не навести тем самым тень на мамино положение в обществе.
И вообще, всей этой роскошью больше всего пользовался Манфреди – он даже не работал в отличие от всех остальных отцов. В том смысле, что он не выходил по утрам в определенное время, чтобы пойти на работу, как отец Терезы, и не имел рабочего кабинета в доме, как их педиатр доктор Дориани. В паспорте в графе «Род занятий» Манфреди написал: «Состоятельный человек».
Однажды, когда Диане было восемь лет и она должна была написать сочинение о своей семье, она спросила у мамы, что ей писать о работе отчима, и услышала в ответ:
– Он управляет нашим состоянием.
Что ничуть ей не помогло.
Тогда она отправилась в кухню спросить разъяснения у служанок, и те, смеясь, ответили еще более непонятной фразой:
– Ага, управляет! Он его пожирает, кусок за куском, и синьора настолько наивна, что не замечает этого!
Позже, когда катастрофа уже случилась и весь город только и говорил об их семье, оказалось, что не только служанки, но и все остальные знали, чем занимался Манфреди Таверна. Все, кроме его жены. И, конечно, кроме его двоих падчериц, но их не критиковали из-за малолетнего возраста – что они могли понять? Тогда как она, Астрид Мартинец, должна была заметить, что происходит вокруг нее. Однако, как говорится, слепец тот, кто не желает видеть.
Мать Дианы звали Астрид – ее родители нашли это имя в одном из романов, и никто из прислуги не мог выговорить его правильно. Она была очень красива: стройная, элегантная, изысканная, прическа всегда волосок к волоску. Если у нее случайно трескался лак на ногте, то она сразу же спешила к маникюрше.
Она получила великолепное образование и всегда, при любом случае, знала, как должна себя вести и что говорить дама из высшего общества.
Но изящество и воспитание нисколько не помогли ей, когда случилась трагедия и Манфреди не стало.
«Не стало» – это обманчивое слово, которое люди используют, когда не хотят ясно сказать о ком-то, что он умер. Сколько раз Диана слышала и дома, и за его пределами: «Когда не стало твоего бедного отца…». И ей никогда и в голову не приходило, что папы просто не стало – опля! и он исчез, как по мановению волшебной палочки.
А вот Манфреди как раз не умер – он именно исчез, в буквальном смысле этого слова. В один прекрасный день он попросту не вернулся домой, и никто не знал, куда он делся.
Напрасно мама обзванивала больницы и полицейские участки. «Мы проверим, синьора», – слышалось в ответ, но не более того. Предпринятые на острове поиски оставались безрезультатными.
В кухне две служанки строили самые фантастические предположения. Повариха считала, что его похитили и синьора Астра вовсе не должна была вовлекать в это дело полицию. «Они», в смысле бандиты, не любили, когда в их дела вмешивались представители правопорядка.
Галинуча, наоборот, не верила в гипотезу похищения в основном из-за того, что никто не требовал никакого выкупа.