Истории Руана

   - Ну так учиться надобно. Много и усердно, - хмыкнул я.

   Правда, кому оно охото, не так ли? Всем достижений подавай сразу и побольше.

   - Не всем поможет, - заявила девушка, задрав носик к небу.

   О! Еще одна великая магичка. Я не удержался, и поддел:

   - Думаю вам, леди, тоже еще многому учиться нужно.

   - Да неужели? - вылила Аннабели взглядом на меня ведро презрения.

   - Помнится, один ушлый терривит, несмотря на слабые возможности, сбег. И я так понимаю - не один раз. Да и сейчас толпой за ним идем...

   Девушка мгновенно надулась и посмотрела на меня так, как уже второй день зыркает на гоблина.

   - Замерзнем, - прогудел орк, чем изрядно разрядил резко накалившуюся обстановку.

   Турни ткнул меня локтем и показал большой палец.

   Не-жизнь!

   Огромные ворота города, когда-то впускавшие груженые доверху телеги, конные экипажи и толпы страждущих, оказались заперты. Проход все же нашелся ­- обычная дверь рядом распахнута настежь. Непонятно зачем, но внутри застыли две фигуры в плотных балахонах с капюшонами, которые молча проводили нас взглядом и ничего не спросили.

   - Строго у них тут: про охрану не забыли.

   - Охотники за добычей, лаэр, ничем не брезгуют. Тащат все, за что можно выручить монеты. Травы, останки девларов, утварь, редкие безделушки...

   - Хочешь сказать - готовы обворовывать неупокоенных?

   - А какая разница? - вопросил гоблин. - Это ж мародеры! Все что лежит, висит, валяется, закопано или припрятано - в дело пойдет. Только здесь мало кто решается шалить - нежить не любит ворье. Разговоры разговаривать тоже не любят. Поймают - и усе.

   Тишина...

   Чем отличается маленькая деревушка от большого города? Ритмом жизни и шумом. Чем больше жителей - тем все быстрее крутиться, люди бегает все быстрее, боясь на миг задержаться и пропустить вперед себя шустрого товарища. Не зевай! Если не хочешь дышать пылью из-под бампера... Где больше движения - шум просто неизбежен. Топот, разговоры, хохот, экипажи, кони, повозки, крики, грохоты и падения - все создает какофонию живого города. А здесь...

   Хотя, я даже не знаю, что меня больше поразило. Окружающая чистота - все вылизано, дома и заборы сияют свежей краской, кроны деревьев аккуратно подстрижены, что уж говорить о ровной, чистой от снега и льда, мостовой... Или опустившаяся на мир тишина - фигуры в балахонах бесшумно передвигаются, что-то несу, стоят маленькими группками и провожают нашу компанию темными провалами капюшонов...

   Куорт, вечно вспахивающий все вокруг, сейчас притих и осторожно плетется за орком, гордо шествующим во главе отряда. Нахохлившийся попугай, восседающий на спине арахна, перед воротами в город выкрикнул коронное "Пожрать!" и молчит с тех пор. Турни - на удивление - притих. На вопросы отвечает без запинки, но не трещит без умолку.

   - Тут чище будет, чем в Сантее, - признал я. - Неуютно, правда.

   - Здесь живут те, кому жить, вроде как, уже не положено, - осторожно заметил Турни.

   - Умерев, понимаешь истинный смысл жизни, - глубокомысленно заявил остановившийся орк.

   - Чистота окружающего мира? Какая-то, ты знаешь, невеликая ценность.

   - Чистота помыслов, лаэр, всего лишь чистота помыслов. - Прогудел орк, и продолжил движение.

   Бесспорно, в голову часто лезут мысли, не имеющие отношения ни к чему. Нет, на самом-то деле, просто так, из воздуха, они не возникают. Тянутся ниточкой за случайными словами, увиденными картинками, или острым камушком, попавшим под босую ногу... Все друг за дружку цепляется, как поводок, и оторваться от него не просто. Вот так веревочки и вьются, вертят и крутят, как хотят...

   Не верю - смерть ни что иное, как... Смерть! Она не в силах дать ничего - а вот отобрать очень даже. Неупокоенные не живут.

   Много говорят о том, что вторая жизнь дается как шанс закончить дела, уйти с чистой душой, или прыгнуть, как считают гоблины, на верх кольца перерождения, перебравшись в духовные миры... Все это чушь! Умер... ничего нет дальше. Ровнять макушки деревьев, чистить мостовые, следовать тенью за случайными путника - это разве жизнь? Так, бренное существование. Как заблудившаяся тень, потерявшая носителя...

   За очередным поворотом узкой улочки вышли на площадь, с сооруженной в центре ее детской площадкой: круг песка, сделанные из дерева подвесные дорожки, турники, качели, горки. Все, сделанное с великой любовью: изящная резьба, яркие краски, ни одного пятнышка или пылинки. И дюжина маленьких фигурок в накидках, с надвинутыми на головы капюшона, так и мелькает, играет в мяч, азартно машет руками... в глубокой, окутавшей весь мир, тишине...

   Мне понадобилось секунд двадцать, чтобы понять: они общаются! Все эти маленькие фигурки явно соединены друг с другом одной игрой - той игрой, которой связаны все дети, всех миров, времен и народов. И тишина, разлившаяся вокруг, говорит лишь о том, что мы глухие - а не они мертвые...

   Не-жизнь...

   - Крон! - выдохнул я, как только мы выбрались за стены города нежити. Мертвые дети, ведущие себя как натуральные живые, - зрелище, потрясающее настолько, что даже выдохнуть и нарушить тишину кажется преступлением. За которое не наказывают, а сразу - и навсегда - карают.

   - Проняло? - весело поинтересовалась Аннабели, молчавшая как рыба во весь длинный переход по городу. - Не бери в голову. Неупокоенные - тени былой красоты. Они в массе своей не разумны, и влачат жалкое существование, что легко...

   - Заткнись, - бросил я, покосившись на девушку. Та удивленно распахнула глазищи, недобро зыркнула - и сникла под моим взглядом.

   В этой прогулке по городу нежити я четко понял одно: говорить о том, что неупокоенные мертвы, может только тот, кто и сам... не живет.

***

   - Здесь оставим теплые вещи и лишнюю поклажу, - сказал Галл у торчащего из земли обломка скалы.

   Честно говоря - в эту сторону гораздо интереснее путешествовать. Чем отличаются Турион и Свободный от Сантея? По сути лишь одним - мировоззрением. Одни верят в религию, другие - в звонкую монету. Причем, если копнуть глубже, придешь к очевидному мнению: что в лоб, что по лбу. Разницы на самом-то деле никакой. Разве смысл жизни в поиске самого справедливого, великодушного и всепрощающего божества, под чьей дланью легче дышится? Или в бездумном выстраивании вокруг себя эрзаца реальности с возвышением над всем материальных благ?

   Окружающий мир, наверное, просто сошел с ума. Вот идет заснеженная пустыня, где все блеклое и выцветшее, где даже белый цвет припорошен серой пылью. Идешь по скрипящему снегу, созерцая барханы, и все недоумеваешь - где пустыня-то? И снова выверт сознания - линия, под линеечку, яркая граница между черно-белым миром, и жаркой, солнечной, яркой, самой натуральной ей ... с барханами, гуляющим песком, какими-то сухими кустиками, скачущими по ветру, и греющейся ящеркой на другой стороне скалы, выбранной как ориентир склада лишних вещей.

   - Пейкон тротски суккиа... - сказал я, сделав шаг на ту сторону.

   Сразу придавило жаркой волной воздуха, а яркое солнце врезало кувалдой ультрафиолета.

   - Ведите себя прилично, молодой человек, - ядовито заметила Аннабели, ставшая после недавней отповеди самой натуральной змеюкой. - Попрошу воздерживаться от подобных выражений в обществе прекрасной дамы.

   - Хэ! Прекрасной? - мгновенно влез гоблин. - Худая, тонкая, плоская, ни ушей, ни бровей, ни прелестных усиков, ни кривых сладких ножек... прекрасная? Ха!

   Девушка бросила испепеляющий взгляд на гоблина. Турни оный начисто проигнорировал.

   - Да еще и бледная немочь... Сразу видать - магичка! Дышит, видать, книжной пылью, чихает без конца...

   Тут Аннабели и крыть нечем - приоделась откровенно плохо на такое путешествие, где-то простыла, а вылечиться не смогла - земли девларов, как-никак. Заклинания работают из рук вон плохо, выдавая крон знает что. Вот и хлюпает носом без конца. А уж красное недоразумение мало кого красит... что, естественно, не забыл заметить гоблин.