Страница 3 из 5
Последние слова дались Троицкому с большим трудом. Произнеся их, он потерял сознание и через час скончался. Мне осталось только выполнить свой скорбный долг, вызвав к постели умершего старшего врача смены для того, чтобы он официально констатировал смерть пациента, и сообщить об умершем в местное отделение милиции…
На Пятницкое кладбище, что находится неподалеку от метро «Рижская», я отправился ранним утром следующего дня. К шести часам я подходил к еще закрытым воротам церковной ограды. Но я знал, что на территорию кладбища можно проникнуть и через «черный ход», то есть воспользовавшись обыкновенной дыркой в заборе…
Конечно, найти нужное захоронение в любом некрополе — дело, заведомо обреченное на неудачу, если ты не знаком с кем-нибудь из местной администрации. К сожалению или к счастью, у меня таковых знакомых не имелось, но было другое неоспоримое преимущество: это кладбище я неплохо знал еще с детских лет, поскольку здесь были похоронены мои отец с матерью.
Семейная усыпальница Щепкиных-Куперников, где последнее захоронение было сделано в самом начале двадцатого столетия, находилось примерно через два участка от могил моих родных. Оказавшись возле усыпальницы прославленных русских актеров, я вдруг почувствовал какое-то недомогание, точно из меня внезапно выкачали всю энергию. Ноги стали ватными, руки плетьми бессильно повисли вдоль туловища, глаза сами собой закрылись, и я без чувств рухнул на песок с гравием, которым были усыпаны дорожки между обомшелыми надгробными стелами.
Пришел в себя буквально через минуту и тут же вскочил на ноги, стряхивая песок с брюк. Что со мной произошло? Необходимо проверить собственный организм, пройти всестороннее медицинское обследование. А может, то была просто обыкновенная усталость после суточного дежурства?
Так и не найдя ответа на эти вопросы, я присел в изнеможении на скамейку и стал размышлять, где же могут быть спрятаны ордена, о которых говорил перед смертью Троицкий. К сожалению, он не успел объяснить мне, как найти точное место тайника, а искать наобум возле десятка надгробий, находившихся в этой ограде, было делом долгим. Да и кто позволит мне этим заниматься? Я слышал, что на городских кладбищах из-за участившихся случаев святотатств теперь постоянно дежурили работники милиции…
Надо сказать, что когда я потерял сознание, то, падая, довольно сильно стукнулся лбом о бордюрный камень цветника и теперь невольно потер это место пальцами. В тот же миг будто что-то щелкнуло у меня в мозгах, и я совершенно точно увидел рядом с собой фигуру пожилого человека, лицо которого чем-то напоминало Максима Семеновича Троицкого. Но это был определенно не он. Да и одежда у этого человека была скроена не по современной моде. Шляпа-канотье, костюмная пара с поддевкой, желтые ботинки…
Человек прошел совсем рядом со мной, но у меня почему-то не возникло желания окликнуть его. Настороженно оглядевшись, он прошмыгнул к самой дальней стеле и, присев на корточки, что-то спрятал под фундаментом. На меня он попросту не обращал внимания, как будто меня там и не было.
Потом, вытирая руки, странный человек быстро вышел из ограды и… исчез, словно растворился в воздухе. Призрак, да и только.
«Какая-то чертовщина», — подумал я, но все же решил проверить подсказку призрака. Зайдя за самый старый надгробный памятник, я тоже присел на корточки и внимательно осмотрел фундамент стелы. На первый взгляд, здесь ничего не было, но стоило мне пощупать рукой кирпичи, как тут же один из них совершенно свободно отделился от общей цементной кладки. В образовавшуюся щель я просунул руку чуть ли не по самое плечо и нащупал там какой-то сверток. Я убрал сверток в сумку и поспешил прочь от этого места.
Дома я развернул старую дерюжку, в которой оказалась старая же деревянная шкатулка с металлическими уголками. Когда я выложил на стол содержимое шкатулки и стал внимательно изучать отлично сохранившиеся ордена, сзади ко мне потихоньку подкрался проснувшийся младший братец Алешка и восхищенно ахнул:
— Где ты это раздобыл?! Это же для игры в войнушку незаменимые вещи…
— Не выдумывай! — строго прикрикнул я на братца, лихорадочно придумывая что-нибудь правдоподобное для отвода глаз, но в голову ничего не приходило, и тогда я брякнул: — Это я на улице нашел. Иду, а оно валяется…
— Ври больше, — сказал Алешка. — Такие вещи под ногами давно не валяются. Чур, вот этот крестик будет мой!
— Бери, только отстань, — отмахнулся я от брата, а когда он, зажав в кулаке офицерский крест, попытался похитить из горки драгоценностей еще и звезду Святого Александра Невского, я не выдержал и прогнал его.
Оставшись один, я рассмотрел наградные реликвии более внимательно. В шкатулке оказалось пять восьмиугольных звезд с бриллиантами, столько же крестов к ним и штук семь разных офицерских крестиков. Я тут же решил сделать их опись. На всякий случай…
Буров
…Оперуполномоченные уголовного розыска продолжали методично простукивать стены, ощупывать пухлые перины и подушки, заглядывать в ящики шкафов и супермодных мебельных стенок. Наличные деньги в различных валютах, в том числе и в российских рублях, сваливали прямо на стол перед следователем, и он теперь, шурша купюрами, раскладывал их по принадлежности к той или иной стране. Однако по всему чувствовалось, что не деньгами интересовались оперы и следователь, да и сам Телегин особого беспокойства пока не выказывал.
Теперь-то Буров понимал, чего опасался Иван Николаевич больше всего. Он боялся, что у него отберут старинные ордена, запрятанные где-то здесь, в квартире. В этом врач теперь не сомневался. Однако лично Бурова в данный момент больше интересовали взаимоотношения, сложившиеся у Телегина с Пашкой-Мозолем, которому Иван Николаевич давал поручения весьма деликатного свойства — ограбить квартиру, например… Что же это за дружба между ними такая?
Буров вновь остановил свое внимание на Телегине и вызвал его фантомного двойника на откровенность…
Телегин
— …Дело с экспроприацией выгорело, — пошутил Мозоль при нашей очередной встрече в пивном ресторане. — Получите по счету!
Он передал мне поцарапанную шкатулку с местами облупившейся краской от некогда яркой росписи.
— Там все регалии на месте? — подозрительно спросил я, не рискуя открывать шкатулку в этом продымленном вертепе.
— Обижаешь, хозяин! — скорчил оскорбленную физиономию Мозоль. — У Пашки всегда все тип-топ, как в гробнице Тутанхамона…
— Проверю, — предупредил я. — Не здесь, а дома…
— Когда-то, Иван Николаевич, вы, извините, заглатывали любую наживку, какую я только вам поставлял, не принюхивались…
— Да, были времена, а теперь моменты… Только ведь и ты, друг ситный, был куда честнее. Студент, увлеченный археологией. Ты помнишь, как мы с тобой познакомились?
— Еще бы! Я тогда с Витькой-Шприцем дьяковскую культуру копал рядом с музеем «Коломенское»… Помнится, вы на наших находках хорошо руки погрели!..
— Это было самым началом нашего совместного бизнеса, — улыбнулся я приятным воспоминаниям. — Меня тогда поперли из армии, сказав, что я не имею перспектив по службе. Мол, тебе уже за сорок, а ты все в старших лейтенантах обретаешься. А чего ж они хотели? В военно-строительных частях, как говорится, нет места подвигу, и потому выдвинуться и выслужиться там ой как нелегко!
— Правильно, — кивнул Пашка. — А рядом с «Коломенским» ваши воины жилой дом возводили, тогда-то мы с вами и познакомились.
— Все верно! Я после получки здорово поддатый был, ну и пошел вечером со стройки через село Дьяковское. Оно тогда еще не снесено было по генпроекту застройки микрорайона у Каширского шоссе… Там-то я вас и заприметил — двух идиотов с лопатами и мешком. Вы копошились в огороде деревянного дома, предназначенного на снос.
— Ага! Вы к нам и прицепились. Говорите: «Дайте закурить!» А потом: «А что это вы тут копаете?» Мы отвечаем: «Червей для рыбалки, не видишь, что ли?»