Страница 52 из 110
Были в нем: «Пошехонская старина» Салтыкова, ржавые коньки, гипсовый бюст Льва Толстого, ломаный будильник, зажигалка и масса безделушек, которые Ленька частью выпросил, частью стянул у сестренки.
– Начались уроки? – спросил Пантелеев, когда ему, запыхавшемуся и усталому, кухонный староста Цыган открыл дверь.
– Начались. – ответил Цыган.
– Давно?
– С полчаса.
«Влип, – подумал Пантелеев. – Какой еще урок, неизвестно… Если Сашкец или Витя, то гибель – пятый разряд!»
Боясь попасться на глаза Викниксору или Эланлюм, он, крадучись, пробрался к классу, прильнул ухом к замочной скважине и прислушался. Сердце его радостно запрыгало. Через дверную щель глухо доносились отрывистые реплики:
– Карамзин… Тысяча восемьсот третий год… Наталья, боярская дочь…
Ленька приоткрыл дверь и спросил:
– Можно?
– Пожалуйста, – ответил Асси, – войдите.
Он был единственный халдей, который называл шкидцев на «вы». Ленька вошел в класс. При виде его, несущего узел, класс загромыхал.
– Ай да налетчик!
– Браво!
– Ура!
Ленька прошел к своей парте, уселся, отдышался и стал развязывать узел. Тотчас же к нему подсели Японец и Джапаридзе.
– Ну, показывай.
Пантелеев выложил на скамейку парты принесенные вещи.
– А Янкель пришел? – спросил он.
– Нет еще, – ответил Японец, перелистывая «Пошехонскую старину».
Парту Пантелеева обступили Воробей, Горбушка и Кальмот.
– Ну, хряйте, хряйте, – прогнал их Ленька, – нечего глазеть. Тут профессиональная тайна.
Любопытные отошли. Ленька засунул вещи в ящик парты, отложив отдельно принесенные продукты: хлеб, сахар, кусок пирога и осьмушку махорки.
В это время в класс ворвался раскрасневшийся и вспотевший Янкель. В руках он нес огромный, перевязанный бечевкой пакет. Улигания встретила его еще более громким «ура».
Янкель бросился на свою парту и, отдуваясь, протянул:
– Фу ты, я-то думал – у нас Гусь Лапчатый, а тут…
Асси, на минуту притихший, бубнил, спрятав голову в плечи:
– Карамзин – выразитель эпохи… Разбирая его произведения в хронологическом порядке, мы…
Затрещал звонок. Асси, не докончив фразы, поднялся и выкатился из классной.
– Компания, сюда! – закричал Японец.
Четверка собралась у пантелеевской парты. Янкель притащил свой пакет и, развернув его, выложил десятка два разных книг, уйму вставочек, статуэток, палитру красок и комплект «Нивы» за 1909 год. Притащил свои вещи к пантелеевской парте и Японец. Дал он сто двадцать листов писчей бумаги, которую копил в течение целого года, и дюжину фаберовских карандашей.
Джапаридзе снял и отдал обмотки. Носить обмотки в Шкиде считалось верхом изящества и франтовства; взнос Джапаридзе поэтому был очень ценен.
Когда все вещи были собраны, Янкель предложил:
– Приступим к технической части. Надо составить каталог.
Стали составлять список вещей. Первым номером записали коньки:
1. Первосортные беговые коньки «Джексон».
Вторым записали обмотки Дзе:
2. Прекрасные суконные обмотки последнего лондонского образца.
Третьим прошел трехсантиметровый бюст Толстого «почти в натуральную величину»…
Дальше оценка вещей стала затруднительна.
Вынули будильник. Будильник оказался лишь пустой жестяной коробкой с циферблатом, но без механизма.
– Идея, – сказал Японец. – Пиши: «Изящные часы-будильник „Ohne Mechanismus“».
– Это что значит? – спросил Дзе. – Уж больно звучно.
– Это значит, что часы без механизма… А ребята не поймут – подумают, что фирма «Оне Механизмус».
Потом записали «Полный комплект журнала „Нива“ за 1909 год в роскошном коленкоровом переплете», ломаный десертный ножик под громким названием «дамасский кинжал вороненой стали», зажигалку и «Пошехонскую старину».
Затем стали записывать мелочь – статуэтки, карандаши, вставочки. Под конец пустили бумагу:
51. Прекрасная веленевая бумага 5 л.
52. . . . . . . . . . . . . . . .
53. . . . . . . . . . . . . . . .
Всего набралось 70 номеров.
– Почем же будем продавать билеты? – спросил Пантелеев.
– Я думаю, две порции песку, или полфунта хлеба, или пять копеек золотом, – сказал Японец.
Янкель подсчитал в уме и заявил:
– Невыгодно… Три рубля пятьдесят копеек золотом всего получается. Не окупит дела. Одни коньки два рубля стоят.
– Пустых ведь не будем делать, – сказал Дзе.
– Нет, пустых не надо.
Решили устроить маленькую перетасовку. Вместо пяти листов бумаги написали два листа. Получилось сто тридцать номеров.
Составив каталог, начали изготовлять билеты. Янкель сделал образец:
БИЛЕТ № 1
на право участия в розыгрыше
ЛОТЕРЕИ-АЛЛЕГРИ
Казначей
При помощи Пантелеева и Дзе Янкель отпечатал их сто тридцать штук.
– А кто у нас будет казначеем? – спросил Пантелеев. – Я думаю – Янкель…
– К черту! – заявил Японец. – Лучше Дзе.
Согласились на Дзе. Новоиспеченный казначей принялся подписывать билеты. До вечера работали – описали билеты, наклеивали номерки к вещам и, отгородив кафедрой угол класса, расставляли вещи по полкам пустующего книжного шкафа.
А утром во вторник улигане, явившись после чая в класс, узрели на остове кафедры огромный плакат:
ВНИМАНИЕ!!!
КАЖДЫЙ СОЗНАТЕЛЬНЫЙ
ШКИДЕЦ
МОЖЕТ ВЫИГРАТЬ:
КОНЬКИ «ДЖЕКСОН»,
СУКОННЫЕ ОБМОТКИ,
БУДИЛЬНИК «OHNE MECHANISMUS»
и массу других полезных и дорогих вещей, если он приобретет БИЛЕТ на право участия в
ЛОТЕРЕЕ-АЛЛЕГРИ
Билет стоит:
2 песка
1/2 ф. хлеба
5 коп. золотом
Билеты продаются у казначея Тиражной комиссии Г. ДЖАПАРИДЗЕ
ТАМ ЖЕ ПОЛНЫЙ СПИСОК ВЕЩЕЙ
Тиражная Комиссия Еонин, Пантелеев, Джапаридзе и Черных
У плаката собралась огромная толпа. Весть о лотерее облетела всю республику. Сашкецу, пришедшему в четвертое отделение читать лекцию, с трудом удалось разогнать орду кипчаков, волынян и бужан.
На уроках царило возбуждение, и даже Викниксору, читавшему улиганам древнюю историю, трудно было подчинить дисциплине возбужденную массу. После звонка, Викниксор полюбопытствовал, чем взбудоражен класс. Кто-то молча указал на кафедру, кричащую плакатом.
Викниксор, читая плакат, улыбался, прочитав, нахмурился.
– Надо было у меня разрешение взять, а потом уже объявление вешать, – сказал он.
Выскочил Янкель.
– Извините, Виктор Николаич… Не подумали…
– Ну ладно, – добродушно улыбнулся завшколой, – бог с вами… Развлекитесь.
Потом, подумав, вынул из кармана портмоне и сказал:
– Дайте-ка мне на счастье парочку билетов.
Класс дружно загромыхал аплодисментами. Джапаридзе вручил Викниксору два первых билета.
После уроков класс снова заполнился шкидцами. Приходили уже с продуктами: хлебом, сахарным песком, а кто и с деньгами, принесенными из дому. Большинство покупало по одному-два билета, некоторые платили по соглашению с комиссией сахарином, папиросами или чем другим; кухонный староста Громоносцев, обладавший хлебными излишками, ухлопал десять фунтов хлеба, купив двадцать билетов.
– Коньки выиграть хочу, – заявил он. – И обмотки выиграю.
Пришедшего после обеда Асси насильно заставили купить пять билетов. К вечеру было продано сто два билета. Парта Джапаридзе разбухла от скопившихся в ней, на ней и под ней хлеба и сахарного песку. Кроме того, в кармане у Дзе похрустывало лимонов сорок денег.
На другой день вечером в Белом зале должен был состояться тираж.
В Белом зале собралась вся Шкида.
Посреди зала стоял стол, уставленный разыгрываемыми вещами, рядом другой стол, и на нем ящик со свернутыми в трубочки номерами. Шкида облепила столы и стоящую около них Тиражную комиссию.