Страница 84 из 85
До упомянутых трехсот — четырехсот миллионов эта цифра явно не дотягивает.
Вдобавок Швейцарская федеральная банковская комиссия удовольствовалась тем, что списала это скандальное происшествие на «безумный рост процентных ставок». Они утверждали, что из-за своих огромных долгов Пинкасу приходилось постоянно делать новые, чтобы выплачивать проценты. В результате проценты увеличивались, что приводило к новым займам и т. д.
Другими словами, они сочли Пинкаса «швейцарским Понци».
Комиссия утверждает, что у него все было в порядке, до тех пор пока ему не пришлось платить завышенные процентные ставки. Но когда он был вынужден платить 19%, чтобы погасить долги по займам, взятым под 12%, эти проценты его и подкосили под корень.
Замечательно. «Швейцарский Понци». «Безумный рост процентных ставок». Но куда же делись деньги?
Комиссия дает два варианта ответа.
Первый: роскошный образ жизни.
Второй: азартные игры.
В связи с этими версиями интересно отметить, что Пинкас жил вполне по своим средствам и что он никогда не был игроком.
По ходу расследования внимание прокурора сосредоточилось в основном на трех швейцарских компаниях. В первую очередь; это была компания «Соксил». Затем «Вилро», инвестиционная компания, которую Пинкас основал в 1970 году. И наконец, «Вилла ла Рош», строительная компания, созданная в том же 1970 году, которую Пинкас предполагал использовать для строительства на том участке земли, что он купил неподалеку от Лозанны.
Вскрылось, что Пинкас уже заложил по два-три раза акции этих компаний различным кредиторам.
Это было не так-то легко сделать, поскольку все акции были пронумерованы. Ему пришлось напечатать копии и, кроме того, позаботиться о том, чтобы его кредиторы не встретились друг с другом и, не дай бог, не сверили номера акций.
После этих открытий все наконец поняли, почему Пинкас всегда казался немного скрытным.
Он разработал и в совершенстве овладел техникой под условным названием «у него слишком длинный язык». Это выглядело примерно так: Пинкас завязывал деловые отношения с каким-нибудь мистером А, и когда они обсуждали свои дела, в разговоре всплывало имя мистера Б. И тогда Пинкас говорил мистеру А: «Послушайте, Б отличный малый и он мпе очень симпатичен, но о нашем деле он ничего не должен знать. Беда в том, что у него слишком длинный язык и он слишком много болтает. Если вы ему расскажете про наши дела, через час о них будет знать вся Лозанна». Естественно, А начинал сторониться Б. В свою очередь Пинкас, заводя деловые отношения с Б (что он обычно и делал, и часто по одному и тому же поводу), рассказывал Б ту же самую историю про А — «у него слишком длинный язык».
Это был почти идеальный способ заставить людей, которые были или могли быть знакомы, не обсуждать между собой своих дел. И только после его смерти многие люди, которые в общем-то знали о делах друг друга (или думали, что знают), начали понимать, что в течение многих лет Пинкас успешно манипулировал ими.
Впрочем, эти же его приятели не могли не признать, что Пинкас обладал удивительным самообладанием.
Он никогда ни с кем не враждовал, избегал ссор и опрометчивых высказываний и в любой ситуации умел держать себя в руках.
Зная теперь, в какой посудной лавке он прожил всю жизнь, не удивляешься, что он по возможности старался не быть слоном.
Где-то около 1975 года па заводе «Соксил» произошел ужасный несчастный случай.
В шесть часов утра, главный инженер, проделывая какие-то эксперименты с веществом, которое никак не должно было взорваться, был, однако, убит на месте в результате взрыва.
Последовало официальное расследование, и вывод комиссии был: несчастный случай.
Теперь в этом появились сомнения.
Конечно, сейчас, когда с тех пор утекло так много воды, уже нельзя ничего доказать и все это остается на уровне предположений, но отдельные люди, наконец заинтересовавшиеся личностью Эли Пинкаса — человека, которого они когда-то знали, — предполагают, что тот старший инженер обнаружил па заводе что-то такое, чего ему не следовало знать.
И был устранен.
Это вполне похоже на правду.
Как-то в конце 1979 или начале 1980 года Пинкас продемонстрировал директорам «Ферст нэшнл бэнк оф Миннеаполис» финансовый документ, согласно которому чистый годовой доход компании «Соксил» составлял четырнадцать миллионов долларов. В то же самое время Пинкас утверждал, что его личное состояние равно двадцати пяти миллионам долларов, хотя, по швейцарской декларации в налогах, заполненной в 1978 году, оно составляло лишь 5,4 миллиона долларов.
Действительно, по общим представлениям он был весьма состоятельным человеком. Его квартира в Каннах была обставлена антикварной мебелью и увешана картинами и коврами. Он дарил своей жене драгоценности. В ее гардеробе было 470 пар обуви.
Хотя хоронить ее пришлось за казенный счет. Не осталось денег даже на приличные похороны.
За несколько месяцев до самоубийства Пинкас добавил к своему завещанию еще один пункт, специально посвященный его похоронам. Он хотел, чтобы они стали величественным зрелищем, чтобы его прах был развеян по волнам Женевского озера ит. п. Было ли простым совпадением, что он добавил такой пункт в свое завещание незадолго до самоубийства?
А как же женщина, которую он так любил? Женщина, которую он попросил умереть вместе с ним? Как же он мог забыть позаботиться о ее похоронах?
Швейцарские банкиры были невероятно потрясены всем этим делом. Они заявляли, что Пинкас был королем мошенников и что для блага Швейцарии все это лучше предать забвению.
И дело было закрыто.
Именно это вам говорят, когда вы пытаетесь что-то выяснить.
Дело закрыто.
Но вопросы остаются.
Например, такие: действительно ли Флоренс покончила с собой? А может быть, Пинкас в ту ночь поехал в Канны и убил ее, инсценировав самоубийство. Может быть, он убил ее, а потом вернулся в Лозанну и убил себя. Это может объяснить тот факт, что капот его «ягуара» был раскален, когда полиция прибыла в «Ла Жантильомьер» во вторник утром.
А возможно, все произошло и совсем иначе. Возможно, он ездил еще куда-то и встречался с кем-то другим. Считается, что записка, найденная рядом с телом Флоренс, была написана рукой Эли. Но это никогда не проверялось официальной экспертизой. И в любом случае, почему записка была разорвана? И опять-таки как он мог не позаботиться о ее похоронах?
На входной двери в квартиру флоренс было много замков. Ее друзья всегда шутили, что ее квартира похожа на крепость. Мог ли Эли иметь ключи от всех этих замков? Тогда почему, когда прибыла полиция, они застали дверь нараспашку? Не могло ли быть так, что она впустила человека, у которого не было ключей и который не смог закрыть замки, когда уходил?
И где же все-таки деньги?
Они не могли просто пропасть.
Пинкас был гордым человеком. Он принадлежал к тем людям, которые не могут выносить тюремного заключения и никогда бы не смог пережить позора публичного судебного разбирательства. Те, кто знали Пинкаса, понимали, что самоубийство было для него самым простым выходом.
В то же время некоторые убеждены, что, если бы у него оставались те деньги или хотя бы какая-то их часть, он бы возвратил их. Ни о чем так не мечтает обманутый банкир, как о том, чтобы ему вернули его деньги. Но банкиры, особенно швейцарские, сделают что угодно, лишь бы избежать скандала, который неминуемо последовал бы за арестом такого человека, как Пинкас. И Пинкас прекрасно это понимал. Итак, если бы у него были деньги или если бы он мог их достать… Тогда, возвратив их, он смог бы сохранить свою репутацию почти незапятнанной. В этом случае банкиры охотно замяли бы это дело.
То, что он не бросился сейчас же возвращать деньги, могло означать только одно.
У него их не было.
И еще одно. Вот перед вами состоятельный бизнесмен, который живет, не выходя за рамки своих доходов. А с другой стороны этот же человек в течение нескольких лет имел в своем распоряжении триста, а то и восемьсот миллионов долларов. Но при этом оя никогда не позволял себе ничего, что бы указывало на это. Все эти разговоры о роскошном образе жизни и азартных играх просто смехотворны. Нигде нет никаких доказательств, что те деньги, которые он украл, он украл для себя.