Святые грехи

Здесь Тэсс и провела большую часть дня. К пяти она совершенно выдохлась. Почти час она проговорила с шизофреником, страдающим тяжелой формой паранойи, который сначала ее непристойно ругал, а затем запустил подносом с завтраком. Не без внутренних колебаний Тэсс ввела ему дозу торазина. Возможно, всю оставшуюся жизнь он будет держаться на лекарствах.

Когда пациент успокоился, Тэсс оставила его одного и отправилась в ординаторскую немного отдохнуть. Сегодня ей предстояла еще одна встреча — с тридцатисемилетней Лидией Вудс, матерью троих детей. Она занималась домашним хозяйством, работала брокером на бирже, а также была президентом Ассоциации родителей-учителей. Лидия отменно готовила, посещала все школьные мероприятия. В результате была провозглашена «Деловой женщиной года»: новой женщиной, которой все по плечу и которая со всем справляется.

Два месяца назад на одном из школьных представлений с ней случился тяжелый припадок. В конвульсиях она каталась по полу; испуганные родители решили, что у нее эпилепсия. Когда ее доставили в больницу, выяснилось, что ее состояние — реакция, наступившая в результате долгого воздержания от приема наркотиков, причем сильных, вроде героина.

Безупречный мир Лидии Вудс держался на валиуме и алкоголе до тех пор, пока муж не пригрозил разводом. В доказательство она полностью отказалась от наркотиков и, не обращая внимания на свое физическое состояние, попыталась сохранить прежний образ жизни. И вот теперь, хотя на ноги ее поставили, с Лидией приходилось вести очень много бесед о причинах и следствиях.

Тэсс на лифте спустилась на первый этаж и попросила историю болезни Лидии Вудс. Внимательно просмотрев ее, Тэсс сунула карту под мышку. Палата, где она лежала, находилась в конце коридора. Дверь была открыта, но Тэсс все равно постучала.

Шторы задернуты, в комнате — полумрак. Рядом с кроватью — цветы, алые гвоздики с легким и приятным запахом. Больная сидела на постели, подобрав ноги и уставившись в голую стену. Она даже не заметила прихода Тэсс.

— Привет, Лидия. — Тэсс положила историю болезни на столик и огляделась. Вчерашняя одежда Лидии кучей валялась на полу в углу. — Темно здесь, — сказала Тэсс и взялась за штору.

— Мне так нравится.

Тэсс посмотрела на съежившуюся на кровати фигуру. Нужны решительные меры.

— Ну а мне нет, — просто сказала она и раздвинула шторы. Свет залил комнату. Лидия перевернулась и посмотрела в окно. Ни причесаться, ни наложить косметику на лицо она не удосужилась. У рта залегли глубокие, тяжелые складки.

— Это моя комната!

— Ваша. Я слышала, вы слишком много времени проводите в одиночестве.

— А вы что здесь делаете? Плетете корзинки под орехи и фрукты?

— На вашем месте я бы почаще выходила прогуляться, — сказала Тэсс, не притрагиваясь к карте.

— Мне нечего здесь делать. Я не хочу здесь оставаться.

— Никто вас и не держит. — Тэсс пристально посмотрела на Лидию. Та выпрямилась на кровати и закурила сигарету. — Это не тюрьма.

— Вам легко говорить!

— Вы стали пациенткой этого заведения по собственной воле. Когда решите, что вам здесь больше не нужно оставаться, можете выписаться.

Лидия ничего не ответила, продолжая курить. Молчание затянулось.

— Смотрю, у вас вчера был муж?

— Ну и что? — Лидия мельком глянула на цветы и тут же отвела взгляд.

— Вы рады?

— Просто счастлива! — с ехидством проговорила она. — Счастлива, что предстала перед ним в таком виде. — Она яростно выдрала из головы клок немытых волос. — Приводи, говорю, детей, путь тоже полюбуются, в какую уродливую каргу превратилась их мать.

— А вы знали, что муж должен прийти?

— Да.

— У вас в палате есть душ, шампунь, косметика.

— А разве не вы говорили, что я все время стараюсь спрятаться за что-то?

— Одно дело костыли в виде порошков, пилюль и выпивки, и совсем другое — привести себя в порядок перед встречей с мужем. Нет, Лидия, я уверена, вы нарочно хотели показаться ему в таком виде. Чтобы он вас пожалел? Почувствовал себя виноватым?

Удар пришелся в цель. Как Тэсс и предполагала, Лидия начала заводиться.

— Лучше заткнитесь. Это совершенно не ваше дело.

— Все-таки муж принес цветы? Чудесные гвоздики.

Лидия вновь посмотрела на цветы. Только от одного их вида ей захотелось заплакать, избавиться от чувства горечи, смешанной с самоуничижением, которое сделалось для нее чем-то вроде щита. Лидия схватила вазу с цветами и швырнула ее изо всех сил в стену.

Звон разбившегося стекла донесся до коридора, где ждал, как ему было велено, Бен. Он мгновенно вскочил и бросился к раскрытой двери, но путь ему преградила сестра.

— Прошу прощения, сэр, но вам туда нельзя. Доктор Курт занята с пациентом. — Не давая Бену пройти, сестра сама направилась к палате.

— А, это вы, миссис Райдел, — послышался спокойный, безмятежный голос Тэсс. — Принесите, пожалуйста, совок и веник, миссис Вудс надо немного прибраться.

— Даже не подумаю! — закричала Лидия. — Это моя комната, и я не хочу ее подметать.

— Тогда глядите под ноги, чтобы не наступить на стекло.

— Я ненавижу вас. — Увидев, что Тэсс даже не поморщилась, Лидия крикнула еще громче: — Я вас ненавижу! Слышите? Ненавижу!

— Да слышу, прекрасно слышу. Только интересно, на кого вы кричите, Лидия, на меня или на себя?

— Кем вы себя вообразили? — Руки у Лидии сильно дрожали, как отбойный молоток; даже пепел с сигареты она стряхнула с трудом. — При ходит, понимаешь, сюда каждую неделю с видом праведницы в таких шикарных костюмах и думает, что я душу наизнанку буду выворачивать. Черта с два. Вы что же думаете, я начну исповедоваться перед ледышкой, перед женщиной, которая всю жизнь только и знает, что работать да работать? Перед мисс Само Совершенство, которая между делом попользует какого-нибудь беднягу-психа, а потом отправится домой и все забудет?

— Я ни о чем не забываю, Лидия.

В противоположность Лидии Тэсс говорила совершенно спокойно, но все равно в коридоре Бен слышал каждое ее слово.

— Меня от вас тошнит. — Впервые за день Лидия с трудом поднялась с кровати. — Просто тошнит от этих ваших итальянских туфель, золотых булавочек-заколочек и вообще от вашего безупречного вида.

— Я вовсе не безупречна, Лидия. Но любовь и уважение — вовсе не награда за безупречность.

На глазах у Лидии показались слезы, но Тэсс даже не попыталась успокоить ее. Еще не время.

— Слушайте, а вы знаете, что такое ошибка? И вообще, что вам известно о моей жизни? Кто бы и что бы ни говорил, у меня дела ладились. Ладились!

— А я и не спорю. Но ничто не может ладиться бесконечно, если не признавать свои ошибки.

— Я была ничуть не хуже вас, даже лучше. И платья были такие же, и дом… А ненавижу я вас потому, что одним своим видом вы напоминаете мне о прошлом. Убирайтесь! Убирайтесь и оставьте меня в покое!

— Хорошо. — Тэсс поднялась и взяла со стола историю болезни. — Приду на следующей неделе.

— А если захотите — раньше. — Она пошла к двери, но по дороге обернулась. — У вас по-прежнему есть свой дом, Лидия.

На пороге стояла сестра с совком и веником в руках. Тэсс взяла их и поставила на пол у стены.

— Я скажу, чтобы принесли новую вазу для цветов.

Тэсс вышла в коридор и на секунду прикрыла глаза. Такую откровенную злобу, даже если знать, что идет она от болезни, а не от сердца, выдержать не так-то просто.

— Док?

Тэсс встряхнулась и открыла глаза. Впереди, в нескольких шагах от нее, стоял Бен.

— Ты что-то рано.

— Ага. — Он подошел и взял ее за руку. — Что тебе надо в этом заведении?

— Как что? Ведь это моя работа. Тебе придется подождать, я должна сделать запись. — Тэсс пошла в сестринскую. Взглянув на часы, она взялась за ручку.

Бен наблюдал за ней. Похоже, эта отвратительная сценка, свидетелем которой он стал случайно, никак не повлияла на Тэсс. Делала она свои записи с совершенно непроницаемым видом и наверняка по делу. Но ведь был, был краткий миг, когда, выходя в коридор, Тэсс казалась такой беззащитной! Хоть и владела она собой полностью, давалось ей это явно с большим трудом. Бену это не нравилось, как не нравилось и заведение с его голыми стенами и тупыми несчастными лицами обитателей. Тэсс протянула историю болезни сестре, сказала несколько слов, относившихся, видимо, к женщине, которая только что на нее кричала, и снова посмотрела на часы.