Западня для Евы

– Рорк…

– Ты забыла, что надо сказать «спасибо».

– Рорк, – повторила Ева, – если ты сейчас скажешь, что он когда-то принадлежал итальянской графине или…

– Принцессе, – поправил он и застегнул браслет у нее на запястье. – Шестнадцатый век. Зато теперь он принадлежит королеве.

– Ой, я тебя умоляю!

– Ну ладно, тут я, пожалуй, немного переборщил. Но браслет тебе идет.

– Да его хоть на сучок нацепи, он и сучку пойдет.

Ева не увлекалась блестящими камешками, хотя муж осыпал ее драгоценностями при каждой возможности. Но в этом браслете было что-то такое… Она поднесла руку к лицу и повернула запястье так, что рубин и бриллианты засверкали, разбрасывая искры света.

– А вдруг я его потеряю или сломаю?

– Будет очень жаль. Но пока ты его еще не потеряла, мне нравится видеть его на тебе. Если тебе от этого станет хоть чуточку легче, могу сказать, что моя тетя точно так же смутилась, когда я подарил ей ожерелье.

– Ну еще бы! Она произвела на меня впечатление весьма разумной женщины.

Рорк схватил прядь ее волос и легонько дернул.

– Все женщины в моей жизни достаточно разумны, чтобы принимать от меня подарки и тем самым доставлять мне радость.

– Да, умеешь ты преподнести товар в надлежащей упаковке, – усмехнулась Ева, в глубине души она не могла не признать, что ей нравится, как мягко браслет скользит по ее коже. – Он очень красивый. Но я едва ли смогу носить его на работе.

– Я этого и не ждал. Но мне нравится, как он смотрится на тебе сейчас, когда нас ничто не отвлекает.

Этот блеск в его глазах был ей хорошо знаком, поэтому она грозно прищурилась, но дежурный протест по поводу того, что спать осталось всего пять часов, так и не сорвался с ее губ, прерванный телефонным звонком. Ева перевернулась, вскочила с постели и взглянула на аппарат.

– Это твоя линия. Одно хорошо: когда тебе звонят в два часа ночи, это не значит, что кто-то умер.

С этими словами она направилась в ванную, а когда вернулась, увидела, что Рорк встал с кровати и подошел к своему гардеробу.

– Кто это был?

– Каро.

Он произнес всего лишь имя своей секретарши, но что-то в его тоне заставило ее насторожиться.

– Тебе придется уйти? Прямо сейчас? В два часа ночи? А что случилось?

– Ева. – Рорк вытащил из шкафа рубашку, подходящую к брюкам, которые уже успел натянуть. – Можешь оказать мне услугу? Мне очень нужна твоя помощь.

«Он просит помощи не у жены, – догадалась Ева. – У своего копа».

– В чем дело?

– Одна из моих сотрудниц. – Рорк натянул рубашку, не сводя глаз с Евы. – Она попала в беду. У нее большие неприятности. Кое-кто все-таки умер, хотя звонили мне.

– Одна из твоих сотрудниц кого-то убила, Рорк?

– Нет. – Поскольку Ева так и не сдвинулась с места, он подошел к ее гардеробу и достал брюки и рубашку. – Она в панике, сознание спутанное. Каро говорит, что речь у нее бессвязная. На Риву это не похоже. Она работает в отделе разработки охранных систем. Главным образом проектирование и установка. Надежна, как скала. Несколько лет проработала в Секретной службе. Ее нелегко выбить из колеи.

– Ты так и не сказал мне, что случилось.

– Она обнаружила своего мужа в постели с подругой, в ее доме. Она нашла их мертвыми. Уже мертвыми, Ева.

– И, обнаружив двух мертвецов, она связалась с твоей секретаршей, вместо того чтобы вызвать полицию?

– Нет. – Рорк сунул охапку одежды в руки Еве. – Она связалась со своей матерью. Каро не только моя секретарша, она – мать Ривы.

Ева взглянула на него, тихонько выругалась и начала одеваться.

– Мне в любом случае придется об этом доложить.

– Я прошу тебя только подождать, пока ты сама все не увидишь, пока не поговоришь с Ривой. – Он взял ее за руки и заставил посмотреть ему в глаза. – Ева, я прошу тебя, я тебя очень прошу: не торопись. Ты не обязана докладывать о том, чего не видела собственными глазами. Я знаю эту женщину. Я знаю ее мать уже лет пятнадцать и доверяю ей, как мало кому еще. Они нуждаются в твоей помощи. Я в ней нуждаюсь.

Ева подхватила свою кобуру, застегнула ее.

– Тогда чего мы ждем? Поехали.

Стояла ясная ночь. Жара и духота, преследовавшие Нью-Йорк все лето, сменились свежестью наступающей осени. Движение было редким, так что короткая поездка не потребовала от Рорка никаких усилий. Жена его замкнулась в себе – не задавала вопросов, не требовала разъяснений. Очевидно, не хотела, чтобы лишняя информация повлияла на ее собственные впечатления, на то, что она увидит, услышит и почувствует.

Ее узкое угловатое лицо было сосредоточенно, в золотисто-карих глазах появилось непроницаемое выражение. Широкий, щедрый рот, еще недавно такой горячий и нежный под его губами, теперь был крепко сжат. Она превратилась в полицейского.

Рорк оставил машину в запрещенном месте и, опередив Еву, включил сигнал «На дежурстве», так как это была ее полицейская машина. Она ничего не сказала, молча вышла на тротуар и остановилась – высокая, стройная, с небрежно подстриженными волосами, все еще взлохмаченными после ночи любви.

Он подошел к ней и осторожно поправил, как мог, ее прическу.

– Спасибо тебе.

– Благодарить пока не за что. Шикарная берлога, – заметила она, кивнув на дом.

Не успели они взойти на крыльцо, как дверь распахнулась, и на пороге показалась Каро. Если бы не серебристая копна волос, Ева, пожалуй, и не узнала бы солидную и деловитую ассистентку Рорка в бледной перепуганной женщине, набросившей элегантный красный жакет прямо поверх голубой трикотажной пижамы.

– Слава богу. Слава богу. Спасибо, что так быстро приехали. – Она ухватилась за руку Рорка. – Я просто не знала, что мне делать. Примчалась сюда, даже переодеться не успела.

– Вы все сделали правильно, – заверил ее Рорк и повел обратно в дом.

До Евы донеслось сдавленное рыдание, перешедшее в судорожный вздох.

– Рива… ей нехорошо. По правде говоря, ей очень плохо. Я оставила ее в гостиной. Я не ходила наверх. – Каро выпустила руку Рорка и расправила плечи. – Мне показалось, что не следует туда ходить. Я ни к чему не прикасалась, только взяла для Ривы стакан воды на кухне, но ничего не трогала, кроме стакана и бутылки. Ах да, и еще ручку холодильника. Я…

– Все в порядке, – поспешила вмешаться Ева. – Почему бы вам не посидеть с дочерью? Рорк, останься с ними.

– Пожалуй, лучше пойду с лейтенантом. – Не обращая внимания на гневный взгляд, брошенный на него Евой, он ободряюще погладил Каро по плечу. – Я скоро вернусь.

– Она говорила… Рива сказала, что это ужасно. А теперь она просто сидит там и молчит. Ничего не говорит.

– Пусть молчит. И пусть сидит там. Не пускайте ее наверх. – Ева начала подниматься по лестнице и заметила разодранную на клочки кожаную куртку, валявшуюся на полу. – Она сказала вам, какая комната?

– Нет. Сказала только, что нашла их в постели.

Ева заглянула в комнату направо, потом в другую – налево. А потом до нее донесся запах крови. Она дошла до конца коридора и остановилась в дверях.

Два тела лежали на боку лицом друг к другу, как будто обменивались секретами. Кровь пропитала простыни, подушки, отделанное кружевом покрывало, сброшенное на пол.

Кровью были покрыты лезвие и рукоятка ножа, с размаху воткнутого в матрац.

У двери Ева увидела черный саквояж; на полу, слева от постели, лежал мощный парализатор, рядом высилась горка небрежно брошенной одежды. Свечи все еще горели и испускали аромат. Играла тихая, чувственная музыка.

– Да, это не прогулка по лугу, – пробормотала Ева. – Двойное убийство. Мне придется доложить.

– Тебя назначат ведущим следователем?

– Я сама себя назначу. Но если это сделала твоя приятельница, одолжений не жди.

– Она этого не делала.

Ева вытащила телефон, и Рорк отошел в сторону.

– Уведи Каро в другую комнату, – сказала она, закончив разговор. – Только не на кухню. Тут наверняка есть кабинет или библиотека, что-то в этом роде. Старайся ни к чему не прикасаться. Мне нужно допросить… Как ее? Рива?