Смерть не имеет лица

– Завещание будет зачитано сегодня вечером в доме Дональда Брэнсона.

– У вас уже есть представление о том, кто выигрывает от этого завещания?

– Да, есть, – Сюзанна помолчала. – Но я ничего не могу сказать вам до того, как завещание будет официально обнародовано. Такова была воля моего клиента, лейте­нант. Я связана своими обязательствами.

– Но ваш клиент не думал, что его могут убить.

– Это не влияет на условия волеизъявления, лейтенант. Я уже устала повторять всем, что завещание будет зачитано сегодня вечером.

Ева немного поразмыслила.

– В котором часу?

– В восемь.

– У вас не будет возражений против того, чтобы я при этом присутствовала? Сюзанна помолчала:

– Нет – если мистер и миссис Брэнсон разрешат. Я свяжусь с ними и сообщу вам об их мнении.

– Хорошо. Сейчас я отправляюсь на задание, но вы мо­жете оставить сообщение. И, простите, еще одно. Вы зна­комы с Лизбет Кук лично?

– Да, и очень хорошо. Мы часто проводили вместе сво­бодное время – я, она и Кларенс.

– Вкратце, какое у вас сложилось впечатление о ней?

– Амбициозна, хорошо знает, что ей нужно, властолю­бива… И темпераментна. Ева кивнула.

– Она не нравилась вам?

– Напротив, – ответила Сюзанна. – Очень нравилась. Мне нравятся женщины, которые твердо знают, чего хотят, и добиваются этого. Кларенс был счастлив с ней, – голос Сюзанны неожиданно дрогнул. – Я свяжусь с вами.

И Сюзанна положила трубку.

«Все любили Кларенса…» – пробормотала Ева и напра­вилась к двери, но тут снова зазвонил телефон.

– Лейтенант… – услышала Ева знакомый голос.

– Пибоди, я думала, что вы с братом осматриваете город.

– Я уже побывала на макушке Эмпайр стейт билдинг, прокатилась вокруг Дворца серебра, поглазела на людей, которые убивают время в Рокфеллеровском центре, и по­топталась в двух музеях. Теперь Зак сгорает от нетерпения попасть на воздушный облет Манхэттена, который начи­нается в три пополудни.

– Куча удовольствий, однако, – заметила Ева.

– Зак раньше никогда не бывал в Нью-Йорке. Приходилось его тормозить каждый раз, когда он собирался раз­говориться с каким-нибудь прощелыгой на улице. Боже, он собирался даже сыграть в подкидного!

Ева усмехнулась:

– Хорошо, что у него сестра – полицейский.

– Конечно, – согласилась Пибоди и вздохнула. – По­слушайте, может, это все ерунда, но мне показалось, что я должна сообщить вам… Помните, Зак сказал, что он при­ехал в Нью-Йорк для выполнения заказа? Так вот, получа­ется, что заказ поступил от Б. Д. Брэнсона!

– Что?! – Ева даже привстала со стула. – Брэнсон на­нял твоего брата? – Она спохватилась, что воспринимает все слишком нервозно, и постаралась взять себя в руки. – Но как мог Брэнсон узнать о Заке?

– Вообще-то не он, а миссис Брэнсон, его жена. Она отдыхала в Аризоне, прошвырнулась там по художествен­ным салонам и увидела образец работы Зака. Мой брат ведь много чем занимается: мебель по индивидуальным проектам, встроенные шкафы, интерьер кабинетов… У не­го действительно неплохие руки. Когда мадам спросила об авторе, ее связали с Заком. И вот он здесь.

– Ну что ж, во всем этом нет ничего подозрительного. А он не связывался с Брэнсонами после приезда сюда?

– Он сейчас пытается это сделать. Когда я услышала их фамилию, я рассказала Заку вкратце о том, что произошло. Он подумал, что ему следует позвонить миссис Брэнсон и спросить, не удобнее ли ей будет в связи со случившимся отложить дело с этим заказом.

– Хорошо. Наверное, это правильно. Но вы оба, решая вопрос о звонке Брэнсонам, не особенно-то терзайтесь со­ображениями деликатности. В любом случае расскажешь мне, как они отреагируют на предложение Зака. И слушай, если Зак еще никак не проговорился им о том, что у него сестра работает копом, пусть лучше не делает этого и впредь.

– Ладно, но не похоже, что Брэнсонов можно в чем-то подозревать. Мы ведь знаем убийцу.

– Все верно. Но на всякий случай будем осторожными. А сейчас иди выполнять роль экскурсовода. Завтра уви­димся.

Выезжая из гаража, Ева пыталась понять, почему так остро восприняла сообщение Пибоди. Ведь ясно же, что это случайное совпадение. Но Ева ненавидела совпадения.

Когда заключали контракт с Заком, Кларенс еще был жив… Никто из Брэнсонов не причастен к его смерти… Да и вообще, при чем тут Зак? «Нет, Ева, ты устала, и у тебя едет крыша, – сказала она себе. – Пора подумать о чем-то другом, более предметном».

Ева редко возвращалась домой среди дня. Услышав не­громкую музыку, заполнявшую холл, она удивилась, но потом решила, что, видимо, таким образом развлекается Соммерсет, когда никого нет дома. Перед тем как под­няться наверх, она, как всегда, бросила куртку на перила. Этот вредина замечал все мелочи и теперь по куртке на пе­рилах должен был понять, что она – дома. Окликать его ей не хотелось – зачем вызывать лишнее раздражение? Ева сама не любила, когда ее дергали по мелочам и отрывали от дела, так что здесь у них с Соммерсетом был паритет.

Ева свернула в коридор, где находилась оружейная ком­ната Рорка. Скрытый за высокой двойной дверью ком­плекс помещений с тиром всегда вызывал у нее странные ощущения. Сюда имели доступ только трое: сам хозяин, Соммерсет и она. Коллекция оружия Рорка была зареги­стрирована и имела официальный статус – по крайней мере теперь, – но Ева не знала, насколько легально в свое время были приобретены составляющие этой коллекции. Она очень сомневалась насчет абсолютной законности происхождения «экспонатов». Конечно, коллекция была оформлена в установленном порядке, и здесь не могло быть придирок в правовом отношении, и тем не менее… Ева спохватилась, что в ней опять говорит узколобый коп-законник, который, по идее, при входе в этот дом должен автоматически умирать.

Она прижала ладонь к сенсорной пластинке, дожда­лась, когда на индикаторе появился зеленый свет, затем набрала свое имя и номер кода. Компьютерное устройство сверило данные, и дверь открылась.

Комната напоминала настоящий арсенальный музей, где были собраны образцы оружия разных веков. Под стеклом, в изящных шкафчиках, и на стенах поблескивали или тускнели ружья, пистолеты, кинжалы, лазеры, мечи, пики, булавы и многие другие неподвижные, но вырази­тельные рукотворные проявления неуемной страсти чело­века к уничтожению себе подобных.

Ева вспомнила свое первое впечатление, когда Рорк по­казал ей это хранилище. В ней тогда боролись два начала: разум и инстинкт. Все тот же подозрительный полицей­ский внутри ее твердил, что Рорк в прошлом мог быть кил­лером, а влюбленная женщина считала, что это невозмож­но.

Впервые он поцеловал ее здесь, в своем частном музее войны, и после того поцелуя она уже не могла быть объек­тивной ни в чем, что касалось Рорка.

Ева окинула взглядом «экспонаты». По закону о запрете оружия многие из них считались бы незаконно хранимы­ми, если бы весь набор не был оформлен в качестве кол­лекции. При виде этих образцов возникало впечатление нелепицы: некоторые орудия убийства по своей конструк­ции и весу – но сделанные, например, из кожи, – превос­ходили в потенциальной убойной силе изделия из металла, но не числились в списке запрещенных лишь из-за состава материала.

Конечно, по идее, следовало запрещать любое оружие, которое уже только по своему классическому назначению могло провоцировать кого-то на убийство. Но вся история человечества – и случай с Лизбет Кук тут не был исключе­нием – показывала, что отдельно взятый человек всегда мог найти оригинальный способ умертвить себе подобно­го. Изобретательность людей в этом направлении была неистощима. И отнюдь не всегда она укладывалась в рамки того неповоротливого понятия, которое было принято на­зывать законом.

Ева достала из сумки футляр, взятый в лавке Наладчи­ка, и попыталась примерить его к некоторым из образцов. В конце концов круг ее поисков сузился до трех похожих по размерам предметов, но тут послышался звук открыв­шейся двери. Собравшись уже рассердиться на Соммерсета за то, что он помешал ей, Ева увидела, что в оружейную вошел Рорк.