Страница 33 из 46
Девушка всхлипнула:
– Там он в мешке каменном…
– Там его вылечат, Наташа, – веско произнес Андрей.
А через несколько дней она пришла в избу к Багрову и с плачем рассказала, что пыталась пробиться на монастырское подворье, проведать Ивана. Шанежек напекла, молока раздобыла. А стража не пустила ее дальше ворот.
– Терпи, Наталья, – погладил ее Аникей по золотистой косе. – И жди своего сокола.
– Такая уж судьба женщин на Руси – соколов своих ждать, – тихо добавил Андрей. – А что слышно в крепости?
– Все по-старому… Голод, холод… – рассеянно ответила Наташа. – Мужики баяли, ворог нажимает. Особливо его пушки донимают.
– Пушки? – переспросил Андрей.
– Ну да. Поляки наловчились их закрывать кустами да лапником рубленым. Наши пушкари и не знают, куда целить, – пояснила девушка.
Когда она ушла, Аникей и инок долго думали и решали, как помочь пушкарям. Многое узнал за время своих странствий Андрей. Нашел выход и здесь…
Аникей все время, с утра до ночи, проводил у крепостных стен, с пушкарями. Учил их орудия наводить на цель невидимую, ежели только ведомо было, в каком месте она находится, сколько сажен до нее.
«И откуда что берется? – удивлялись пушкари. – И на видимую цель наводить – дело хитрое. Здесь не только сноровка да глазомер потребны, но и навык изрядный». Вскорости ядра, посылаемые с наводки Аникея, начали ложиться точно в цель, вызывая панику в рядах противника.
…Нынче в стане врага спозаранку наблюдалось необычное оживление: тащили к стенам осадные лестницы и сооружения для штурма, подтягивали отряды.
Готовилась атака.
Зоркие пушкари, сгрудившиеся на смотровой башне, заметили вдали группу, которая под конвоем медленно и нестройно двигалась в сторону главных крепостных ворот.
– Наших мужиков гонят, – определил самый глазастый.
– Смертники.
– Прикрытие.
– Бедняги, – вздохнул кто-то из пушкарей, потирая озябшие руки.
– Эх, самое время угостить супостата ядерками, – заметил Аникей. – Вдарить по ним, задать шороху. Целей-то у нас поднакопилось!
Пушкари томились в бездействии, с опаской поглядывая вниз, на приготовления противника. Приказа стрелять сегодня не поступало, воеводы медлили.
Неожиданно за дальним лесом что-то ухнуло, застонало. Это был утробный, низкий звук – казалось, небо лопнуло, раскололось.
– Трещера! Все вниз! Ложись, братцы! – закричал старший пушкарь.
Мужики скатились вниз в заранее вырытые ложбинки близ пушек, глядящих тупыми носами в крепостные проемы.
Звук стремительно нарастал, становился выше, и вдруг тяжкий удар потряс стену до основания. Сверху посыпались обломки. Кто-то закрыл голову руками и протяжно застонал.
Когда пыль улеглась, первым вскочил Аникей, бросился к крепостной стене. За ним подбежали остальные. Их взорам открылась тонкая трещина, прочертившая основание стены.
– Худо дело, братцы, – нарушил молчание старший пушкарь, трогая пальцем острую закраину.
– Еще два-три десятка таких ударов, и пролом появится, – согласился Багров.
Кто-то сгоряча поджег фитиль и бросился к загодя заряженной для залпа по пехоте пушке, нацеленной вниз, на площадь перед крепостью.
– Брось, дура, – строго сказал старший, вырвав трут и ткнув его в снег. – Своих побить хочешь?
– Я б навел, как надо…
– Все равно без приказа нельзя. Неведомо тебе, что ли? – бросил старший.
– Да и не дело нам людишек разгонять, – вступил в разговор Аникей. – Для живой силы у нас меткие стрелки имеются. Трещеру бы разбить – дело другое.
– Как ее разобьешь? – почесал в затылке пушкарь. – Упрятали ее поляки неведомо куда.
Все напряженно ждали следующего выстрела грозной Трещеры, но вражеская чудо-пушка молчала: видимо, чтобы зарядить да навести ее, требовалось немало времени и усилий.
Вскоре пушкари заметили архимандрита, который спешил в их сторону. Подойдя к ним, Иоасаф оглядел всех, словно искал кого-то глазами, спросил:
– Где Багров?
– Здесь я, – подошел Аникей, вытирая о штаны запачканные землей руки.
– Слава Богу, посылать за тобой не надо. Ну как, мужички, не скучаете? – обратился он к пушкарям.
– Застоялись, – ответил за всех старший. – Как отцы-воеводы, отдадут приказ палить ан нет?
Иоасаф неожиданно подмигнул:
– Привез я приказ.
Люди, не дожидаясь команды, бросились к пушкам.
– Стойте! – остановил их архимандрит. – А куда палить-то собираетесь?
– По врагу, само собой, – пожал плечами молодой парень.
– Должны мы, братцы, Трещеру разбить, – сказал Иоасаф.
– Да где ж она спрятана, Трещера-то? – спросил старший пушкарь.
Архимандрит бережно достал из кармана обрывок бересты:
– Вот эта штука поможет вам, ребятушки.
Люди сгрудились вокруг, разглядывая бересту с нацарапанными на ней письменами. Кто-то сказал:
– Заговор?
– Мудрят воеводы, – с досадой произнес старший пушкарь. – Палить ее, что ли, бересту?
Иоасаф вместо ответа подозвал Багрова, тот поспешно подошел.
– Настал твой час, Аникуша! – молвил архимандрит. – Покажи свое уменье палить в цель невидимую.
– Неужели от него?.. – побледнел от волнения Аникей, разглядывая клочок бересты.
Архимандрит еле заметно кивнул.
– Вот здесь, в Терентьевской роще, она спрятана, крестиком помечено, – показал он пальцем. – А сколько верст да аршинов до нее, легко вызнать: я грамотку из монастыря прихватил.
Пока Аникей что-то прикидывал, пушкари с архимандритом подошли к амбразурам. Вдали, почти у самой линии горизонта, синела Терентьевская роща. Ранее ничем не примечательная, она теперь притягивала их жадные взоры: ведь где-то там скрывалась смертоносная Трещера.
Старшему пушкарю что-то очень хотелось спросить у архимандрита, но он сдержался. Вскоре подошел и Аникей.
– Великовата роща-то, – обратился к нему старший пушкарь.
– Не беда! – весело отозвался Аникей. – Пойдем к пушкам, буду говорить, куда их надобно наводить.
Само собой получилось, что командование пушкарями взял на себя Багров.
Пушкари истово и слаженно, как в мирное время справляли свой мужицкий труд, принялись за дело.
– Пали! – крикнул наконец Аникей, и первые ядра с воем унеслись в неизвестность. Пушкари напряженно ждали результата, но ничего не последовало, лишь над рощей всплыло несколько невесомых белых клубков потревоженного снега.
Сделали еще несколько залпов – с тем же результатом.
Багров почесал затылок.
– Тут до аршина не рассчитаешь, – сказал он наконец, отвечая на вопросительные взгляды.
– Как же быть? – озадаченно произнес старший пушкарь.
– Ты в шахматы играешь, отче? – неожиданно спросил Аникей у архимандрита.
– В шахматы? – удивился тот.
– Да.
– Играю маленько. А зачем тебе, сынок, шахматы понадобились?
– Будем обстреливать рощу по квадратам, – сказал Багров. – Всю эту часть вокруг крестика, – указал он на бересте. – Никуда от нас Трещера не денется, если только она там!
Пушкари, которые не имели представления о шахматах – боярской забаве, – молча смотрели на квадратики, рисуемые Аникеем на снегу.
– Братцы, да это же навроде невода получается, – осенило вдруг старшего пушкаря.
– Но времени на это уйдет немало, – покачал головой архимандрит, что-то прикинув. – И сил, и пороха, и ядер…
– Другого выхода нет, – ответил Аникей…
Обстрел Терентьевской рощи длился уже более часа. Защитники крепости успели отбить не одну вражескую атаку. Трещера не умолкала – она произвела еще несколько выстрелов, правда, менее удачных, чем первый.
Архимандрит, стоя в сторонке, молча наблюдал за Аникеем. Тот, распарившись, распахнул на груди армяк, лицо его, как и у других пушкарей, было чумазым от пороховой копоти и гари. Время от времени Багров смахивал ладонью грязный пот. Чуть прихрамывая, переходил он от орудия к орудию, делал новую наводку, дотошно проверял угол прицела и командовал:
– Пали!
Озябшему Иоасафу подумалось, что Багров только из-за упрямства не хочет прекратить обстрел рощи. Он несколько раз собирался сам сделать это, но что-то останавливало его. Быть может, отрешенное и в то же время отчаянное выражение лица Аникея.