Страница 9 из 28
Моё сердце готово было выпрыгнуть наружу. Я не мог решить, то ли бежать, то ли наоборот, стоять неподвижно. Я чувствовал, как по лицу заструился ручеёк пота. Мне вдруг показалось, что всё это не совсем реально, и тигр – не настоящий, а просто очередная компьютерная графика… Он смотрел на меня пару секунд своими щелевидными зрачками, затем усмехнулся и засеменил мимо меня к калитке. Я был уверен, что он именно усмехнулся, хотя и не знал, усмехаются ли тигры вообще.
В оцепенении я стоял ещё минуту или две. Мне определённо не померещилось. Но я обязан был найти для себя объяснение. Возможно, тигр сбежал из зоопарка. Или из цирка. Или его привезли из Африки богатые торговцы алмазами, поигрались немного и отпустили на волю, когда он надоел. Тигра вполне могла привлечь эта школа, полная молодого мяса… Хотя нет, вряд ли, каникулы же.
Я встряхнул головой, приходя в себя. Ну ладно – тигр, какие вопросы к животному, но я-то что здесь делаю? Был один способ это выяснить. Я поднялся на крыльцо и решительно открыл дверь. Затем другую дверь – у здания оказался тамбур.
Я очутился в холле. Пол был выложен кафельной плиткой, на стене висели стенды из деревянных реечек, а слева, со стороны лестницы, ко мне приближался подтянутый пожилой человек с жидковатой седой бородкой, одетый в элегантный белоснежный костюм и такого же цвета шляпу, надвинутую на лоб. Несмотря на улыбку и доброжелательный прищур в глазах, похоже, он был слегка растерян.
– З-здравствуйте, – сказал я машинально.
– Вам кого? – спросил старик со странной утвердительной интонацией, при этом протягивая ко мне руку.
– Да мне, собственно… – начал мямлить я.
– Э… Кхм… – пробормотал он нерешительно, затем вдруг опустил глаза, заметил в моей руке конверт и отчего-то рассердился. – Знаете что? Отдайте-ка это!
Он вцепился в письмо рукой и потянул к себе. Я ничего не понимал, но автоматически стиснул пальцы и заскользил на кафеле. Две секунды продолжалось бессмысленное перетягивание конверта, а затем с головы старика свалилась шляпа, и тут я чуть не умер от ужаса.
Я много раз видел подобное в фильмах. Но одно дело – экран телевизора, и совсем другое, когда в полуметре от тебя стоит живой человек, у которого во лбу зияет огромная дыра с неровными краями, и за ней ничего нет, кроме чёрной бездонной пустоты… Впрочем, в ту же секунду из дыры вылетел маленький розовый шарик.
Я, кажется, поймал его на лету, отчего выронил конверт. Ноги сами вынесли меня из интерната, и я помчался прочь, едва не врезавшись в дерево.
– Володя! Куда же вы? – послышалось сзади, и факт, что старик знает моё имя, подхлестнул меня ещё сильнее. Дорога, подъезд, лестница пролетели мимо за пару секунд. Оказавшись в квартире, за запертой дверью, я почувствовал, что можно отдышаться.
Мои руки мелко тряслись. Я только тогда заметил, что всё ещё сильно, до боли в костяшках, сжимаю пальцами шарик – просто сферический кусок розовой пластмассы, на котором было написано черным маркером: "К. Рах".
Но это могло означать только одно – я схожу с ума. Я выронил шарик из рук и в шоке опустился на пол.
– Глава 1. Гибель Конотопа
Человечество пока ещё не умеет лечить болезни. Ну, разве что самые примитивные, вроде насморка или ангины, которые и лечить-то не нужно. Всем ведь известно, что лучшее лекарство от насморка – подышать ледяной водой, а от боли в горле – симхасана, так что никакие медикаменты не требуются. Люди так и не умеют бороться ни с раком, ни со СПИДом, ни с диабетом, и так называемое лечение зачастую сводится к удалению поражённого органа либо насыщению его ядами в надежде на то, что в нём усилится иммунитет.
Поэтому люди довольно неплохо приспособились с недугами уживаться. Человеку без ноги помогает протез, близорукому – очки, начинающему диабетику – манинил, подхлёстывающий умирающую поджелудочную железу. Если у вас плохая память, вы носите с собой блокнот, если плохой слух – слуховой аппарат, а в случае фобии вы можете просто избегать источника своих страхов.
Хуже дело обстоит с серьёзными душевными заболеваниями. Во-первых, больной может о своей болезни не знать или же не верить, что он болен. Во-вторых, к душевной болезни очень сложно приспособиться, потому что не знаешь, чего от неё ждать. А в-третьих, невозможно становится доверять самому себе.
Я сидел на полу возле двери и пытался понять, что из того, что я видел – правда, а что мне только почудилось. Если я сходил с ума, то насколько? И что мне стоило делать дальше – смириться, попытаться жить с этим, идти к врачу или сразу наложить на себя руки?
Наверно, мне грозило в скором времени провозгласить себя Наполеоном, начать ходить в туалет, не снимая штанов, а если бы вернулись из Африки родители, я бы застрелил их, приняв за вампиров… На этой мысли я немного успокоился, так как вспомнил, что у меня нет ни пистолета, ни серебряных пуль.
Начал я с того, что поднялся с пола, прошёл в комнату и отыскал на полке потрёпанный медицинский справочник. Полистав его, я убедился, что у меня присутствуют симптомы сразу всех форм шизофрении. Галлюцинации – есть, неадекватные эмоции – есть (я же испугался несуществующего тигра), ступор и интенсивное возбуждение, пожалуй, тоже бывают, а уж слова "поведение больного неправильное" – это просто писалось с меня.
Но с чего я вдруг заболел? В роду, насколько я знал, душевнобольных не было, хотя наверняка сказать это было трудно из-за детдомовского прошлого отца. Психологических травм я не переносил – не считать же травмой разговор с Тамарой или проваленный экзамен. Может быть, всё дело в том, что я уже пару недель практически не ел? Может быть, меня просто глючило с голодухи?
Я встал. Кровь стучала в голове, перед глазами плыли чёрные шершавые круги, похожие на автомобильные покрышки. Розового шарика на полу видно не было. Одно из двух – либо он куда-нибудь закатился, либо его не существовало в реальности. Ну что же, критический взгляд на своё душевное здоровье – это первый шаг к выздоровлению. А второй – это правильное питание. В конце концов, до магазина я ведь так и не дошёл.
Я только сейчас почувствовал, как хочу есть. Чёртова теория вероятностей, будучи лженаукой, всё-таки умудрилась притупить моё восприятие действительности до такой степени, что я забыл о своих важнейших физиологических потребностях.
Надо было идти в магазин. Но решиться на это стало теперь намного сложнее. Там, в мире за дверью, прятались ухмыляющиеся тигры и старики с дырами во лбу, а может, и кто пострашней…
Я посмотрел в глазок. Ни души. Осторожно повернул ручку замка и приоткрыл дверь. На площадке было пустынно и тихо. Я выскользнул наружу и начал спускаться вниз.
Лестницы. Ряд упорядоченных в пространстве плоских поверхностей, предназначенных для подъёма и спуска человекоподобных существ. По ним удобно передвигаться в вертикальном направлении, если у тебя две ноги и ты среднего роста. Если бы люди рождались преимущественно с колёсами вместо ног, то место лестниц заняли бы пологие спуски, а если бы умели летать, то лестниц бы и вовсе не существовало. Но, поскольку человечество в своём большинстве ходит на задних конечностях и не имеет надёжных когтей, чтобы цепляться за наклонную плоскость, лестницы остаются лестницами.
Вот и моя тоже. Я спускался по ней, должно быть, уже несколько тысяч раз, и она практически не менялась, всё так же отзываясь лёгкой вибрацией на стук моих шагов. Кое-где, конечно, стирались углы ступеней, на стенах по пути моего следования появлялись новые надписи, но, в общем и целом…
Я похолодел. Совсем недавно на том месте, куда уставился мой озадаченный взор, располагалась корявая надпись "Лысый – лох", исполненная в классической технике выцарапывания на штукатурке. Теперь же я видел только гладкую девственно чистую стену, и пытался понять, как же такое возможно.