Страница 13 из 14
Я наклонился и открыл на кафельном полу свой портфель. Вытащил ручку и документ, который необходимо было подписать, и снова поднялся.
– Андре, это отказ от личного интереса, порождающего «конфликт интересов». Если хотите, чтобы я представлял вас в суде, его нужно подписать. Этим документом вы признаете, что понимаете: жертва, в убийстве которой вас обвиняют, была моей бывшей клиенткой. И в дальнейшем вы не станете предъявлять претензии относительно того, что, представляя вас, я злоупотреблял своим служебным положением. Быстрее подписывайте, пока не заметили у вас в руках ручку.
Я просунул документ и ручку сквозь прутья решетки, и он все подписал.
– А кто такая эта Глория Дейтон?
– Настоящее имя Жизель.
Я нагнулся, чтобы положить документ обратно в портфель.
– Еще кое-что, – сказал я, разгибаясь. – Вчера вы мне сказали, что свяжетесь с клиенткой, которая поручилась за Жизель, когда та обратилась к вам. Вам это удалось? Мне нужно с ней поговорить.
– Да, и она согласилась. Можете ей позвонить. Ее зовут Стейси Кэмпбелл. Как компания, производящая суп.
Он продиктовал номер, и я записал его на ладони.
– Вы помните ее номер наизусть? Люди в наши дни обычно не держат номера в голове, ведь они есть в записной книжке мобильника.
– Если бы я хранил номера телефонов в своем мобильном, они уже все были бы в распоряжении полиции. Мы часто меняем и телефоны, и номера, и я полагаюсь только на свою память. Единственное безопасное место.
Я кивнул:
– Ладно, все обсудили. Теперь пойдем и побеседуем с судьей.
Я полез в карман пальто, вытащил небольшую стопку визиток и просунул ему через решетку.
– Положите их там на скамейку.
– Вы издеваетесь? – недоуменно спросил Лакосс.
– Нисколько. Люди всегда хотят, чтобы их интересы представляли на хорошем уровне. А сейчас они выйдут и встретят заместителя государственного защитника, который ведет их дело наравне с еще примерно тремя сотнями других.
– Хорошо.
– И помните, там, внутри, своего адвоката можете обсуждать с кем угодно, но о деле никому ни слова. Ни единой душе, иначе вам еще аукнется. Уж поверьте.
– Понятно.
– Ну и отлично.
Суд – это место, где рыбу, пойманную в сети, поставляют на рынок. Я вышел из комнаты, где располагалась камера, и попал прямо в трясину, кишащую адвокатами, прокурорами, следователями и кучей рядовых сотрудников. Все двигались в неотрепетированном танце под председательством судьи Мэри Элизабет Мерсер.
Она должна была соблюсти конституционную гарантию: без промедлений доставить обвиняемых в суд, проинформировать, что именно им вменяется, и назначить адвоката, если они не заключили такового соглашения самостоятельно. На деле выходило, что перед началом длинного и обычно мучительного путешествия по системе, люди лишь на несколько минут представали перед судьей.
Огромные столы адвокатов в суде первой явки напоминали столы для совета директоров. За ними одновременно могли уместиться сразу несколько защитников, которые готовились к делу и ждали, пока вызовут их клиентов. Но еще больше адвокатов топтались рядом с ограждением слева от судьи, куда из конвойного помещения приводили подсудимых в группах по шесть человек. Эти адвокаты будут стоять рядом с клиентами, когда тем зачитают обвинения и когда будут назначать график слушаний, на которых обвиняемые официально смогут заявить о своей невиновности. Для человека несведущего – а в их число входили и обвиняемые, и их семьи, заполнившие деревянные скамейки зала суда – сложно было следить за ходом процесса, сложно понимать, что происходит. Они знали лишь одно: так работает судебная система, и сейчас она берет их жизнь в свои руки.
Я подошел к столу судебного пристава, где в папке лежал список арестованных, согласно которому шла очередность вызовов. Судебный пристав уже вычеркнул первые тридцать имен. Судья Мерсер ударно отрабатывала утреннюю смену. Фамилия Лакосс стояла под номером тридцать восемь. Это давало мне время, чтобы найти местечко, сесть и немного подумать. Все девять мест за адвокатским столом оказались заняты. Я пробежал глазами ряд стульев вдоль перил, отделяющих скамейки от рабочей зоны суда, и заметил один свободный. По дороге я узнал человека, рядом с которым и оказалось то свободное место. Но это был не адвокат. Это был полицейский. Предыстория моих отношений с ним случайно всплыла на нашем утреннем совещании.
Он тоже меня узнал и скривился, когда я сел рядом.
Чтобы не привлекать внимание судьи, мы заговорили шепотом:
– Так, так, так, уж не Микки ли это Маус, собственной персоной, великий судебный оратор и защитник гадов.
Я сделал вид, что не заметил этих полицейских приколов. Привык.
– Детектив Лэнкфорд! Давно не виделись.
Ли Лэнкфорд служил в убойном отделе полиции Глендейла и расследовал убийство моего бывшего сыщика Рауля Левина. Причин для его гримас, оскорблений и разногласий, которые еще, видимо, существовали между нами, было множество. Лэнкфорд, похоже, по природе ненавидел всех адвокатов. Потом возник небольшой камень преткновения, когда он по ошибке обвинил меня в убийстве Левина. А то, что я в итоге доказал его неправоту, распутав дело, тоже не улучшило наших взаимоотношений.
– Далековато ты забрался, – заметил я. – Разве вы, парни, не должны предъявлять обвинения в суде Глендейла?
– А ты, как всегда, Холлер, отстаешь от жизни. Я там больше не работаю. Ушел в отставку.
Я кивнул, словно считал это хорошей новостью, потом улыбнулся:
– Только не говори, что примкнул к противнику. Ты что, работаешь на кого-то из защиты?
Лэнкфорд всем своим видом продемонстрировал отвращение.
– Да ни за какие коврижки я не стану пахать на таких лицемеров, как вы. Я работаю на окружного прокурора. Кстати, за большим столом только что освободилось местечко. Почему бы тебе не присоединиться к себе подобным?
Лэнкфорд не изменился за те семь лет, что мы не виделись. Мне даже понравилось над ним подтрунивать:
– Спасибо, мне и здесь неплохо.
– Отлично.
– А как детектив Собел? Она еще работает?
В те времена я общался именно с напарницей Лэнкфорда.
– Еще в строю и неплохо справляется. Ну-ка скажи, который из этих милых и честных граждан, которых притащили в наручниках, сегодня твой клиент?
– Мой – в следующей партии. И кстати, его точно оправдают. Сутенер, которого обвиняют в убийстве одной из девочек. Очень трогательная история.
Лэнкфорд слегка откинулся в кресле, и я понял, что он удивлен.
– Неужели Лакосс?
– Именно, – кивнул я. – Твое дело?
На его лице появилась презрительная усмешка.
– Так точно. Какое удовольствие!..
Следователи окружного прокурора выполняли вспомогательные функции. Основными действующими лицами оставались детективы полиции, которые вели дело с момента совершения преступления. Но когда дело превращалось в папку с документами и передавалось из полиции в прокуратуру, вступали следователи окружного прокурора и помогали подготовиться непосредственно к процессу. В их обязанности входило разместить свидетелей, доставить их в зал суда, реагировать на интриги стороны защиты и свидетелей и тому подобная чепуха. Полный ассортимент второстепенных обязанностей. То есть их работа – быть готовыми делать то, что нужно делать в преддверии судебного разбирательства.
Как правило, в следователи окружного прокурора шли вышедшие в отставку копы. По сути, они получали двойной доход из казны: пенсию от управления и зарплату от окружного прокурора. Отличная работенка, если суметь ее получить. Но меня поразило то, что обвиняемый еще даже не предстал перед судьей, а Лэнкфорд уже был в деле и присутствовал в зале суда.
– Что-то не пойму, – начал я. – Его только вчера зарегистрировали, а тебя уже назначили на дело?
– Я работаю в отделе убийств. У нас очередность. Это дело – мое, и я просто хотел взглянуть на парня. Теперь, узнав, кто его защищает, я все понял.