Страница 9 из 19
Лейн сжала ложку так, что побелели костяшки пальцев, но это было единственным признаком овладевшей ею тревоги. Потом она снова начала помешивать кофе, который им подали на десерт.
— Да, это было ужасно. Должно быть, он не видел машины… из-за дождя.
— Он заходил к вам магазин?
— Да, как раз перед этим. Просто осматривался. Я едва успела сказать ему пару слов: у меня были другие посетители… Никто не был виноват в случившемся. Просто трагическое стечение обстоятельств.
— Он был не здешний? Лейн посмотрела ему в глаза.
— Скорее всего, нет. Во всяком случае, до сих пор он ни разу не был у меня в магазине. Думаю, он зашел на несколько минут просто для того, чтобы укрыться от Дождя. День был отвратительный.
— Можете не рассказывать: я весь этот день провел за рулем. Кажется, приехал сюда всего через пару часов после того, как это произошло. И куда бы потом ни за ходил, всюду слышал разные версии случившегося. В одном месте — правда, лично я думаю, что это чушь, — говорили, что он был вором международного класса и специализировался на драгоценностях.
В глазах Лейн неожиданно отразилось какое-то глубокое чувство. Гэннон был убежден, что это если не любовь, то привязанность.
— Вор международного класса, — пробормотала она. — О господи, какая чушь… Люди иногда говорят самые странные вещи, правда?
— Да уж… — Гэннон давно занимался этим делом, но теперь окончательно убедился, что Лейн — она же Илейн О'Хара — не знает очень многого. Она понятия не имеет о том, что ее отец, Уильям Янг и третий соучастник, личность которого пока так и не удалось установить, шесть недель назад совершили крупную кражу.
Гэннон провожал ее до машины, изо всех сил пытаясь думать только о том, каким образом использовать Лейн в качестве рычага. О том, что можно будет сказать ей, а что нет, когда придет время. Конечно, если оно придет.
Но думать об этом было трудно. Холодный весенний ветер трепал волосы Лейн и доносил до Макса аромат ее духов.
— Холодновато, — пробормотал он.
— Иногда вечера здесь бывают холодными до начала июня, а иногда можно изжариться уже в мае.
«Он уедет еще до того, как вечера станут теплее», — сказала себе Лейн. Следовало помнить об этом. Нельзя было забывать о здравом смысле. Но она устала, чертовски устала руководствоваться здравым смыслом!
— Я прекрасно провела время. Спасибо. — Она по вернулась к Максу, провела руками по его груди, обняла за шею и крепко поцеловала в губы.
Именно этого она и хотела — и к черту здравый смысл! Она смертельно соскучилась по бешеному току крови, которым сопровождается любое опасное действие. Она слишком долго жила спокойно Всю вторую часть своей жизни. В которой не было ничего, кроме спокойствия.
Так было лучше. Это жаркое, ошеломляющее столкновение губ, языков и зубов было лучше спокойствия Оно вдохнуло в нее жизнь и заставило вспомнить, что на свете есть еще что-то.
Как она могла забыть эту дрожь?
Макс знал, что она удивит его. Знал с первого взгляда. Но такого он не ожидал. В ее поцелуе не было и намека на кокетство. Это был настоящий взрыв, ударная волна которого заставила его ощутить влечение небывалой силы.
На мгновение Лейн прижалась к нему всем телом — так, словно они были единственными пережившими кораблекрушение, потом издала какой-то гортанный горловой звук и тут же отстранилась одним гибким и грациозным движением.
Гэннон был слишком ошеломлен, чтобы удержать ее. Она облизнула влажные губы и улыбнулась.
— Спокойной ночи, Макс.
— Постойте! Постойте… — Он уперся ладонью в дверь машины, не дав Лейн открыть ее, словно сомневался, что сумеет удержать равновесие.
Лейн все еще улыбалась. Ее губы были нежными, глаза мечтательными. Теперь вся власть принадлежала ей, и они оба знали это. Черт побери, как это случи лось?
— Вы хотите отослать меня наверх? — Он кивнул в сторону гостиницы. — Одного? Это жестоко.
— Знаю. — Она наклонила голову, изучая лицо Гэннона. — Не хочу, но обязана. Это должно немного ох ладить нас.
— Давайте продолжим ужин. Или, если угодно, позавтракаем. Черт побери, выпьем бренди…
Она засмеялась:
— Вы ведь не хотите бренди.
— Нет. Это слегка замаскированный эвфемизм страстного и безумного секса. Пойдемте, Лейн. — Макс провел рукой по ее волосам. — Туда, где тепло.
— Я действительно не могу, и это чертовски обид но. — Она все-таки открыла дверь и села за руль. — Меня ждет Генри.
Его голова дернулась как от пощечины. — Что?
Подавив смех, она хлопнула дверью, затем выждала мгновение и спустила стекло.
— Генри — это моя собака. Спасибо за ужин, Макс. Спокойной ночи.
Лейн уехала, продолжая улыбаться. Когда она в последний раз ощущала такой эмоциональный подъем? Оставалось надеяться, что они еще встретятся. Ну а потом… потом будет видно.
Она включила радио на полную громкость и начала подпевать Шерил Кроу. Машина так и летела вперед — душевный подъем требовал выхода. Как приятно было снова ощущать собственную сексуальность. Когда Лейн в темноте свернула на подъездную аллею и припарковалась у дома, по ее коже бежали мурашки. В ветвях деревьев, совсем недавно покрывшихся почками, шелестел легкий ветерок, а полумесяц добавлял свой свет к свету старинного фонаря с янтарным стеклом, который она оставила зажженным на крыльце.
Какое-то время Лейн сидела в машине, слушая музыку, любуясь лунным светом и вспоминая этот умопомрачительный поцелуй. О да, она собиралась еще раз отведать вкус губ Макса Гэннона, уроженца Джорджии с глазами тигра!
Продолжая напевать, Лейн пошла по тропинке. Она отперла дверь, бросила ключи в вазу, сунула заряжаться сотовый телефон и буквально впорхнула в гостиную. Легкое головокружение тут же сменилось шоком. Диван был перевернут, его обивка изрезана на куски. Распахнутый шкафчик из вишневого дерева, в котором хранился музыкальный центр, был пуст. Три узумбарские фиалки, которые она вырастила из листочков, были вырваны из горшков, а земля рассыпана по полу. Столы были перевернуты, ящики выпотрошены, репродукции в рамках сорваны со стен.
На мгновение она окаменела, не веря своим глазам. Невозможно! Это был не ее дом, не ее вещи, не ее мир.. А потом страшная мысль заставила ее сдвинуться с места. — Генри!
Она бросилась на кухню, не обращая внимания на посуду и утварь, разбросанные по полу кухни.
Когда послышался ответный лай, Лейн чуть не за плакала от облегчения. Едва она открыла дверь в там бур, дрожащий, испуганный пес прыгнул на нее. Лейн поскользнулась на рассыпанном сахарном песке, опустилась на корточки и обняла Генри.
«Все в порядке, — твердила она себе, не обращая внимания на безудержно колотившееся сердце. — Все в порядке. Это самое главное. Мы оба живы».
— Они тебя не тронули. Они тебя не тронули, — приговаривала она, изо всех сил прижимая к себе Генри. По щекам ее текли слезы. — Слава богу, они тебя не тронули…
Пес заскулил и начал лизать ее щеки. Казалось, они пытались успокоить друг друга.
— Нам нужно позвонить в полицию, — наконец сказала Лейн и решительно направилась в гостиную. — Позвоним в полицию, а потом попробуем оценить ущерб.
Ущерб был велик. За несколько часов ее отсутствия кто-то забрался в дом и учинил настоящий погром. Безделушки были разбиты, все ценное украдено, ее личные вещи сначала осматривали, а потом забирали или ломали. Это надрывало ей душу. Даже не верилось, что последние четыре года она прожила в мире и спокойствии.
А потом Лейн вышла из себя.
До прибытия Винса она дала волю гневу, и это оказалось более сильное и куда более продуктивное чувство, чем первоначальные шок и страх.
— Ты в порядке? — первым делом спросил Винс, взяв ее за руки.
— Во всяком случае, цела и невредима. Они ушли до моего возвращения. Генри был в тамбуре. Он не мог оттуда выйти, поэтому они оставили его в покое Винс, когда я уходила, здесь оставалась Дженни. Если она еще была здесь, когда…
— Ее не было. С ней все нормально. А теперь, если не возражаешь, займемся делом.