Страница 160 из 207
Что же искала Роза–Клодина у этих неприветливых развалин?
Она приблизилась к стенам, местами давно обрушившимся от времени, и остановилась, оглядываясь в поисках прохода. Ей вспомнилось, что окрестные жители избегали приближаться к монастырю, считая, что здесь нечисто. Говорили, что призраки монахов бродят по развалинам, что оттуда по ночам слышится дьявольский хохот и сквозь проломы окон виден мерцающий свет, словно кто‑то зажигает свечи в монастырских кельях.
Внезапно внимание Розы привлек неожиданный отблеск слабого света. Перебравшись через кусок обвалившейся стены, она увидела у самой земли небольшое светящееся оконце. В сгустившейся темноте оно казалось ярким горящим квадратиком.
Чтобы подойти к нему, Розе пришлось снова перебираться через груды осыпавшихся камней. Когда она уже почти достигла цели, рядом с ней в непроглядной темноте вдруг раздался негромкий хохоток.
Хотя девушка не испытывала никакого страха, пробираясь в кромешной темноте через развалины, этот неожиданный звук заставил ее вздрогнуть. Но через мгновение она взяла себя в руки и громко спросила, вглядываясь в темноту:
— Кто здесь?
Ответа не последовало.
— Кто‑то здесь прячется, — сказала Роза себе и негромко крикнула: — Эй, я тебя все равно найду! Или ты думаешь, что напугал меня?
И тут снова совсем рядом кто‑то захихикал и несвязно забормотал. Девушка не разобрала ни одного слова, но ей удалось разглядеть неясную тень, скорчившуюся почти у самых ее ног. Она мгновенно наклонилась и цепко ухватила эту самую «тень». Ее рука почувствовала грубую ткань.
Роза–Клодина резко спросила:
— Эй, я тебя поймала! Что ты делаешь здесь среди ночи? Пугаешь людей, бездельник?
— Нет, я… Не я… Нет, я… Не я… — забормотал в ответ визгливый голос, и по бессвязным словам Роза поняла, что это какой‑то безумец.
— Кто ты? — настойчиво повторила она. — Я вижу, что ты мальчишка. Но что ты делаешь здесь? Как тебя зовут?
— Я Рауль! Дурачок Рауль! — ответил мальчишка, прятавшийся среди камней, и встал.
Роза–Клодина повторила:
— Что ты здесь делаешь?
Мальчишка что‑то промычал, но потом вдруг довольно связно проговорил:
— Я здесь часто сижу ночью. Слышишь, как воет буря? Славная песня, и я ей подтягиваю.
— Но где же ты живешь, мальчуган? — спросила Роза.
При слабом свете выкатившейся из‑за тучи луны она разглядела, что перед ней парень лет двадцати, на первый взгляд казавшийся гораздо моложе.
Рауль снова бессмысленно расхохотался.
— Где я живу? — повторил он.
— Скажи мне, как ты здесь оказался? — стараясь не рассердить помешанного громким голосом, почти прошептала Роза.
— Хе–хе, как я здесь оказался? — передразнил ее парень.
— Где твой дом? — настойчиво напомнила она.
Рауль хохотнул и махнул рукой.
— Там. Разве вы не знаете? Вон там, внизу, в монастыре.
Роза насторожилась.
— Там живет старуха Гальконда, не правда ли?
Рауль снова захихикал.
— Старуха Гальконда — моя мать.
— Вот как, ты ее сын! — обрадовалась Роза. — Это хорошо. Значит, ты можешь отвести меня к ней или показать, как пройти. Здесь у вас трудно самому отыскать дорогу. Скверное место…
— Прекрасное место! — выкрикнул обиженно парень. — Рауль сидит здесь до полуночи и слушает, как доносится пение.
Роза–Клодина нетерпеливо спросила:
— Где же старуха Гальконда?
— Там, внизу, — ответил Рауль и показал на крошечное освещенное оконце у самой земли.
— Там, внизу, вы живете? — переспросила девушка.
Рауль кивнул и довольно связно пояснил:
— Раньше мы жили в Париже. Там было хорошо. Но потом мою мать посадили в тюрьму. Когда она вышла, у нас не было дома и ничего не было. Тогда мы пошли в старый монастырь. И вот теперь мы здесь.
— И никто вас отсюда не прогоняет? — спросила Роза.
Дурачок посмотрел на нее своими бессмысленными, словно остекленевшими, глазами и снова засмеялся:
— Кто нас прогонит? Здесь нет никого, кроме нас. О, здесь так хорошо! Но моя старая мать почему‑то все время говорит, что мы недолго пробудем в этом старом монастыре. Почему, ты не знаешь?
— Не знаю, — ответила Роза, чем явно огорчила дурачка, и поспешно попросила: — Отведи меня к твоей матери.
Рауль, ни слова не говоря, повернулся и полез через груду камней, за которой оказалась небольшая калитка, закрывавшая вход, пробитый в сохранившейся старой стене. Девушка следовала за ним, стараясь не споткнуться. Упасть на острые обломки камней было легче легкого, так как разглядеть что‑либо дальше вытянутой руки было невозможно.
— Неужели вы и зимой живете в монастыре? — спросила Роза недоверчиво.
Рауль даже не обернулся — он то ли не расслышал ее слов, то ли не понял. Роза же снова спросила — на этот раз о другом:
— А окрестные жители знают, что вы здесь живете?
На этот раз Рауль отозвался:
— Сюда редко приходят. Матушка Гальконда и я всегда одни.
Это было унылое, безрадостное место. В призрачном свете вновь выглянувшей бледной луны Роза увидела, что оказалась то ли во дворе, то ли на небольшой площади, заросшей высокой жесткой травой. Посреди нее торчало старое корявое дерево, а под ним темнел высокий каменный остов полуразрушенного колодца.
Рауль свернул налево и начал спускаться по выщербленным каменным ступеням, которые, казалось, вели в какой‑то погреб. Роза–Клодина, каждый раз нащупывая ногой ступень, осторожно спускалась за своим провожатым.
Вдруг откуда‑то снизу раздался пронзительный голос:
— С кем это ты там разговариваешь, Рауль?
— К нам гости идут! — прокричал в ответ дурачок.
Внизу что‑то скрипнуло, и под сводом каменного коридора, к которому спускались ступени, мелькнул слабый огонек зажженной свечи.
— Осторожней! — крикнула неясная фигура тем же пронзительным голосом. — Здесь нетрудно сломать себе шею!
Через несколько шагов Роза–Клодина разглядела сгорбленную тощую старуху с темным цыганским лицом. Она была одета в красную юбку, грязную потерявшую цвет рубаху и старую кофту, накинутую на плечи. Седые растрепанные волосы неряшливыми космами обрамляли ее лицо. Зоркие, колючие глаза старухи вглядывались в спускавшихся по ступеням. Легкий удивленный смешок показал, что она разглядела неожиданную гостью.
— Вот матушка Гальконда, — пробормотал Рауль и тут же повернул назад, быстро взбежав по ступеням наверх, — туда, где можно слушать вой ветра и подпевать ему, наслаждаясь всей душой.
Старая Гальконда воскликнула:
— Спускайтесь, милая моя, спускайтесь. Только осторожней. Здесь скверные ступени.
Когда Роза наконец шагнула с последней щербатой ступеньки на ровный каменный пол, старуха спросила:
— Вы меня ищете?
— Если вас зовут Гальконда, то да, — ответила Роза и тут же встрепенулась: — Но та ли вы Гальконда, что прежде жила на улице Риволи?
Старуха тихонько рассмеялась, но смех этот показался Розе каким‑то деланным.
— Вы ищете, моя милая, мадам Эвелину де Гальконд, племянницу маркизы Бранвиль? Что ж, вы не ошиблись. Ту, кого вы искали, вы уже нашли.
— Но как вы оказались здесь? — с внезапным сочувствием спросила Роза–Клодина.
— Что ж, это случилось совершенно просто, — ответила старуха, поднося свечу поближе к лицу девушки, должно быть, чтобы получше разглядеть и запомнить черты неожиданной гостьи. — Какой ужасный конец постиг маркизу Бранвиль, мою тетушку, вы, вероятно, знаете?
— Нет, — покачала головой Роза. — Я только слышала, что ее считали великой отравительницей. Это ведь правда?
Старуха ухмыльнулась и сказала:
— Пройдите для начала в комнату и присядьте. А я уж вам все расскажу. Этот дурачок Рауль ушел, так что никто не станет перебивать нас глупыми вопросами. Проходите.
Она повернулась и, пройдя несколько шагов, отворила высокую дверь на скрипучих петлях. Роза шагнула следом за ней и оказалась в низком, но довольно большом помещении с каменными сводами. Выглядело оно довольно мрачно в слабом свете свечи, которую старуха несла в руке. В двух дальних углах этого подземного убежища были навалены бесформенные груды веток и листьев, служивших, как догадалась Роза, постелями его обитателям. Несколько колченогих стульев с высокими спинками и трехногий резной стол составляли все убранство этого жилища. Они стояли у одной из многочисленных массивных колонн, поддерживавших нависающие своды.