Страница 8 из 58
Артемис совершенно хамовато рассматривает Матильду, которая и в правду не обделена красотой. Но меня она раздражает, я почти ненавижу её, хотя это слишком глубокое чувство, так что вряд ли...
- Не пялься, Артемис, сейчас же подойдёт, фу!
Как в воду глядела. Идёт. Ну не иначе царица, да. Идёт всего чураясь, дышит через платок, брезгливо корчится.
- Артемис, не проводишь меня внутрь стены? Тут ужасно не удобно в таких дорогих одеждах, и устала я с дороги, - она театрально кладёт ему голову на плечо.
Ясно дело я в игноре, меня как и нет! Тем лучше.
- Нет, не провожу.
Она отстранилась и смотрит на него с оскорбленным видом.
- Артемис, ты набрался всякой дряни! Не удивительно, учитывая общество пьяниц и рабов, в котором ты в последнее время прибываешь!
- Дрянь может быть только у тебя в волосах, так что иди скорей, пока тебе ещё туда птицы не нагадили... Давно ли ты была рабой? - говорю я. Эта дура огребёт!
- Просто хозяин... - она осеклась, - Лорд Блэквелл разглядел во мне благородную кровь. Поэтому я здесь, и я свободна.
- Ты случайно не помнишь, что я тебе говорила про фантомные боли? Просто я сейчас чувствую невероятное раздражение, наверно это опять чесотка от твоей мании величия, которую ты ошибочно называешь "благородной кровью".
Она нервно одёргивает платье и удаляется. Ёб твою мать, благородная кровь!
Я слишком углубилась в свои мысли и не заметила того, что заметил Артемис: в не слишком скромном багаже ещё недавней гаремной рабыни оказалась маленькая раскрытая сумочка, откуда торчала незнакомая газета. Артемис не долго думая, дождавшись пониженного к нему внимания, лёгким движением руки вытащил газету и положил в свой задний карман. Я удивлённо подняла брови и посмотрела на него, а он шёпотом пояснил:
- Это "Главная истина", - сказал он так, будто всё сразу должно было проясниться, и прибавил, видя моё недоумение, - Ну "Гермес" ведь не единственная газета. Это издание публикуется Ксенопореей и распространяется на нейтральных территориях. Как думаешь, откуда она у Матильды?
- О... - таких умных реплик мой рот не извергал очень давно, поэтому я подобрала упавшую от удивления челюсть и продолжила, - Ну-ка дай посмотреть, что там пишут?
Любопытство не порок, поэтому мы сели подальше от чужих глаз, чтобы нас не заметили с таким компрометирующим чтивом:
- Давай сразу перейдём к тому, что читать буду я... - не самым деликатным образом сказал мой друг.
Уязвил меня в моей дислексии, которая жутко усугубилась с новым уровнем магии. Я абсолютно не могу нормально читать, на это, как бы смешно не казалось, уходит сил больше, чем на поднятие телекинезом тонны железа.
Заголовок статьи, украшающий первую полосу, большущими буквами кричал "ВТОРОЙ ШАНС!!!". Призывно... ничего не скажешь! Артемис приступил к чтению.
"Есть ли правда в бесславной смерти? Достойны ли ваши близкие такой участи?
Нет. Они должны жить.
И всё же они умирают! Умирают раньше времени, прежде, чем познают жизнь, прежде, чем выполняют своё великое предназначение..."
- О нет! Дальше я читать не буду! - прервал чтение Артемис и брезгливо наморщился, будто я предложила ему канапе из человеческих пальцев.
- Почему? Читай!!!
Вздохнул и продолжил:
"Город-на-воде взывает к потерявшим своих близких: дайте мёртвым второй шанс, верните их к жизни! Они вернутся в дом живыми и благодарными!
Тела погибших нужно доставить в Город-на-воде, где в них вдохнут жизнь, так несправедливо покинувшую их, а потом Ксенопорея официально предоставит им службу, за которую они будет получать солидную плату..."
- Хватит! - возмутился мой друг, - Это гадко!
Да уж... я догадываюсь, что завуалированный текст статьи подразумевает лишь одно, и это сразу формулируется в устах Артемиса:
- Ксенопорея призывает сдавать трупы за вознаграждение! Никакой это не "второй шанс", это добровольное согласие на использование тела погибшего родственника. Их делают Инфернами...
Тут уж я наконец-то заметила присутствие нашего соратника Лесли, который побледнел, став белым, как мел.
- Риордан дело говорит. Это не жизнь, не второй шанс, этим и не пахнет!
Говорит со знанием дела, а в глазах страх и боль. Знает не понаслышке, и в этом я убеждаюсь, слегка погодя:
- Старший брат ушёл на охоту и его нашли растерзанным дикими животными. Тогда к нам пришёл какой-то тип от Ксенопореи и сопереживал вполне искренне, ведь брат тащил свою семью. Я бы не потянул всё в одиночку, получал гроши, а семья большая. Тогда моя тётка поддалась на уговоры про этот "второй шанс", - он замер и его глаза стали стеклянными, - Через два дня, нам привезли Клода. Он зашёл своей привычной походкой в дом. Мы сидели все и ждали, с замиранием сердца. А он... от него веяло мертвечиной, а сам он был... словно костюм, одетый на что-то потустороннее. Не говорил, только ел и пил всё, что видел. Буквально... помойную воду, цветы, бумагу, тухлое мясо... он не мог наесться, напиться, ведь его жажду и голод было не утолить. Телу нужна была энергия, и он искал её в привычных способах восстановить тело, но это было невозможно. Его жена упала в обморок от ужаса, племяшка моя перестала говорить, она так любила Клода... - он сглотнул комок в горле и сипло заговорил, - Его почти сразу забрали на службу пушечным мясом, а нам дали откат, который весь ушёл на лекарства.
Я не хотела ничего говорить, да и что бы я сказала? Что это ужасно? Это не ужасно, это вопиюще, это за гранью "неприемлемо", это... я даже сформулировать не могу как это отвратительно. Это ведь не на органы продать, это даже хуже, да и никакой даже малюсенькой выгоды для людей, ищущих утешения от своего горя, просто быть не может! Зато...
- А вот мародёры на этом богатеют! - в подтверждение моим мыслям говорит Артемис, - Заметила, как они возят телеги с трупами?
- Такое сложно не заметить...
- Вот! Они сдают мертвецов и получают деньги. Это безотходное производство, Алиса! Живых в детородном периоде сдают на "Фабрики магов", самых лучших из них продают в рабство на рынки к тому же Омару Халифе, детей сортируют на пригодных и не пригодных и опять же в рабство. Мужчин в любом возрасте на войну, если живы... а всех мёртвых в Облион.
- Облион? - уточняю я.
- Город-на-воде... не совсем город это, - говорит Лесли, - Большой такой посёлок на сваях на устье реки Галидар.
Надо думать, это не самый уютный город, учитывая, что там сплошь и рядом трупы и сам по себе он наверняка порос в плесени и грибке. Влажность, вечный туман, и гниль. Облион - первый в списке городов, куда я бы попасть не хотела.
- Это лаборатория Некроманта, - шепчет мне на ухо Артемис, будто это какой-то секрет, - Живых там по пальцам сосчитать. Туда даже Вон Райны не суются, уж до боли там гадко. Люди говорят... те, кто доставлял трупы туда, что там воздух пронизан чем-то жутким, дышать невозможно от черноты и гнили.
Мне стало не по себе. Не скажу, что на поле боя, когда вокруг гибнут сотни (а то и тысячи) людей, атмосфера вдохновенная, но всё же смерть - лишь смерть. Она избавляет от боли, грустно - да, но это всё же вполне естественный процесс, в отличие от такого извращения над природой, что вытворяет Некромант.
Аморально. Вот то слово, что крутилось на языке, не находя нужных букв, чтобы сложиться воедино.
Откуда у Матильды пресса Ксенопореи? Она получила свободу и проявляет нездоровый интерес к ранее запретным занятиям? Да уж... возьму на заметку.
У меня снова ёкнуло сердце, и я чётко услышала:
"Алиса, я призываю тебя".
Всё становится очень простым и понятным, когда мою жизнь наполняет этот голос. Нет ничего более закономерного и естественного чем-то, кем я являюсь, когда я нужна Хозяину, и эта моя сущность не столько рабская, сколько... это Я, настоящая. Его близость будит во мне человека, который с каждым днём засыпает всё крепче.