Страница 197 из 207
— Итак, этому Бофору удалось исполнить свой гнусный замысел! Что ж, это будет его последним делом. Будь спокойна, Адриенна, я вырву матушку из его грязных рук. Возвращайся в Сорбон или на остров Жавель. И скоро ты обо всем услышишь.
— Милый Марсель, — просительно заглядывая ему в глаза, промолвила Адриенна, — будь осторожен. Ты же знаешь, как опасен герцог!
Но Марсель презрительно махнул рукой:
— Опасен? Был опасен… Не бойся ничего. Развязка наступит очень скоро!
— И все‑таки я боюсь за тебя, — настаивала Адриенна встревоженно. — Будь осторожен.
— Не бойся ничего, — терпеливо повторил Марсель. — Я найду средства заставить его… А сейчас поезжай в Сорбон и успокой бедную Манон. Как она могла защитить мою матушку? Ей ли, слабой старушке, устоять против беспощадного насильника? Так что успокой ее.
Адриенна повернулась к дверям, и тут колыхнулась портьера и из‑за нее показался Гассан. По его покрытому потом, искаженному лицу было видно, что рана причиняет ему сильное страдание, но он старался ступать твердо.
— Гассан! — воскликнул Марсель. — Тебе надо лежать, пока не затянется рана.
— Гассан не может лежать, мой господин, — ответил негр, сдерживая стон. — У Гассана есть очень важное дело.
Марсель с сочувствием посмотрел на него и спросил:
— Ты попытался проследить за каретой герцога?
— Да, — ответил Гассан, с мрачным удовлетворением добавив: — И это мне удалось.
— Значит, ты знаешь, куда герцог увез мою матушку?
Гассан кивнул и твердо сказал:
— Знаю, мой господин. Он увез ее в Париж, в свой дворец. Я сразу же направился сюда, чтобы сообщить вам. Но я не мог идти очень быстро.
Марсель благодарно посмотрел на измученного негра и растроганно сказал:
— Ты сделал доброе дело, Гассан! Я этого не забуду!
— Твои слова — самая большая награда для меня, мой господин, — ответил, кланяясь, Гассан.
— Сможешь ли ты сию же минуту поехать со мной в Париж? — не скрывая тревожной озабоченности, спросил Марсель.
— Хоть на край света, — ответил негр, не задумываясь.
— Итак, в Париж! — решительно проговорил Марсель. — Не станем терять времени.
Он велел заложить свою карету, а сам проводил Адриенну до экипажа, в котором она приехала и, попрощавшись с ней, велел кучеру отвезти девушку обратно в Сорбон. Затем, усевшись с Гассаном в поданную карету, отправился в Париж и, не заезжая к себе, велел ехать прямо к герцогскому дворцу. Марсель понимал, какие опасности могут подстерегать его в логове злейшего врага, но надо было спасти мать, и на этом пути ничто не могло его устрашить.
Когда карета подкатила ко дворцу Бофора, Марсель стремительно взбежал по ступеням к парадному входу. Гассан с трудом двигался, но не отставал от него.
Слуги герцога, дежурившие в холле, раболепно кланяясь, спросили, что доложить их господину. Марсель высокомерно отмахнулся, бросив на ходу, что сам доложит о себе, и, сопровождаемый Гассаном, по крутой лестнице направился во внутренние покои второго этажа. Краем глаза он заметил, как по мере приближения к цели лицо верного негра приобретало все более грозное и свирепое выражение. Гассан жаждал мести.
На верхней площадке лестницы им неожиданно преградил дорогу Валентин. Маркиз, смерив лакея презрительным взглядом, спросил:
— Где твой хозяин?
— Его светлость сегодня не принимают, — уклончиво ответил хитрый Валентин.
— Я спросил тебя не об этом, — высокомерно процедил Марсель и повторил: — Где твой хозяин?
Валентин, заметив, что маркиз выразительно положил руку на эфес шпаги, услужливо поклонился и подобострастно проговорил:
— Его светлость отдыхает в маленьком салоне возле комнаты госпожи Каванак.
— Хорошо, — кивнул Марсель. — Оставайся здесь. Я сам доложу о себе.
— Но мне велено никого не впускать без доклада! — с вызовом проговорил Валентин и решительно шагнул к двери во внутренние покои.
— Прочь с дороги! — крикнул Марсель, теряя терпение, и выхватил шпагу.
Валентин в страхе шарахнулся в сторону. Гассан для острастки погрозил ему громадным черным кулаком. Лакей застыл у стены, не зная, что делать. Марсель стремительным шагом, держа в руке обнаженную шпагу, вошел в кабинет Бофора.
— Дьявол меня разрази! — оторопело вскричал герцог. Лицо его исказила злобная гримаса. — Это еще что такое? Где мои слуги? Трусы, подлые собаки! Где эти проклятые рабы? Как этому ублюдку удалось проникнуть в мои покои?
Марсель прервал его. Он во весь голос заорал:
— Ты совершил новое гнусное преступление, Анатоль Бофор! Ты посмел силой увезти мою мать из Сорбона! Тебе конец! Ты за все ответишь и на земле и на небе!
Не успел Марсель произнести эти слова, как негр, подобно разъяренному тигру, бросился на герцога. И прежде чем Марсель успел помешать этому, Гассан сдавил горло Бофора своими железными руками.
— Это тебе за мою рану, за то, что ты обманул меня… — выкрикивал негр хриплым голосом. — За то, что ты подговаривал меня убить маркиза и напал на его бедную мать. Пришел твой последний час!
И действительно, это непременно случилось бы, если бы не вмешался Марсель.
— Гассан! — крикнул он. — Отпусти его!
Но негр, ничего не слыша, продолжал сжимать горло герцога, чье лицо уже посинело, а глаза вылезли из орбит.
— Гассан! — гневно повысил голос Марсель. — Назад! Не твое и не мое дело свершить последний суд над этим негодяем. Он предстанет перед королем и перед Богом, когда придет час!
— Мой господин! — ответил негр с обидой, по–прежнему не разжимая железной хватки. — Разве я несправедливо поступаю?
Бофор уже и не пытался освободиться, он только сдавленно хрипел.
— Он подлежит законному суду, а не твоей мести, — повторил Марсель. — Отпусти его!
Гассан с явной неохотой разжал свою смертельную хватку и, ворча недовольно под нос, отступил на шаг. Герцог хватал ртом воздух и никак не мог отдышаться, еле держась на ослабевших дрожащих ногах.
Марсель терпеливо подождал, пока Бофор немного придет в себя, и только тогда высокомерно и презрительно проговорил:
— Наши расчеты не уйдут от нас, Анатоль Бофор. Я оставляю тебе жизнь, потому что ты все равно не избежишь заслуженной кары. Страшись! Небо справедливо, и когда тебя потребуют к ответу — горе тебе!
С этими словами Марсель отвернулся, шагнул к двери соседней комнаты и резко распахнул ее. Серафи, стоявшая у окна, обернулась и, увидев сына, с радостным вскриком шагнула ему навстречу.
— Марсель! Ты пришел мне на помощь! — еле сдерживая радостные слезы, проговорила она.
— Матушка, мы сейчас же едем ко мне! — решительно заявил Марсель. — Этому негодяю больше не удастся мучить тебя. Пойдем!
Герцог пришел в себя и стал хриплым голосом звать слуг:
— Сюда, ко мне! Живо! Эй! Сюда!
Но никто не явился. Слуги то ли не расслышали зова, то ли сделали вид, что не слышат, — обнаженная шпага в руке Марселя заставила бы призадуматься и гораздо более смелого человека, чем лакеи.
Марсель, осторожно поддерживая мать под руку, направился к выходу, даже не удостоив взглядом герцога, который в бессильной ярости рычал и хрипел, изрыгая бессвязные проклятия и ругательства.
Гассан же не удержался и на прощанье показал Бофору огромный черный кулак. Герцог задохнулся от бешенства, а негр, довольно ухмыляясь, последовал за своим господином.
Марсель отвез мать к себе во дворец Роган, предложив ей расположиться так, как будет удобно. Велев Гассану не дремать, охраняя покой госпожи, он тут же уехал в Сорбон, чтобы успокоить старушку Манон и привезти в Париж Адриенну. Он решил поселить ее в своем дворце вместе с матерью.
XXIX. ПРАЗДНИК В ВЕРСАЛЕ
По распоряжению маркизы Помпадур было разослано множество приглашений на предстоящий праздник.
В назначенный день гости нескончаемой вереницей хлынули в залы Версальского дворца. В садах была устроена великолепная иллюминация. Все сверкало и светилось. Под сенью деревьев были расставлены стулья и стульчики, на которых могли отдохнуть все, кому хотелось бы подышать свежим воздухом.