Вопреки. Том 5

  - Я хочу поесть одна. Это невежливо нарушать моё личное пространство.

  Так холодна со мной, а меня колотит, ничего не могу из себя выдавить. Ни единого звука! И эти её чёртовы чёрные очки!

  Как же больно! Я думал, что она мертва, жил, словно в аду лишь надеждой, что снова когда-нибудь увижу её, а она рушит мои надежды волной безразличия и холода.

  Она другая. Моя Алиса всегда сидит царственно, даже если обстановка убогая, а эта женщина... нервно отстукивает длинными пальчиками ритм по деревянной столешнице, я опускаю глаза на её руку и...

  ...На её бледно-голубую руку, которую она одёргивает снова, пряча под столом.

  Нет.

  У меня внутри всё упало. Или я сам упал? С небоскрёба с камнем на шее на торчащую арматуру.

  - Сними очки, - шепчу я сипло, но она не слушается, - Сними.

  Снимает, и я вижу полуопущенные веки, которые поднимаются, чтобы перевести взгляд на вид за окном, и я вижу чёрные демонические глаза.

  - Ваш суп, - отвлекает нас официант, который ставит перед моей девочкой тарелку с горячим супом, а потом он вежливо улыбается и смотрит на неё, а она обращает чёрный взгляд на него, и поднос в его руках падает, а он дёргается от испуга, - Простите... простите!

  Наверное, думает, что ему показалось, потому что глазам своим не поверил - это очевидно. Поднимает поднос, и принимает у меня заказ. Мне нужен только зелёный чай.

  - Суп - это всё, что ты заказала? - спрашиваю первое, что пришло на ум, ведь я не знаю, что говорить.

  Кивает и берёт ложку рукой, а я замечаю лёгкую дрожь в её руках. Она очень медленно зачерпывает горячий бесцветный суп, дует и отпивает. В этот момент на её лице столько изменений, что я стараюсь зацепиться за каждое, чтобы сложить картину воедино, и то, что я вижу отдаёт болью в моём сердце.

  - Когда ты в последний раз ела? - конкретно спрашиваю я, оценивая всё, начиная с её трепета к самой дешёвой еде, общей дешевизне кафе, дороговизне Лондона, и самое главное - истощавшим рукам, которые и без того неестественного цвета, - Ответь.

  Только одно радует: демоны не едят обычную пищу. Это маленький огонёк моей надежды.

  - В пятницу, - шепчет она, а вспоминаю киоск с газетами, в которых парень огласил вслух, что сегодня понедельник.

  Она не ела 96 часов. С последнего бизнес-ланча.

  Принесли чай, и я заказал, наверное, всё, что любит моя девочка, а она вообще-то чревоугодница жуткая. Стейк, овощи-гриль, картошку, десерт с пралине и фруктовое желе.

  Не остановила меня, ничего не сказала, она была безразлична и размеренно ела свой суп, будто какой-то робот.

  - Почему Лондон? - спросил я в попытке завязать разговор.

  - Тут нет солнца, - отвечает спокойно, а моё сердце снова сжимается от боли, но я обещал ей быть сильным.

  - Ты помнишь, что произошло?

  У неё ведь вечные проблемы с памятью...

  - А что произошло? - спокойно говорит она, уходя от ответа.

  - Ты помнишь кто ты?

  - Я - это я, вопрос глупый. А ты помнишь кто ты?

  - Главное, чтобы ты помнила кто я.

  Знаю доподлинно, что Алиса может прикидываться дурой и уходить от прямого ответа больше, чем Вечность.

  - Это сложно забыть. - переходит на слабый шёпот, - Откуда ты?

  - Оттуда, где тебя нет.

  Она посмотрела на меня очень пронзительно и выдохнула, словно долго не могла это сделать:

  - Ты нашёл меня... - бормочет очень тихо, а смотрит будто мы играли в какие-то кровавые прятки, - И ты жив.

  - И ты...

  - Разве?

  Это не разговор, а словесная битва, которая не приносит ничего хорошего, ведь от каждого слова, мне всё больнее. Я отвык от чистоты магии, в Мордвине сейчас она гуще и не такая податливая, но рядом с Лис... она как слеза. И она реагирует на меня моё настроение куда активней, поэтому суп в тарелке моей девочки закипает.

  Она смотрит на это задумчиво и вроде даже удивлённо, будто магия для неё не такая уж очевидная вещь, что не очень укладывается в моей голове, ведь она явно хотела телепортироваться из туалета. А может я ошибаюсь, и она просто снова ничего не помнит? Тогда всё куда позитивнее...

  Только ведь её глаза чёрные, кожа мертвенно-бледная, и она избегает солнца.

  - Дай руку, - мягко говорю я и протягиваю ладонь ей навстречу.

  Она осторожно тянется рукой, но не ко мне, а к столовому ножу, который сжимает с силой, а под столом я чувствую, как трясутся её ноги. Её глаза устремлены на мою открытую ладонь с опаской.

  - Почему ты меня боишься?

  Не отвечает, выглядя дико. Что произошло? Как больно это видеть... она так одичала, а я знаю, что, должно быть, то, что она перенесла, было невыносимо для человека, но она, такая хрупкая и на деле ранимая, каким-то чудом это выдержала, и вот она здесь... но мне всё равно больно. Больно, что я не был рядом, не укрыл от бед.

  Приносят аппетитный стейк и овощи с рисом, а ноздри моей девочки втягивают аромат вкусной пищи, с какой-то дикостью. Суп не пах вообще, и был похож на воду с капустным листом, а стейк пахнет вкусно. Она немного подняла голову и всё ещё дышала ароматом пищи, будто борясь с искушением, а я видел в ней голодного зверя, который боится попасть в ловушку.

  - Ешь. Я хочу, чтобы ты хорошо питалась, - говорю я с болью и мне даже кажется, что я от такого зрелища сейчас расплачусь, потому что контролировать голос сложно, - Как давно ты ела мясо?

  - На прошлой неделе, - сквозь большие муки говорит она, но в целом я успокаиваюсь, - Мясо полезно.

  Алиса говорит о пользе еды - что-то новенькое.

  - Какое мясо ты ела?

  Проходит, наверное, секунд двадцать, прежде чем ответ слетает с её губ с какой-то мукой, но прежде, она всё же поднимает на меня глаза:

  - Птицу.

  - Курицу?

  - Голубя.

  БЛЯДЬ!

  У меня с собой нет ни цента. Я даже за ужин заплатить не могу, но тут сыграет телепатия без всяких проблем. Боже, да что я за мужчина такой? Слабак. Моя девочка живёт в нищете, питаясь водой пять раз в неделю и ловит голубей, как... бездомная кошка, а я, её мужчина, проявляю слабость!

  Есть кое-что... снимаю перстень с печатью с пальца, вытаскиваю из кармана часы и кладу на стол:

  - У меня больше с собой ничего ценного нет. Могу отдать ещё кристалл... я такой олух - не взял в собой денег! Ну о чём я только думал? Прости, Лис... я что-нибудь придумаю, достану денег. У меня полно вложений тут, только на их обналичивание уйдёт немного времени.

  Хлопает глазами. Она растеряна. Свет мерцает, потому что моя девочка сильно нервничает, как и я на самом деле, но я отвлекаю себя нарезкой мяса на маленькие кусочки.

  Мы ели в тишине из одной тарелки, а она не прикасалась к пище, пока я не съел кусочек. Так кормят диких обезьян: они не попробуют предложенную пищу, пока ты сам не покажешь им, что её можно есть.

  Да что с ней?

  Съела немного, но видно, что наелась. Когда принесли желе, она смотрела такими глазами, будто таких изысков вообще себе не позволяет. Я ведь знаю, как она любит желе... обожает!

  Она часто задышала как собачка, когда я поднёс ложку с кусочком дрожащей вкусной массы к её губам, а она... резко встала и убежала в туалет. Всё это время свет мерцал, а я сидел, спрятав лицо в ладонях, и земля уходила из-под ног от такой ситуации.

  Вернулась спокойной, укутавшись в пальто и спокойно съела половину, протянув вторую мне. Смотрела как я ем, сидя абсолютно недвижно. Больше эмоций на её лице я не видел, а по чёрным глазам ничего не понять.

  - Наелась?

  Кивает, выходя из режима Алиса-экспонат-музея-Мадам-Тюссо.

  - Пойдём покажешь где ты живёшь.

  - Нет.

  - Не покажешь где ты живёшь?

  - Не покажу.

  Страшно представить, если честно. Почему-то вообразил себе картонную коробку, а рядом кошачий лоток.

  - Но гулять пойдём? - с надеждой спросил я.