Страница 23 из 79
— Ой, Снежана, ты так рано!
Джин услышала сквозь сон возглас Абии на террасе и открыла глаза.
— Привет. Как твоя дочка? — тихо произнесла Снежана. Ее голос показался Джин приятным.
— Женщина, с той стороны, она здесь?
— Да, здесь, здесь. Ты знаешь, она, оказывается, врач. Молодая женщина нашей девочке операцию сделала, и у Исмы весь гной вышел, температура спала. Исма спит спокойно, птичка моя. Просто Аллах ее нам послал. Я так и сказала отцу. Уж не знаю, как ее благодарить. Впрочем, как и тебя, — горячо зашептала Абия.
— Меня-то за что?
— Я ее через тебя узнала. Все связано, все связано. Сделай доброе дело — и тебе сделают. Так сказано в Коране. Все — правда, — быстро говорила Абия.
— Я расстроилась, что мой Абдула мне мало денег дал. Не хватит на прием у доктора. Зажадничал очень. Правда, я у него вот отрез на платье выпросила. Парча, посмотри. Сиреневая, золотом отливает. Возьми, может, пригодится, — шептала Снежана.
— Снежана, красота такая! Ты себе оставь. Ты молодая, платье пошьешь, — Абия даже вскрикнула от неожиданности.
— На что мне платье-то? Чтоб Абдула любовался? — ответила Снежана с хорошо различимой горечью. — Я его ненавижу, он отвратительный и заставляет меня делать всяческие гадости, а приходится терпеть за его подачки. Ничего не поделаешь, нелегалка я, во всем от него завишу. Кстати вот еще, Марди тебе прислала, — Джин услышала шелест пакета. — Баклажаны, фаршированные грецким орехом, ей Муслим, твой брат из ресторана, привез, так она сама готовила, целую банку мне всучила, говорит, скажи, от нас с Муслимом.
— Ой, спасибо, — Абия радостно всплеснула руками. — Помнит сестричка о моем увлечении баклажанами. Как муж ее, не объявился? — спросила женщина тревожно, поставив банку на стол. Она глухо стукнулась дном о деревянную поверхность.
— Нет, — Снежана вздохнула, — ни слуху ни духу от него. Плачет. Уговариваем ее все, успокаиваем, но какие тут слова подберешь? Погубили ироды, портреты которых ты в доме держишь. Чего не снимешь?
— Я от них, с одной стороны, счастья не видела, но, с другой, старейшины зайдут, все увидят. Не поздоровится тогда моему Ахмету. Потащат его в полицию. Они только ходят и выясняют, где заговоры какие, и сразу сообщают им. Нам разве горя мало? — рассудительно ответила Абия.
— Правда, — согласилась Снежана. — В общем, материю возьми, вот и деньги. Я так рано приехала, чтобы женщину ту забрать сразу, и вас отвезти к доктору, раз хозяин такси нанял. Заодно мне самой очень надо к доктору попасть, посоветоваться.
— Ты заболела? — всполошилась Абия.
— Я-то нет, но с одной моей подругой случилась большая беда. Умрет, наверное, не знаю. Вот хотела у врача спросить, — ответила Снежана.
— Так у нее спроси, у Зои. Она врач хороший. Я хоть и не понимаю, но нутром чую, доверяю ей. Сейчас посмотрю, встала ли она, а то придется такси долго держать, — прошептала Абия.
— Ничего, хозяин заплатил. Я ведь ему не рассказала толком про женщину. Ему нужно ублажить генерала, вот он и раскошелился. Ничего, подождет.
— Зоя, вы спите? — сказала Абия, приоткрывая дверь и заглянув в комнату.
Первые розовые лучи солнца, освещающие террасу, выходящую на восток, проскользнули вместе с сирийкой, защекотав Джин глаза.
— Снежана приехала, — добавила Абия.
— Нет, я не сплю. Я сейчас выйду, чтобы не разбудить Исму, — сказала Джин, поднимаясь на локте.
Молодая женщина поправила смятую одежду, надела куртку, которой накрывалась вместо одеяла. Зеркала в доме сирийского крестьянина не было. Слишком большая роскошь — собой любоваться, нет у трудового человека на это времени, да и дурно, по мусульманским понятиям. Джин встряхнула волосы, смотала в жгут и закрутила на затылке как придется, и потом подошла к Исме. Девочка тихо спала. Джин проверила повязку, как держится — все в порядке, а затем направилась к двери.
— Здравствуйте.
Она вошла на террасу, чуть щурясь на солнечный свет, бьющий в глаза из-за гор. Снежана сидела на деревянном стуле рядом с окном и пила чай, который подала Абия в широкой глиняной чашке, украшенной витиеватым голубым рисунком.
— Исма спит. Температуры нет, я проверила. Постарайтесь не будить ее, и пусть поспит столько, сколько хочется, — негромко произнесла Джин.
— Мы на цыпочках ходить будем, — ответила Абия. — Всех ребят в поле пошлю, отцу помогать, а сама ее сон беречь стану. Вот видите, что Снежана привезла, — она показала на кусок сиреневой материи. — Очень красивая, правда? Как отец встанет, сразу его к Омару с материей пошлю, пусть на мясо поменяет. За такую ткань Омар не то что голяшку, аж вырезки кусок не пожалеет. Вот и покормлю девочку мою. Благодетельница наша, — восхищенно обняла сирийка Снежану за плечи.
— Да ладно, — та опустила голову, покраснев, — в таком дерьме живу, хоть кому-то надо добро сделать. Вы не спрашивали, кто я, откуда, чем расплачиваться буду, а сразу приняли, накормили, спасли от гибели. Ты от Светланы?
Отстранив Абию, Снежана встала. Она была высокая, по-славянски миловидная, с немного широкими скулами и аккуратным точеным носиком. Светлые волосы до плеч распущены и спутаны после езды в машине с открытым окном. Глаза серые, накрашенные, оттого казавшиеся круглыми. Потертые джинсы, серая кожаная куртка, под ней темно-синий топ.
— Красивая, Светлана правду сказала. На фото мы правильно разглядели, — Снежана без всякого стеснения рассматривала Джин. — Я еще тогда подумала, когда фотку получила, и за кого тебя угораздило в нашей деревне замуж выскочить? Ты сама-то кто, из Ирака, беженка? — она наклонила голову. — Не похожа.
— Зоя из России, — подсказала Абия.
— Из России? — Снежана с удивлением прищелкнула языком. — Никогда бы не подумала. В нашу дыру за холмами, оказывается, из России едут! Когда Светлана приехала, там они ничего еще о мире не знали толком, а сейчас… Ума не приложу, как тебя занесло к этим папуасам, какой бес попутал, что за Ромео такой нашелся. От отчаяния? Я там ни одного приличного мужика не припомню.
Фамилию супруга, от которого она якобы бежала, Джин заранее согласовала со Светланой и Алексом. Ее так называемый муж жил на окраине Маждель-Шамса, был четвертым сыном в бедной семье, ездил по всему миру на заработки. Жену себе привез из Молдавии. Произошло это буквально за несколько месяцев до того, как Джин приехала на Голаны. Снежана о ней ничего не знала, выяснять не у кого, кроме Светланы, да и сирийской службе безопасности тоже, особенно если Алекс постарается нейтрализовать всех возможных информаторов, и, в частности, супруга Светланы Амина. Не в израильской же полиции сирийцы будут выяснять, кто она такая.
— Мужа зовут Махмуд аль-Рабани. Может, знаешь его? — спросила Джин спокойно.
— Как не знать?! Придурок! — Снежана прихлопнула ладонью по колену. — У него никогда гроша не водилось, и он под каблуком у мамаши, слова не пискнет, потому не женился долго. Все она ему, кого побогаче, искала. Не тебя ли нашла? Где только угораздило…
— На базаре в Триполи. Я туда по контракту из Кишинева приехала. Сама я из Москвы, — все так же равнодушно ответила Джин.
— Неужели в Москве жениха получше не нашлось, чем этот Махмуд?
— Снежана, всякие бывают обстоятельства, — вступилась Абия, обеспокоенно поглядывая на Джин. Тон Снежаны ей не нравился.
Джин только улыбнулась ей, мол, все в порядке.
— Да, знаю я, — Снежана снова уселась на стул, — обстоятельства. Сама по глупости от албанца залетела, так мать из дома выгнала. Куда деваться? Ты-то чего? — она посмотрела на Джин.
— Вы садитесь, садитесь, — Абия подставила Джин скамью.
— Спасибо, — Джин села напротив Снежаны. — Много неприятностей пережила, — грустно продолжила она. — Мне лет немало. Постарше вас буду.
— Вот чай. Инжир тоже кушайте, пожалуйста, — Абия поднесла ей чашку.
— Спасибо, — еще раз поблагодарила Джин. — Была нормальная жизнь. Муж военный. Сама я работала врачом в госпитале. Сын в школе учился. Потом страна рухнула, развалилась, в Молдавии мы остались, там нас бросили родственники, денег нет, местные злые, все пошло наперекосяк. От безденежья муж пить стал, сын токсикоманом сделался, обоих похоронила, одна осталась, а податься некуда. Попробовала в Москву вернуться, но кто там меня ждет, все места давно заняты. Снова вернулась в Кишинев. Сестра мужа, которая на рынке торгует, приняла в дом, на работу устроила, стояла у нее продавщицей, очень мне не нравился такой образ жизни. Вот, узнала, что в Ливию вербуют медицинских работников, вроде как хорошие деньги платят, на квартиру можно накопить. Мы в бараке жили, своей квартиры и при советской власти не было. Как все закончилось, так из бараков выгнали, поселили там таджиков, а мы по съемным углам мотались. Поехала в Ливию. Работала в больнице, не жаловалась. В Триполи на базаре Махмуда встретила, он подрабатывал помощником у торговца пряностями. Вроде как приглянулся он мне. Поверила в счастливую жизнь, но опять обманулась, — она грустно вздохнула. — Бить стал, чуть не с первого дня.