Страница 11 из 19
К концу января 1951 года китайцы нанесли серьезный удар силам Макартура. Благодаря этому они продвинулись через всю Северную Корею и далее на юг, зайдя на 40 миль за Сеул — но, как оказалось, слишком далеко и слишком быстро. Пройти пешком через горы — это был отличный способ остаться незамеченными; однако припасов, доставлявшихся на спинах носильщиков, оказалось недостаточно для того, чтобы поддерживать боеспособность большой армии, оказавшейся вдалеке от своих баз. Таким образом, поражение китайцев было хорошо подготовлено, когда в ходе контрнаступления сил США в феврале, марте и апреле 1951 года Сеул (а также большая часть Южной Кореи) был освобожден во второй раз за шесть месяцев.
В анналах военной истории можно найти еще немало подобных примеров. Однако приводить их едва ли нужно, поскольку они могут затемнить универсальную применимость парадоксальной логики стратегии, динамическая форма которой представляет собою совпадение противоположностей и даже их взаимообращение. Ведь работа этого принципа в полномасштабных военных действиях — лишь самый очевидный пример гораздо более широкого явления. Сугубо механические аспекты чрезмерного продвижения важны, когда театр военных действий достаточно просторен, а командующие войсками не проявляют должного благоразумия, но точно такое же взаимодействие между успехом и неудачей происходит во всех видах военных действий. Это верно даже в том случае, если фактор чрезмерного продвижения вперед полностью отсутствует. Всякий раз, когда действие длится достаточно долго для того, чтобы были возможны ходы и ответные ходы, тот же самый динамический парадокс будет налицо.
Так обстояло дело, например, в ходе шестилетней борьбы между силами британских стратегических бомбардировщиков и немецкой противовоздушной обороной в ходе Второй мировой войны. Эту борьбу тоже характеризовали резкие смены побед и поражений, несмотря на то, что в данном случае не было ни внезапно возросших расстояний, превосходящих возможности транспортировки, ни износа грузовиков, ни истощенных лошадей, ни утомительных пеших переходов, ни каких-либо иных трудностей подобного рода. Взамен всего этого циклы побед и поражений определялись реакцией обеих сторон на успехи другой стороны.
Командование Люфтваффе в начале войны считало, что немецкие истребители, пусть даже обученные только для поддержки наземных войск[22], смогут обеспечить и противовоздушную оборону вместе с зенитками, размещенными у населенных пунктов, и не позволят ни одной бомбе упасть на немецкие города. Но уже летом 1940 года обнаружилось, что оно ошибалось. Именно тогда команды британских бомбардировщиков (Bomber Command) начали ночные бомбежки Германии. И хотя сперва они делали весьма скромные успехи, зато потенциально были неуязвимы: ведь у истребителей Люфтваффе не имелось эффективных способов атаковать самолеты ночью, даже если их обнаруживали и (приблизительно) выслеживали радары с большой дальностью действия на земле.[23] Только из-за малой бомбовой нагрузки английских бомбардировщиков немецкие города не понесли тяжелого ущерба во время их налетов.
Поэтому к лету 1942 года руководство подразделений британских бомбардировщиков пришло к убеждению, что ему требуется лишь обучение достаточного числа экипажей и производство достаточного числа бомбардировщиков, чтобы причинить непоправимый вред войскам Германии и обеспечить победу, не нуждаясь ни в армии, ни во флоте. Однако, рассчитывая на более легкое проникновение в немецкое воздушное пространство, к концу 1942 года Британия столкнулась с запоздалой реакцией на свои прежние успехи. Значительно улучшенная система немецкой ПВО с большим количеством зенитных орудий и радаров (причем лучшего качества) обнаружения и слежения, с новыми прожекторными барьерами, с первыми ночными истребителями, снабженными радарами, нанесла такой урон, оправиться от которого Бомбардировочное командование не смогло[24].
Удовлетворившись успехами своей ПВО, основанной на радарах, и не желая отвлекать дополнительную живую силу, самолеты и зенитки с фронтов, Люфтваффе оказалось не готово к реакции британцев: к внедрению эффективных мер радиоэлектронной борьбы (РЭБ) против радаров — как наземных, так и установленных на самолетах. Итогом стало резкое возрастание эффективности ночных бомбардировок весной и летом 1943 года[25]. Проигрывая все больше и больше, немцы, с их ночными истребителями, зачастую способными лишь к визуальному обнаружению цели, были совершенно ошарашены, когда англичане стали полностью слепить немецкие радары, применив в качестве контрмеры дипольный отражатель. Этот отражатель, который тогда называли «Окно» (Window), а теперь — «Мякина» (Chaff), представляет собой полоски из отражающей фольги. Их выбрасывают пачками или выстреливают ими в виде зарядов в воздушный поток, чтобы создать иллюзорное изображение целых групп самолетов на экране радара[26]. Примененное впервые в очень широких масштабах, чтобы усилить эффект неожиданности, «Окно»* позволило объединенным силам ВВС Великобритании и США совершить 24 июля — 3 августа 1943 года налеты на Гамбург. Великий город был совершенно опустошен возникшим впервые в истории человечества «огненным смерчем».[27]
Уверенное на тот момент в постоянном возрастании своей силы, поскольку в каждом следующем налете участвовали все больше лучших бомбардировщиков, в ноябре 1943 года Бомбардировочное командование решило разрушить Берлин также, как был разрушен Гамбург. Но вместо еще одной крупной победы британские бомбовые атаки на Берлин столкнулись с реакцией немцев на свои прежние поражения. Люфтваффе предприняло ряд эффективных контрмер: радары более высокой частоты для ночных истребителей, хорошо защищенные от преднамеренных помех, новая тактика дневных истребителей, пилоты которых использовали фоновый свет наземных пожаров, более совершенные радары обнаружения и слежения, а также значительно улучшенная методика «радионаведения» («ru
Немецкие силы ПВО стали настолько эффективны, что только отвлечение бомбардировочных соединений союзников для ударов по французским железным дорогам в ходе подготовки ко «Дню Д» скрыло поражение британцев в «битве за Берлин», хотя уже шла весна 1944 года, и Германия явно проигрывала войну. Причиненный налетами ущерб оказался незначительным, тогда как число сбитых британских бомбардировщиков превысило приток новых самолетов[28]. Важно и то, что боевой дух экипажей Бомбардировочного командования стал слабеть: все больше экипажей бомбардировщиков возвращались обратно после взлета, сообщая о таинственных технических проблемах; иные сбрасывали все бомбы, не долетев до Берлина, другие сбрасывали половину бомбовой нагрузки в море, чтобы обрести большую высоту и скорость полета перед встречей с немецкими истребителями.
В британско-немецкой воздушной борьбе в ходе Второй мировой войны следствия парадоксальной логики стратегии в ее динамической форме проявлялись как на техническом уровне, так и на уровне большой стратегии — в которой всегда господствуют политические решения и политические интересы.
Последовательность «действие — противодействие» в разработке нового военного оборудования и контрмер, которые, в свою очередь, приводят к разработке контр-контрмер и еще более нового оборудования, обманчиво кажется хорошо знакомой. То, что техническим средствам ведения войны будут при любой возможности противопоставлены другие устройства, разработанные именно против них, представляется достаточно очевидным.
22
То есть для боя с другими истребителями, а также для наземной атаки, причем и то и другое — при дневном свете. См.: Murray, Williamson. Strategy for Defeat («Стратегия на поражение»), 1983. P. 1–25.
23
Первая бомбардировка наземных целей в пределах Германии, в Руре, состоялась 15 мая 1940 года; первый налет на Берлин был совершен в ночь на 25 августа 1940 года. С начала войны в сентябре 1939 года и по март 1940 года включительно Бомбардировочное командование сбросило всего 64 тонны бомб, причем сознательно не на немецкие города: на них падали только листовки. Поэтому знаменитая похвала Геринга казалась оправданной, но после завершения «странной войны», после вторжения во Францию и занятия Черчиллем должности министра обороны 1668 тонн было сброшено на Германию в мае 1940 года. В июне эта цифра возросла до 2300 тонн, в июле упала до 1257 тонн (были потеряны передовые аэродромы) и до 1365 тонн в августе, но опять поднялась до 2339 тонн в сентябре 1940 года.
См.: Webster, Charles and Frankland, Noble. The Strategic Air Offensive against Germany(«Стратегическое воздушное нападение на Германию»), 1961. I, 144, 152, и IV, 455; далее цитируется как SAO.
24
За май 1942 года британское Бомбардировочное командование осуществило 2702 вылета, потеряло 114 самолетов, а 256 получили серьезные повреждения; в июне был 4801 вылет, 199 самолетов было сбито и 442 получили повреждения; в июле число вылетов снизилось до 3914, потери снизились (непропорционально) до 171, и 315 самолетов получили повреждения; всего 2454 вылета были совершены в августе (в противоположность 4242 вылетам в августе 1941 года), причем 142 самолета было сбито, а 233 получили повреждения. См.: SAO, IV. Приложение 40. Р. 432; Price, Alfred. Instruments of Darkness («Орудия тьмы»), 1977. P. 55. Слл.
25
Месячный тоннаж бомб, сброшенных Бомбардировочным командованием, снизился до 2714 тонн к декабрю 1942 года, достигнув до этого высшей отметки 6845 тонн в июне предыдущего года; напротив, в 1943 году за январскими бомбардировками общей массой 4345 тонн последовали 10959 тонн в феврале, с постоянным последующим возрастанием, причем высшая точка (20149 тонн) пришлась на август; за тот же месяц тоннаж 8-й воздушной армии США составил 3999 тонн. См.: SAO, IV. Приложение 44. Р. 456.
26
«Окно» (Window) было британским кодовым названием этих металлизированных полосок, отражающих радарные лучи, когда размер этих полосок соответствует длине волн радара. Американское название этих полосок, повсеместно используемое сегодня, иное: «Мякина» (Chaff).
27
Эффект «огненного смерча» был впервые описан в знаменитом отчете главы гамбургской полиции от 1 декабря 1943 года. См. краткую выжимку в: SAO, IV. Приложение 30. Р. 310–315; а также: Middlebrook, Martin. The Battle of Hamburg(«Битва за Гамбург»), 1981. P. 214–240.
28
Британское Бомбардировочное командование потеряло 314 самолетов (416 были повреждены) в январе 1944 года, 199 в феврале (264 повреждены) и 283 в марте (402 повреждены) — потери просто невыносимые: в марте общее число доступных самолетов составляло 974 единицы. См.: SAO, IV. Приложения 40 (р. 433) и 39 (р. 428).