Страница 3 из 79
— Ты получила большую дозу? — спросил Алекс.
— Достаточную, чтобы проваляться на больничной койке почти четыре месяца после возвращения в Штаты. Более того, я не уверена в ее окончательной «вычистке». До конца этого никогда не бывает, но я надеюсь, доза не даст о себе знать в самый неподходящий момент, — ответила молодая женщина, высвободив руку и повернувшись к Алексу.
— Значит, наши политики правы и в Иране все-таки есть ядерное оружие? Или, возможно, они готовы его создать? — вновь задал вопрос Алекс, вернувшись за стол и садясь в кресло. Он постукивал пальцами по папке с бумагами, лежавшей перед ним.
— У них есть многое, — ответила Джин. — Причем не только у них. Вот теперь есть подозрения, что и Сирия обладает чем-то подобным, так как в самый последний момент русским удалось вывезти туда все заготовки Саддама. Он обладал урановой плазмой, и это еще не предел возможностей для данной страны. Конечно, они вывезли все не для того, чтобы оно просто там у них полежало. Сирийцы продолжают работы, которые в Ираке остановило наше вторжение. В этом практически нет сомнений.
— Тебе надо отправиться туда для более точной информации? — догадался ее собеседник.
— Ну, это громко сказано! — усмехнулась недоверчиво молодая женщина. — Не так все просто. Хотелось бы составить минимальное представление.
— Неужели русские покрывали Саддама? Зачем? — заметил Алекс, недоуменно пожимая плечами.
— Зачем тогда они сейчас покрывают Иран? — резко сказала Джин, поворачиваясь к нему. — В первую очередь, покрывают себя. Русские помогали Саддаму в создании ядерного оружия еще во времена Советов, потом помогали Хомейни и до сих пор продолжают помогать Ахмадинежаду. У них это называется «быть супердержавой». Все в противовес Америке. Русские вооружают, в том числе и ядерными запасами, всякого рода сомнительные репрессивные режимы. Данная привычка осталась у них от коммунизма, как, впрочем, и амбиции с неразборчивостью в друзьях. Советы же сами были нелегитимным режимом, продержавшимся на репрессиях более семидесяти лет, и потому для них это вполне приемлемая политика и подходящие попутчики. При Ельцине в России вроде сообразили, что надо ориентироваться в другом направлении, но потом опять государственный переворот, фиктивные выборы… У власти оказалась прежняя группировка — та, которая помогала делать это самое оружие Саддаму и Хомейни. Конечно, они боялись, что мы найдем плоды их сотрудничества, потому перед наступлением наших войск их генералы в штатском безвылазно сидели при Хусейне. Были вызваны отряды российского спецназа, тоже в штатском, которым было поручено убрать оружие массового поражения и любые свидетельства его существования. Все вывозилось в Сирию и Ливан. Шахты были затоплены. В таком виде мы их и нашли. Все это не отменяет того факта, что эти шахты и вся соответствующая инфраструктура строились не просто так. У русских такие операции называются «чрезвычайный исход». Они не в первый раз проворачивают подобные дела, начиная с распада Варшавского договора. Что-то они вывезли кораблями и затопили впоследствии в Индийском океане, что-то припрятали там, за холмами, — произнесла иронически Джин, показав рукой в окно, — и теперь будут ставить палки в колеса любой инициативе ООН, лишь бы сохранить режим Асада и снова не проводить эвакуации. Они выставили нас в смешном виде, но, слава богу, в Америке, да и в Европе все больше понимающих элементарные вещи людей. Если уж Америка собралась со всей своей военной громадой куда-то двинуться, то это неспроста. Не может такого быть, чтоб у нас были данные о средствах массового поражения у Саддама, а никаких средств на самом деле не имелось. Мне кажется, в России принято городить потемкинские деревни. Мы так не работаем, и если мы позволили им слегка повертеть нами в этом вопросе, то только исключительно из-за Ирана. Да и то, как оказывается, зря. Никакой помощи от России и в этом вопросе не дождешься. Во всяком случае, при нынешнем руководстве. Республиканцы поплатились за эту ненужную дружбу и снисходительность.
— Насколько точны сведения насчет перемещения ОМП? — напряженно спросил Красовский.
— У нас не бывает неточных сведений, Алекс, — заметила Джин, иронически вскинув бровь. — Если ЦРУ что-то заявляет, значит, тому есть доказательства. У них вполне надежные источники. ЦРУ получили данную информацию от украинцев. Те надеются на Америку, которая могла помочь им избежать российского давления и выстроить свою государственность, потому-то и подбрасывают информацию. Украинцы прекрасно знают, кто и что представляет собой в Москве, и чем они там были заняты в советское время. Поэтому мы были в некотором замешательстве, когда новый постельцинский режим фактически отказался сотрудничать с нами по этому поводу и встал на прежнюю просоветскую позицию. По сути, это даже ничего не меняет. Правда рано или поздно все равно выйдет наружу, как ее ни прячь. Теперь нам надо не допустить подобного в Сирии. Задачка! — протянула Джин, вздыхая и и глядя на часы. — М-да… Похоже, сегодня ничего не будет. Уже около восьми. Мне поручено ждать приказа до двадцати часов. Если нет, то все переносится на следующие сутки.
— Тогда, может быть, поедем в ресторан? — спросил, вставая, Красовский. — Я тоже заканчиваю через полчаса.
— Поедем, — утвердительно кивнула Джин. — Как только переоденусь, сразу буду готова.
«Что-то не склеивается?» — эта мысль не отпускала молодую женщину, несмотря на веселое мигание огней, музыку, действительно вкусное пиво и ароматные кутабы с мясом. «Ничего не понимаю. Агенты генерала Шауката, главного сирийского зятя, возглавляющего службу безопасности, сели на „хвост“ активистам? Им пришлось срочно скрыться, или хуже того — они арестованы? Почему Дэвид молчит?»
— Устала? Поедем домой? — мягко произнес Алекс, наклонившись над ней. — Я отвезу тебя, — сказал он, гася сигарету в пепельнице.
— Да, лучше домой, — согласилась Джин, — в гостиницу.
Машина медленно проехала по склону, засаженному яблочными садами, чередующимися с оливковыми аллеями. Спустившись к Кацрину, она въехала на узкую улочку, застроенную по обеим сторонам аккуратными белыми коттеджами. Проехав темное здание Института по изучению Голанских высот и сияющий огнями молодежный клуб напротив, машина остановилась перед гостиницей.
— Спокойной ночи, до завтра, — чуть ли не робко сказал Алекс, даже не взглянув на молодую женщину.
Джин чувствовала его желание остаться с ней, но понимала всю сложность ситуации. Сказать напрямую Красовскому было неловко. Он искал хоть какой-то повод.
— Да, хорошо. До завтра, спасибо за вечер, — с благодарностью ответила женщина.
Джин выдернула длинную деревянную спицу, сдерживавшую ее волосы на затылке, и положила ее под лобовое стекло. Волосы рассыпались по плечам. Ни слова не говоря, женщина открыла дверцу автомобиля, вышла на улицу и направилась к входу в гостиницу. Взяв у портье ключ, она поднялась к себе. Джин открыла дверь, но закрывать ее не стала. Зачем? Он принесет ей сейчас эту спицу. Иначе для чего она ее оставила? Скинув кожаную куртку, Джин подошла к компьютеру и увидела, как на экране ноутбука мелькала заставка Windows. Она не ожидала увидеть сообщение от Дэвида, ведь на этот компьютер оно не могло прийти ни в коем случае. Тот экземпляр хранился опечатанный, в полицейском участке и под охраной, а этот был для общего пользования. На задание Джин отправится с тем компьютером, который был специально подготовлен израильскими спецслужбами к любым и самым изощренным попыткам взлома. Здесь же хранились исключительно письма от мамы, от тети Джилл из Берлина, от дяди Клауса из Кении, вновь спасающего там маленьких львят и крокодилов, чтобы они не погибли от голода и нашли хозяев. Письмо пришло и от Джека. Молодой человек перешел на третий курс академии, причем по многим предметам он числится первым среди однокурсников. Сейчас Джин вряд ли успеет прочесть все эти письма. Вдруг в дверь постучали. Джин быстро подошла и открыла, но на этот раз она не ошиблась. Сам Алекс стоял на пороге, а в руке перед собой он держал деревянную спицу — заколку для волос, оставленную ею в машине.