Страница 85 из 90
— Пойдемте!
— До свидания, Костя.
— Бывай здоров, тезка!
Они почти притерлись друг к другу в узком проходе между раковиной и стулом — седоватые, грузные, похожие на карточных королей. Владимир Александрович решил подать голос:
— Вы здесь останетесь, шеф?
— Да! Звони постоянно. Удачи тебе.
— Гессена предупредите. Пусть будет наготове, если что. — Расслабляться было рано, уж кому-кому, а Виноградову адвокат мог понадобиться в любой момент.
— Обязательно!
Полковник проводил бывшего коллегу взглядом. Убрал протянутую для несостоявшегося рукопожатия ладонь. Повернулся к Владимиру Александровичу:
— Непростой человек!
Владимир Александрович почувствовал приближение головной боли. Ночь без сна, вонючий папиросный дым…
— Едем?
— Конечно. Подождите здесь все!
Оба молодых сыщика уже стояли одетыми в коридоре и с любопытством разглядывали Виноградова.
На этот раз Владимир Александрович замыкал процессию: впереди, рассекая воздух, шествовал полковник, за ним — оба оперативника, и только потом Виноградов. Это само по себе было достаточно значимо.
— Прикрой дверь, Егорыч!
Сейчас, когда посторонние покинули офис, в глаза особенно бросался отчаянный и глупый беспорядок. Комнаты казались непривычно большими и грязными.
Все свои собрались в лаборатории — шеф, адвокат, водитель. Аскаев уже расставлял по местам какие-то ящики и гирлянды.
— Да, сейчас! Счастливо, Саныч.
— Пока! Не пейте тут много на радостях.
— Не волнуйся, без тебя не начнем.
Виноградов чувствовал себя немножко жертвенным агнцем. Это было больно, но приятно.
— Давай садись. Поехали.
Рядом, стараясь не задеть торчащие повсюду водосточные трубы, разворачивался в сыром пространстве двора спецназовский автобус. Из-за пестреньких ситцевых шторок наружу высовывались помятые физиономии потревоженного резерва.
Следом на бежевом «уазике» восвояси отправился бестолковый майор. Непрогретый двигатель чихал захлебываясь, и машина в любой момент могла закупорить выезд на улицу.
Зеленый, поразительно смахивающий на откормленную лягушку «форд санни» был как две капли воды похож на тот, вчерашний. Виноградов даже нагнулся к фаре.
— Время дорого!
— Не спорю! — Он нырнул в теплое велюровое чрево автомобиля. — Хорошо живете. Сколько же у вас таких красавцев?
— Хватает. — Оперативник, выполнявший по совместительству функции шофера, сосредоточенно выруливал из лабиринта проходных дворов.
— Товарищ полковник, будете? — Сидевший рядом с Владимиром Александровичем отвинтил крышку термоса.
— Кофе? — Начальник повернулся с переднего кресла, подумал, потом покачал головой: — Нет, не хочу.
— А ты? — В обращении не было грубости, просто нехитрая фамильярность сверстника — коллеги и земляка.
— Спасибо, нет.
Виноградов удивился обилию машин и посмотрел на часы. Господи, уже утро! Народ на работу торопится.
— Нету парня дома. Не возвращался.
Полковник смотрел прямо перед собой, Владимиру Александровичу виден был только седой затылок, но голос звучал достаточно четко.
— А самолет?
— По времени уже будет. Сорок минут задержки.
— Что-то случилось?
— Нет. Обычные заморочки с погодой.
— Ну и ладушки…
Помолчали. Поняв, что обмен репликами закончен, виноградовский сосед решил все-таки продолжить:
— Зря! Чуть-чуть кофеинчику сейчас — самое то!
— Наверное, — кивнул Владимир Александрович, сладко проваливаясь в ватное облако сна…
…Слева и справа, нарастая друг на друга кирпично-белыми кристаллами, мелькали многоэтажные новостройки. Здесь, на светофоре, следовало повернуть — трамвайные рельсы обиженно разбегались в стороны, не желая иметь ничего общего с возникшей в конце проспекта громадой военного института, однако лягушечный «форд» на полном газу пролетел над поребриком и звонко зашлепал колесами по газону. Прежде чем закричать, Виноградов увидел растущую над лобовым стеклом кладку забора и повернутое назад лицо полковника:
— Приехали!
— Вот, черт… Приснится же!
— Приехали! С добрым утром, девочки и мальчики.
Машина стояла во дворике, перед парадной — все уже вышли, Константин Эдуардович успел даже открыть дверь со стороны Виноградова и теперь теребил его за плечо:
— Здоров ты дрыхнуть.
— Совесть, значит, чистая! — формально огрызнулся Владимир Александрович и вытер со лба пот, холодный и неожиданно обильный. Слегка подташнивало.
— Завидую.
Судя по домам вокруг, это была Ржевка. Или Веселый поселок. Виноградов вышел, поежился, глянул на разбитую в незапамятные времена табличку на уровне первого этажа:
— У-у! Отпустили бы, дяденьки, зачем я вам нужен?
— Куда, мила-ай? — Водитель даже закончил потягиваться.
— Домой. В постельку, — честно ответил Владимир Александрович. — Я здесь живу недалеко, минут пять идти.
— Ни фига себе! А мы?
— Нет, Виноградов, нельзя, — с каким-то даже сожалением покачал головой полковник. — Уговор дороже денег!
— Как скажете. — Спорить и что-то доказывать не было ни сил, ни желания. Заложником быть всегда плохо, так что этот вариант был — еще достаточно мягким.
— Здрасьте! — Из парадной, как бесенок из табакерки, выскочил бледный парень в плаще, в два прыжка преодолев расстояние до начальства. — Сейчас идут, Константин Эдуардович.
— Что там?
— В двух словах… Своя машина есть, гараж тоже.
— «Девятка»?
— Почему? Нет. «Москвич» — каблук восемьдесят третьего года, на матери. По доверенности.
— Точно проверили? По компьютеру или вручную тоже? — Случалось, что современная техника оказывалась куда менее надежной, чем наманикюренные пальчики девчонок с картотеки ГАИ.
— По полной программе! — обиделся оперативник. — И насчет угонов. Ничего похожего по приметам. Пока.
— Что скажешь?
Под внимательным взглядом полковника Виноградову стало зябко, как спросонья:
— Еще не вечер.
— Смотри, доктор Ватсон!
— Да не должны они были «левую» машину угонять, тем более такую приметную! Риск велик, и фактор времени опять же…
Предусмотрительный сыщик, владелец термоса, был в курсе генеральной версии и теперь вполне сознательно встал на сторону Владимира Александровича. Это было благородно, а значит, требовало поощрения:
— Извини, не знаю, как тебя… Что там насчет кофеинчику? Не побалуешь пленного?
— Ради Бога! — Парнишка был из тех, что пришли на милицейскую каторгу по убеждениям, и пока не утратил способности получать удовольствие, делая окружающим добро.
Из таких со временем вырастали блестящие оперативники. Или циники, мстящие всем за поломанный идеализм. Иногда эти качества сочетались, и в этом случае сотрудник вполне мог дорасти до полковничьих погон.
— Отставить, — припечатал Константин Эдуардович. — Идут!
Скрипнула крашенная в цвет дверного косяка пружина, и на улицу вышли двое: лейтенант в форме и женщина. Виноградову бросилась в глаза мятая полоска ситцевого халата, торчащая из-под пальто и придававшая всему облику женщины некую домашнюю небрежность — в таком виде обычно спускаются за газетами или выносят мусор.
— Мать? — шепотом поинтересовался водитель «форда».
— Жена, — так же шепотом ответил встречавший опер. — Он ведь судимый.
На первый взгляд это было сказано некстати, но Виноградов понял:
— Пришлось, наверное, покувыркаться, пока уговорили?
— Ну так!
Добиться доверия от членов семьи того, кто хоть раз побывал в объятиях нашего правосудия, было делом почти нереальным. Тут требовалось нечто большее, чем сладкие улыбки и посулы.
— Здравствуйте! — Голос у полковника был достаточно вежлив, но официален.
— Здравия желаю! — козырнул офицер. — Титов, участковый инспектор.
Женщина молча кивнула.
— Ключи с вами?
Еще один кивок.
— Поехали! Покажете, где…
Быстро расселись. Константин Эдуардович с подчиненными и Виноградовым уместились в «форде», женщина и еще двое залезли в пыльную автомашину местного отделения.