Блудная дочь

Узнав о происшествии, Марк Чедвик ужаснулся и сказал, что перезвонит в тот же день. Он сдержал своё слово и сообщил Флорентине информацию, от которой та похолодела: Билл Пирсон утверждал, что ничего не знает о 24 300 долларах и никогда не говорил с Флорентиной о взятке. Кроме того, Пирсон напомнил Чедвику, что, если Флорентина получила от кого-то 24 300 долларов, то она должна была сообщить о них как о вкладе в избирательную кампанию, либо как о доходе, а в её избирательных отчётах никакого упоминания об этой сумме нет. По правилам же, принятым Палатой, она не может получать подарки на сумму свыше 750 долларов. Флорентина объяснила Чедвику, что именно Билл Пирсон попросил её не заявлять о деньгах. Марк заверил Флорентину, что не сомневается в её словах, но поинтересовался, как она собирается доказать, что Билл Пирсон лжёт. Он также добавил, что у Пирсона — и это общеизвестно, — большие финансовые проблемы: после второго развода он платит алименты двум бывшим семьям, а когда человек оказывается ещё и без работы, то даже самые честные могут не выдержать удара.

Флорентина согласилась предоставить Марку расследование этого дела, а сама хранила молчание.

На неделе позвонил Дон Шорт, который поздравил её с переизбранием и напомнил, что рассмотрение контракта с военно-морскими силами на противоракетный радар назначено на ближайший четверг. Флорентина прикусила губу, когда он сказал следующее:

— Я рад, что вы обналичили чек. Уверен, что эти деньги пригодились вам во время кампании.

Флорентина немедленно попросила Марка Чедвика отложить голосование по радару до тех пор, пока он не разберётся с делом Билла Пирсона. Чедвик объяснил ей, что если голосование отложить, то средства будут направлены на другие проекты. Министру обороны Брауну безразлично, какая фирма получит контракт, но будет крупный скандал, если тянуть с решением. Чедвик напомнил Флорентине, что она сама не раз выступала против тех, кто затягивает вопросы обороны.

— Вы выяснили что-нибудь, Марк?

— Да, мы знаем, что чек обналичен в «Риггз Нэшнл Бэнк» на Пенсильвания-авеню.

— Мой банк и моё отделение, — сказала не поверившая своим ушам Флорентина.

— Сделала это дама примерно сорока пяти лет, в чёрных очках.

— А хорошие новости есть?

— Да, — ответил Марк. — Кассир посчитал сумму достаточно крупной и переписал номера купюр. Как вам такое?

Флорентина попыталась улыбнуться.

— На мой взгляд, Флорентина, у вас есть два пути. Вы можете заявить о случившемся на заседании в четверг или хранить молчание, пока я во всём не разберусь. Единственное, чего вам делать нельзя, — это заявлять публично о том, что в деле замешан Билл Пирсон.

— И что я должна делать?

— Для партии предпочтительней, чтоб вы хранили молчание, но я знаю, что сделал бы я в подобной ситуации…

— Благодарю вас, Марк.

Когда председатель подкомитета по обороне Томас Ли открыл заседание, Флорентина сидела на своём месте и делала заметки. Контракт на противоракетный радар был шестым пунктом повестки дня, а по первым пяти она не выступала. Посмотрев в зал, Флорентина не смогла не заметить улыбающееся лицо Дона Шорта.

— Пункт номер шесть, — произнёс наконец председатель с лёгким зевком: по его мнению, обсуждение повестки дня слишком затягивалось. — Мы должны решить сегодня, какой из трёх компаний, участвующих в конкурсе на создание противоракетного комплекса для военно-морских сил, мы должны отдать предпочтение. Окончательное решение будет принимать департамент вооружений и имущества министерства обороны, но они просят нас дать мотивированное заключение. Кто хотел бы открыть дискуссию?

Флорентина подняла руку.

— Конгрессвумен Каин.

— У меня нет каких-то предпочтений перед «Боинг» и «Грумман», но я ни при каких обстоятельствах не смогу поддержать предложение Корпорации аэрокосмического планирования.

Лицо Дона Шорта стало серым, он не верил услышанному.

— Можете ли вы сказать комитету, почему так решительно настроены против Корпорации аэрокосмического планирования?

— Конечно, господин председатель. Мои мотивы заключаются в личном опыте. Несколько недель назад сотрудник корпорации посетил мой кабинет, чтобы привести доводы в пользу заключения контракта с его компанией. Позднее он попытался дать мне взятку в виде чека на двадцать четыре тысячи триста долларов в обмен на мой сегодняшний голос. Этот сотрудник находится сейчас в этом зале и, несомненно, ответит позднее в суде за свои действия.

Когда председатель комитета смог, наконец, навести порядок в зале, Флорентина рассказала о том, как был устроен парадный ужин в её честь, и назвала имя человека, вручившего ей деньги, — Дон Шорт. Она повернулась, чтобы посмотреть на него, но Шорта уже не было. Флорентина продолжила выступление, избегая упоминания Билла Пирсона, поскольку считала это внутренним делом партии. Когда она закончила, то не могла не заметить, что ещё два члена комитета побледнели так же сильно, как недавно Дон Шорт.

— В связи с серьёзностью сделанных моей коллегой заявлений я намерен отложить решение по этому пункту, пока не будет проведено полное расследование, — объявил председатель.

Флорентина поблагодарила его и немедленно отправилась в свой офис. В коридоре её окружили репортёры, но она не стала отвечать на их вопросы.

В тот же вечер Флорентина позвонила Ричарду, и он предупредил её, что следующие несколько дней могут оказаться весьма неприятными.

— Но почему, Ричард? Ведь я же сказала правду.

— Знаю. Но есть группа людей, которые воюют в том комитете не на жизнь, а на смерть, и теперь они видят в тебе врага.

Когда она прочитала утром газеты, то поняла, насколько прав оказался Ричард.

«Конгрессвумен Каин обвиняет Корпорацию аэрокосмического планирования во взяточничестве», — гласил один заголовок. Ему вторил другой: «Лоббисты компании утверждают, что депутат Конгресса взяла деньги в качестве вклада в избирательную кампанию». Прочитав газеты, Флорентина поняла, что во всех написано примерно одно и то же.

Заголовок статьи в «Чикаго Сан-Таймс» был особенно неприятен: «Депутат Каин обвиняет аэрокосмическую корпорацию после того, как чек обналичен». Всё верно и всё — неправда.

Позвонил Ричард и сказал, что к ней едет Эдвард и что до встречи с ним не надо давать никаких интервью прессе. Но Флорентина и не смогла бы, поскольку ФБР направило к ней двух старших офицеров, чтобы взять у неё показания.

В присутствии Эдварда и лидера парламентского большинства Флорентина сделала подробное заявление, после чего сотрудники ФБР, в свою очередь, попросили её не информировать прессу о причастности Билла Пирсона, пока они не закончат собственное расследование. Она в очередной раз с неохотой согласилась.

В течение дня некоторые депутаты подходили к Флорентине с поздравлениями, другие явно сторонились её.

Редакционная статья в «Чикаго Трибьюн» в тот день была посвящена вопросу о том, куда делись 24 300 долларов. Журналисты говорили, что считают своим печальным долгом напомнить общественности о том, что отец депутата Каин в 1962 году в Чикаго был отдан под суд и признан виновным в подкупе государственного чиновника. Флорентина словно слышала в этих словах голос Ральфа Брукса, который из своего прокурорского офиса напоминал ей эти красноречивые подробности. Эдвард помог Флорентине сохранить самообладание, а Ричард каждый день прилетал из Нью-Йорка, чтобы быть рядом с женой. Три дня пресса муссировала эту историю, а Ральф Брукс сделал следующее заявление: «Я всегда восхищался миссис Каин и верю в её невиновность, но в данных обстоятельствах я посчитал бы мудрым решение сложить полномочия конгрессмена на время, пока ФБР проводит расследование». Эти слова заставили Флорентину принять решение остаться на своём месте, особенно после того, как ей позвонил Марк Чедвик и посоветовал не сдаваться, сказав, что виновный предстанет перед правосудием, — это лишь вопрос времени.