Леди Стойкость

Дерри повернулся и нырнул в тенистые заросли. Он так стремительно несся, что его плечи ударялись о платаны. Нахмурившись, он взглянул на дерево, прислонился к нему, так что его лоб уткнулся в ствол, и застонал. Он не предвидел такого поворота. Да и откуда он мог знать? Женщины всегда были такими послушными, податливыми, как мокрый шелк. Как он мог вообразить, что эта смелость в соединении с упрямством, черные волосы, миловидное лицо заставят его тело бурлить от страсти?

«Дерри, — сказал он самому себе, — ты никогда не завоюешь ее доверие, если будешь пытаться заняться с ней любовью каждый раз, когда оказываешься на расстоянии вытянутой руки от нее. Подумай о своем долге. Время летит быстро».

Он чувствовал ее тело, даже когда ее не было рядом. Закрыв глаза, он стал молотить кулаками по стволу дерева. Боль проникала через кулаки вверх по рукам, в плечи. Боль, вот и ответ. Одна боль сможет заглушить другую. Он бился и бился о дерево, пока не содрал кожу на суставах.

— К черту. — Он покачал головой, потом пососал кровоточащие ранки. — Дурацкая идея.

Он поднял лицо к солнцу. Свет бил сквозь сомкнутые веки, и перед глазами все стало красным. Он бы предпочел, чтобы она была паписткой, предателем, но она была ни о чем не подозревавшей невинной жертвой и вызывала в нем и желание, и недоверие, ибо когда-то он желал другую женщину так же страстно, и она отправила его прямиком в ад.

Тем не менее его сжигала неодолимая потребность объяснить свои поступки Тее Хант, но ведь тогда ему придется рассказать ей о своем прошлом. За последние несколько лет ему удалось обрести некоторое душевное равновесие. Об истории с братом он старался не думать, словно ее и не было. Но открываться кому бы то ни было?! Слишком велика опасность, что это будет использовано против него. И эти обличительные взгляды Моргана. Больше он не мог этого вынести.

Вздохнув, Дерри согнул пораненную руку и снова направился к башне, где томилась Теа. Он должен увидеть ее опять, несмотря на угрызения совести и раздражение. Не дав себе времени оспорить принятое решение, он отодвинул засов на двери и распахнул ее. Она стояла посередине комнаты с глазами, расширенными от страха. Он ненавидел этот взгляд, взгляд испуганной мыши.

— Я не убивал ее.

Она ничего не говорила.

— Эта служанка… я не убивал ее.

— О!

— Ей не причинили ни малейшего вреда. Господи, она чуть не оторвала нос Дубине.

Страх уходил из ее глаз, и он почувствовал себя так, будто выиграл на турнире.

— Где она?

— В безопасности, с моим другом, твои люди тоже. — Он поднял руку. — Только не проси меня привезти ее в Равенсмер. А теперь у меня есть к тебе разговор. Пошли.

Она взглянула на протянутую руку. Страх опять, сверкнул в ее глазах.

— Господи, женщина, даю тебе слово, не должен же я целовать твои юбки!

— Ваше слово? Негодяй, я не верю ни единому вашему слову.

Он выступил вперед и схватил ее за запястье.

— Ты хочешь выйти из башни или нет? Мне кажется, после стольких дней, проведенных в заточении, ты должна быть рада какой-либо перемене, клянусь Богом.

Они занялись борьбой за запястье Теи. Наконец она вскрикнула в раздражении:

— Хорошо. Я выйду, но вам нет необходимости держать меня.

Дерри бросил ее руку, поклонился и вежливым жестом указал на дверь. Одна битва выиграна. Он проследовал за ней на лестничную площадку, но настоял на том, чтобы держать ее за руку, пока они спускались вниз по каменным ступеням. Когда они выбрались во двор, он разрешил ей обследовать его. Она держалась подальше от разбойников, собравшихся вокруг жарящейся оленины, помахала Иниго и направилась к Вороньей башне.

Он последовал за ней, пораженный водопадом ее черных волос, который бурлил и переливался при каждом ее шаге. Она остановилась у основания Вороньей башни и наклонилась над примулами, которые росли там. Сорвав один цветок, она поднесла его к щеке.

— Я смотрела на них все эти дни.

Он присоединился к ней, с изумлением наблюдая, как розовые, почти прозрачные лепестки ласкают ее кожу.

— Мне сказали, что ты проводишь большую часть времени в поместье твоего отца на Севере и что ты любишь бродить по окрестностям одна. Удивляюсь, как твой отец позволяет тебе это.

— Мой отец тоже любит бродить в одиночестве.

Она встретилась с ним взглядом, заколебалась, потом отвела глаза и посмотрела на траву у своих ног. Ее щеки стали более розовыми, чем лепестки примулы.

— По правде, он не обратил бы внимания, даже если бы я превратила дом в бордель, до тех пор, по крайней мере, пока женщины не вытопчут его сад и не потревожат его любимых лошадей. Все свои чувства отец отдал своим розам и своим лошадям.

Он уловил в ее голосе нотку одиночества, хотя она сказала это непринужденно.

— Пошли, — сказал он.

Его голос упал, когда он увидел бешено бьющийся пульс на ее шее. Прочистив горло, Дерри повернулся и направился по дороге от замка. Когда они были около развалин стены, она вырвалась вперед и подошла к дереву, усыпанному розовыми цветами.

— Я смотрела, как лопаются почки, — объяснила она, когда он подошел к ней. — Это дикая яблоня.

— Пошли, я хочу показать тебе что-то.

Он дотронулся до ее руки, но она дернулась, и он пошел вперед, к зарослям платана. Теа шла на расстоянии от него, держа в руках примулу. Он привел ее к заводи. Когда они остановились, она прошла мимо него к бревну, где он сидел не так давно, подняла юбки и на цыпочках перебралась на другой берег. Он бросился к ней, браня себя за легкомыслие, прыгнул на землю, но она не убегала, нет, просто застыла на участке, освещенном солнцем. Затем встала на колени и коснулась фиолетовых, похожих на шляпки цветков.

— Гиацинт.

Наклонившись к цветам, она глубоко вздохнула. Он тоже глубоко вздохнул, но не для того, чтобы понюхать цветок. Он увидел, как поднимаются и опускаются ее груди. О Боже, какая мука!

— Я слышу черного дрозда, — сказала девушка. — Поблизости есть луг?

— Хм-м-м?

— Здесь поблизости есть луг?

Он покачал головой. Потом взглянул ей в глаза и поднял брови.

— Какой луг? А, там, где нет этих щебечущих птичек, цветов и так далее.

Он замолк, взял ее за руки и поставил на ноги. Почти силком перетащил ее обратно через ручей. Когда они были на противоположном берегу, он обернулся, положил руки на ее талию и поставил ее на высокий камень, который выступал из воды. Стоя с раздвинутыми ногами, Дерри заложил руки за спину и окинул ее взглядом.

— Теперь ты не убежишь нюхать цветы или пересчитывать птичьи яйца.

— Я думала, мы гуляем.

— Нам надо поговорить, Теа, bella,

— Не называй меня так. Откуда вы узнали это итальянское слово?

— Мой хозяин сказал мне. — Он остановил ее, подняв руку. — Не перебивай меня, дрянная болтушка. Ты должна сказать, если знаешь, где ключ к шифрам, которые лежали в пуговицах. Леди Хант дала тебе еще что-нибудь? Какие-нибудь еще подарки для шотландской королевы? А потом ты расскажешь мне, что там твоя бабушка затевала в Лондоне.

— Нет, я ничего не скажу вам. Я не знаю ничего о вас, кроме того, что вы мерзкий вор, к тому же еще и похотливый. Я не верю вам. О, не рычите на меня. Прежде чем вы приметесь угрожать мне темницами и голодной смертью, я скажу вам, что все это бесполезно. Я практически ничего не знаю о том, чем занималась моя бабушка. Я большую часть времени проводила за городом, в поместье у отца.

Он ничего не ответил. Пробежав глазами по ее лицу, он нахмурился. Медленно, взвешивая слова, произнес:

— Теа, я не хочу больше бросать тебя в эту яму. Он сжал кулаки, увидя, как содрогнулось ее тело, но старался сделать бесстрастное лицо и сохранить трезвость мысли. Она сглотнула, потом прошептала так тихо, что он должен был приблизиться, чтобы расслышать.

— Я не знаю ничего о ключах к шифрам, ничего.

— Дай честное слово.

Она не отвечала. Он приблизился и встал напротив камня, схватив ее запястья.