Страница 78 из 131
– Что ты собираешься ему сказать?
– Не очень много. – И от этого она чувствовала себя виноватой. – Если он будет продолжать и дальше… Я ненавижу, когда он пьет. Ненавижу. – Голос предательски задрожал. – Знаешь, вчера вечером была минута, когда я ненавидела его. Он единственный, кто у меня есть во всем мире, а я его ненавидела.
– Ты ненавидела не его, а то, что он делает.
– Да, конечно, ты прав. – Но она помнила свои чувства, когда увидела Эндрю, стоявшего на площадке лестницы и размахивавшего бутылкой. – Все равно, я должна с ним поговорить. Должна ему кое-что рассказать. Я никогда прежде ему не лгала, ни в чем.
Никто лучше, чем Райан, не понимал, что такое семейные узы. И как крепко они могут связывать.
– Пока он будет пить, ему нельзя доверяться.
– Знаю.
И это глубоко ранило се сердце.
В ванной в другом крыле дома Эндрю подошел к раковине и заставил себя глянуть в зеркало.
Лицо серое, глаза налиты кровью, под левым глазом синяк, над бровью порез. Все тело трясет как в лихорадке.
Он мало что помнил из вчерашнего вечера, но даже отрывочных воспоминаний хватило, чтобы скривиться, как от боли.
Он вспомнил, как стоял на лестнице, размахивал бутылкой и что-то орал. А Миранда внизу смотрела на него.
И в ее взгляде было нечто очень похожее на ненависть.
Эндрю закрыл глаза. Все нормально, он все держит под контролем. Вчера он немного перебрал, больше этого не повторится. Он вообще дня два не будет пить и докажет им всем, что для него это – раз плюнуть. Просто он находился под действием стресса. А причин для стресса имелось предостаточно.
Стараясь не обращать внимания на трясущиеся руки, Эндрю достал пузырек с аспирином. Когда и пузырек и таблетки упали на пол, он не стал их поднимать. Что ж, пусть его боль останется с ним.
Миранду он нашел в ее кабинете. На ней были свитер и леггинсы, волосы она закрутила в небрежный узел. Она сидела за компьютером.
Собрав все свое мужество, Эндрю шагнул в кабинет. Она оглянулась, потом быстро закрыла файл, в котором работала.
– Доброе утро. – Она знала, что голос звучит очень холодно, но не могла заставить себя говорить с ним ласковее. – На кухне есть горячий кофе.
– Извини. Мне очень жаль, что так получилось.
– Не сомневаюсь. Тебе надо приложить к глазу лед.
– Чего ты от меня хочешь? Я же сказал: извини. Я перебрал, вел себя как полный идиот. Больше этого не произойдет.
– Ты уверен?
– Да. – Холодное недоверие вопроса разозлило его. – Я всего лишь выпил чуть больше нужного, вот и все.
– Тебе совсем нельзя пить, Эндрю. И пока ты этого не поймешь, все это будет продолжаться, и ты будешь причинять боль тем, кто тебя любит.
– Слушай, пока ты там развлекалась с Болдари, я тут на ушах стоял, с работы не вылезал. И в какой-то степени виной этому твой провал во Флоренции.
Очень медленно она поднялась:
– Что, извини?
– То, что слышала. Это я выслушивал жалобы и ругань папочки и мамочки по поводу твоей ошибки с этой бронзой. Я искал эти чертовы документы на «Давида» – а ведь отвечаешь за документацию ты. Все шишки сыпались на меня, за неимением главного виновника. А ты упорхнула и увлекательно проводила время, кувыркалась…
Звук пощечины потряс обоих. Миранда прижала горевшую огнем руку к груди и отвернулась.
Он постоял, недоумевая, но, так ничего и не сказав, развернулся и вышел.
Миранда услышала, как хлопнула входная дверь, увидела из окна отъезжающий автомобиль.
Всю жизнь брат был ее опорой. А сейчас, даже не попытавшись найти в себе хоть чуточку сострадания, она оттолкнула его. Именно сейчас, когда он больше всего в ней нуждался.
Запищал факс. Миранда потерла руку, подошла к аппарату и начала читать выползающую страницу.
Думаешь, я ничего не знаю? Как тебе понравилось во Флоренции, Миранда ? Все цветет, солнышко сияет, да ? Я знаю, где ты бываешь. Я знаю, что ты делаешь. Я знаю, о чем ты думаешь. Я – в тебе, всегда.
Это ты убила Джованни. Его кровь на твоей совести. Неужели ты этого не видишь? Я вижу.
Застонав от бессилия и изумления, Миранда скомкала лист и запустила в дальний конец комнаты. Прижала пальцы к вискам, в глазах у нее потемнело от ярости. Успокоившись, она подобрала факс, аккуратно его разгладила.
И положила в папку.
Райан появился с букетом нарциссов – так похожих на маленькие яркие солнца, что Миранда не удержалась от улыбки. Но она отвела глаза, и Райан взял ее за подбородок.
– Что случилось?
– Ничего, все прекрасно.
– Что случилось? – повторил он. Он видел происходящую в ней борьбу: она не привыкла делиться своими неприятностями.
– Мы с Эндрю поссорились. Он ушел. Не знаю куда и не знаю, что мне делать с ним дальше.
– Пусть побудет один.
– Да, наверное. Надо поставить цветы в воду. – Подчинившись внезапному порыву, она взяла любимую бабушкину вазу и пошла на кухню. – Я поработала, – крикнула она оттуда. – Составила списки.
Говорить ему про факс? Потом, решила она. Потом, когда приведет мысли в порядок.
– Списки?
– Систематизировала имеющиеся у нас данные, стоящие перед нами задачи.
– Я знаю, что такое списки.
– Сейчас принесу распечатку, и мы над ними поработаем.
– Отлично. – Райан открыл холодильник, скептически осмотрел содержимое. – Хочешь бутерброд? – Ответа не последовало, так как Миранда уже поднялась к себе. Он пожал плечами и стал прикидывать, что из имеющегося под рукой может создать человек с воображением.
– И ветчина, и хлеб не первой свежести, – сообщил он, когда Миранда вернулась. – Но мы рискнем, иначе умрем от голода.
– Эндрю, наверное, поехал в магазин. – Она посмотрела на Райана, резавшего мятые помидоры, и нахмурилась. Ведет себя так, словно родился на этой кухне! – Ты умеешь готовить?
– В нашей семье все до единого умеют готовить. – Он глянул на нее. – А ты, наверное, не умеешь.
– Я очень хорошо готовлю, – раздраженно вспыхнула Миранда.
– Правда? Интересно, как ты смотришься в фартуке?
– Сногсшибательно.
– Не уверен. Ну-ка надень, продемонстрируй.
– Слушай, это ты затеял завтрак. Поэтому сам можешь надевать фартук. И замечу между прочим, что ты слишком много внимания уделяешь еде.