Страница 111 из 131
Трясущимися руками он достал бумажник и расплатился.
– Это все? – спросила кассирша.
– Да, – тусклым голосом ответил Эндрю. – С меня хватит.
Он нес бутылку в бумажном пакете, прижимая ее к груди, как ребенка. Жидкость булькала в бутылке, ее приятная тяжесть радовала сердце.
Отвернуть крышечку, и боль, страдание сразу заглушатся.
Солнце клонилось к закату, сгущались сумерки. Эндрю свернул в парк.
На клумбах благоухали цветы, ярко-алые тюльпаны покачивали грациозными головками. На ветках дубов распустились первые листочки, а клены уже зеленели, суля тень и прохладу в жаркие августовские дни. Журчал фонтан, выпевая свою хрустальную мелодию.
На детской площадке было пусто, ребятню уже увели ужинать. Когда-то Эндрю тоже хотел обзавестись детьми. Он часто представлял себе настоящую семью, где все любят друг друга, все друг о друге заботятся. Смех, сказки перед сном, шумная возня…
Он так и не избавился от этой мечты.
Эндрю сидел на скамейке, смотрел на пустые качели, слушал, как журчит фонтан, и любовно поглаживал бутылку.
"Всего один глоток, – думал он, – один-единственный. И тогда можно будет обо всем этом забыть.
А если сделать два глотка, то все проблемы покажутся сущей ерундой".
Энни налила две кружки пива, а бармен рядом с ней готовил «Маргариту». В пятницу вечером бар всегда был полон. В основном здесь расслаблялись бизнесмены, но пара столиков была занята студентами, которые не столько пили, сколько угощались бесплатной закуской, а заодно перемывали косточки своим преподавателям.
Энни потянулась, чтобы избавиться от ломоты в спине. Приподнялась на цыпочки, посмотрела, проворно ли работают официантки. А ее руки тем временем украшали коктейльные бокалы кусочками лимона.
Один из постоянных посетителей уже в который раз рассказывал анекдот о танцующей лягушке. Энни сделала ему водку с томатным соком и засмеялась вместе со всеми.
По телевизору, висевшему над стойкой, показывали бейсбольный матч.
И тут Энни увидела Эндрю. Он входил в бар, любовно прижимая к себе пакет. Энни сразу поняла, что в пакете. Внутри у нее все сжалось, но она не подала виду. Энни опорожнила пепельницы, поставила новые, протерла тряпкой ближайший стол. Эндрю подошел к стойке, сел на табурет, стукнул бутылкой.
Они смотрели друг на друга поверх коричневого бумажного пакета. Взгляд у Энни был отсутствующий.
– Я ее не открыл, – мрачно сообщил Эндрю.
– Молодец.
– Хотел. И сейчас еще очень хочу. Энни подала знак старшей официантке, а сама сняла фартук.
– Замени-ка меня, – попросила она. – А мы с тобой, Эндрю, пойдем прогуляемся.
Он кивнул, но пакет захватил с собой.
– Понимаешь, я заглянул в винный магазин. Честно говоря, мне там очень понравилось. Даже смотреть на все эти бутылки – одно удовольствие.
На улице зажглись фонари – маленькие островки света в кромешной тьме. По улице сплошным потоком шли автомобили, из них доносились звуки музыки.
– Я зашел в парк, сел на скамейку у фонтана. – Эндрю все перекладывал пакет из руки в руку. – Там людей почти не было. Хотел глотнуть пару раз из горлышка. Это меня согрело бы.
– Но не стал?
– Нет.
– Представляю, каково тебе пришлось. Ты молодчина, Эндрю! Какие бы у тебя ни были проблемы, твое пьянство не поможет им исчезнуть.
– Понимаешь, я видел Элайзу.
– Понятно…
– Она прилетела на открытие выставки. Я знал, что она прилетит. Но когда я ее увидел, меня словно к месту пригвоздили. Она хотела поговорить по-хорошему, а на меня что-то нашло…
Энни ссутулилась, засунула руки в карманы. «Нечего было и мечтать! – подумала она. – Ничего у нас с ним не выйдет. Нет ни одного шанса». Точнее, это у нее нет ни одного шанса, и это надо честно признать.
– Ты должен поступать так, как считаешь правильным, – сказала она вслух.
– А я не знаю, как правильно. Я знаю только как не правильно.
Они зашли в тот же самый парк. Эндрю увидел знакомую скамейку, они сели, а бутылку он поставил рядом, на землю.
– Я не могу тебе ничего советовать, Эндрю. Но ты должен раз и навсегда решить для себя эту проблему. Иначе она будет мучить тебя всю жизнь.
– Знаю.
– Она пробудет здесь всего несколько дней. Если ты сможешь наладить с ней нормальные отношения, тебе от этого будет только лучше. Я, например, с Бастером помириться так и не смогла. Но он был настоящий сукин сын. У тебя – другое дело.
Она улыбнулась, чтобы смягчить горечь своих слов, но Эндрю смотрел на нее серьезно, не отрываясь.
– Ах, Эндрю. – Она вздохнула и отвернулась. – Конечно, о Бастере жалеть нечего, но я все равно себя виню. Он сделал мне много зла, поэтому в конце концов я захотела, чтобы ему тоже было плохо. Но у меня ничего не вышло – ему на меня было в высшей степени наплевать.
– А почему же ты прожила с ним так долго? Она пожала плечами, словно недоумевала сама.
– Наверное, потому, что я дала клятву. Когда произносишь слова брачного обета в церкви, одетая в красивое белое платье, это совсем не то, что сбегать пожениться в мэрию.
– Понятно. – Он сжал ее руку– Отлично тебя понимаю. Можешь мне верить или не верить, но я тоже относился к этому серьезно. Я делал все, что мог. А когда у меня ничего не вышло, я осознал, что я такой же, как мой отец и дед.
– Ты не такой, как они. Ты сам по себе.
– Тоже не самая веселая мысль…
Они наклонились друг к другу и поцеловались – потому что обоим этого хотелось. «Спаси меня. Господи», – успела подумать Энни.
Она чувствовала, что Эндрю истосковался по любви, но прикосновения его губ были нежными и робкими. У мужчин это такая редкость. Его руки гладили ее лицо, а она провела пальцем по колючей щетине на его подбородке.
Внутри у нее распалялся огонь, от которого делалось страшно. Неизвестно, куда это их заведет.
– Нет, ты совсем не такой, как они, – тихо повторила она.
Энни отвернула лицо в сторону, не хотела, чтобы он целовал ее в губы. Боялась, что растает.
– Да, сегодня я чувствую себя по-другому. – Он поднял бутылку и протянул ей. – На, держи. Пригодится в баре.
И ему сразу стало легче. Должно быть, именно такое чувство бывает у человека, когда он жмет на тормоза на самом краю пропасти.