Страница 30 из 43
Джеки продолжает играть видную роль в обществе, но это ее не радует. Она никак не может оправиться после смерти сына, ее одолевают мрачные мысли. Когда при ней называют имя мальчика, выдержка изменяет ей, и взять себя в руки удается не сразу. Младшая сестра Ли каждый день звонит ей из Европы. Однажды Ли предлагает Джеки отдохнуть на яхте вместе с ней и Аристотелем Онассисом. Младшая сестра Джеки после развода с первым мужем вышла за князя Станислава Радзивилла, а сейчас у нее связь с Онассисом. Ли твердо решила выйти за него замуж. Она рассказывает Онассису о том, что Джеки переживает трудный период, и он тут же отдает в распоряжение сестрам свою яхту «Кристина». Джеки будет его гостьей и сможет плавать по морю столько, сколько ей захочется. Сам он останется на берегу, чтобы не давать повода для сплетен.
Джеки сразу принимает приглашение, однако настаивает на том, чтобы Онассис сопровождал их. «Не могу же я пользоваться гостеприимством этого человека и требовать, чтобы его самого не было на борту. Это было бы слишком жестоко». Джон не в восторге от этой идеи. Он уже думает о переизбрании и считает, что Джеки вряд ли стоит показываться в обществе такого, по его мнению, сомнительного субъекта: это профессиональный плейбой, вдобавок — иностранец, аферист, у которого из-за его темных делишек не раз бывали проблемы с американским правосудием. «Джеки, ты хорошо понимаешь, что делаешь? Тебе известно, какая репутация у этого типа? Хватит с нас того, что твоя сестра открыто живет с ним…»
Но Джеки уже все решила. А если Джеки приняла решение, ничто не заставит ее передумать, — ни страх за политическое будущее Джона, ни давление, которое он оказывает на нее.
Путешествие на борту «Кристины» будет восхитительным и безмятежным. И не только потому, что «Кристина» — самое роскошное круизное судно в мире (длина корпуса — восемьдесят восемь метров, экипаж — шестьдесят человек, включая оркестр): ее владелец — один из самых живых и энергичных людей, каких она когда-либо встречала. Все здесь приводит ее в восторг: балы, красные розы и розовые гладиолусы, роскошь во всем, вплоть до мелочей. На борту имеется кабинет врача, салон красоты, кинозал, сорок два телефона, массажистка и две парикмахерши. Но главное, главное, на борту находится Ари.
«Онассис производил неизгладимое впечатление, — рассказывает один из его гостей. — Необычайно любезный (но не церемонный), прекрасно во всем разбиравшийся, он был в курсе всех мировых событий. При своих блестящих способностях он был еще и очень привлекателен. Отнюдь не красавец, но чрезвычайно обаятельный мужчина, умевший найти подход к любой женщине». Каждый вечер Джеки уединяется у себя в каюте, чтобы написать письмо любимому мужу. Они регулярно звонят друг другу. Почему Джеки вдруг стала такой сентиментальной? Чувствует себя в опасности? Всегда подозрительно, если женщина уверяет в своей любви, находясь вдали от любимого. Часто за этими пылкими признаниями скрывается какая-то тайна, смутное беспокойство или тоска. Так ведут себя, когда хотят успокоить кого-то — или самое себя. Когда хотят предотвратить надвигающуюся опасность…
Джеки очарована гостеприимным хозяином. Она жадно слушает рассказы Ари о его жизни, о молодых годах, когда он работал в Аргентине телефонистом за пятьдесят сантимов в час, о том, как он занялся торговлей табаком — и нажил миллионы, о том, как он открыл в себе призвание к морским торговым перевозкам, о женитьбе на дочери богатого греческого судовладельца, о долгом подъеме по социальной лестнице. Он вспоминает бабушку с ее восточной мудростью. Они беседуют наедине, на задней палубе яхты, глядя на падающие звезды. Она тоже рассказывает ему о себе, доверяет свои секреты. Он всегда готов ее выслушать. С этим мужчиной гораздо старше ее она чувствует себя защищенной. Ее всегда больше привлекали мужчины, не наделенные внешней красотой. Ари чем-то похож на пирата, на хитрого флибустьера, который много лет бороздил моря под флагами всех стран мира. Он удивляет ее, смешит, осыпает драгоценностями, подарками, оказывает всевозможные знаки внимания. Любая ее прихоть немедленно исполняется. И она снова становится маленькой девочкой, которая бегала по этажам нью-йоркских магазинов, в то время как отец ждал ее у кассы и подписывал чек на любую вещь, какую ей вздумалось купить. Здесь она далеко от удушающей атмосферы Вашингтона, от брюзгливых комментариев, которыми сопровождается каждый ее поступок; здесь она дышит полной грудью, забывает о недавнем горе, наслаждается свободой. Джеки так счастлива, что ей нет дела до нападок американских газетчиков, глубоко возмущенных тем, что она выглядит беззаботной и счастливой. Фотография, на которой она стоит в бикини на палубе «Кристины», появилась во всех газетах на первой полосе. «Прилично ли женщине, носящей траур, вести себя подобным образом?» — вопрошает автор редакционной статьи в «Бостон Глоб». Один конгрессмен на заседании Палаты заявляет, что Джеки проявила «безрассудство и бестактность, воспользовавшись гостеприимством и щедростью человека, который приводит в возмущение общественное мнение Америки». А ей все равно. Она наслаждается роскошью, объедается черной икрой, перебирает бриллианты, танцует. Забывает пережитое. И возвращается в Вашингтон в таком чудесном настроении, что даже соглашается сопровождать Джона во время официального визита в Техас, намеченного на ноябрь. Цель визита — улучшить имидж президента в глазах техасцев. А в ответственные моменты Джеки должна быть рядом с ним.
«Джону очень не хотелось ехать туда, — рассказывает один из его давних друзей, Лем Биллингс. — Можно ли осуждать его за это? Я хочу сказать: такому президенту, как Кеннеди, требовалось большое мужество, чтобы поехать в такой безумный город, как Даллас. Возможно, он что-то предчувствовал? Впрочем, вид у него был достаточно бодрый. «Джеки покажет этим техасским мужланам, что такое хороший вкус, — говорил он и весь сиял…»
«Во время избирательной кампании я поеду с тобой, куда захочешь», — обещала ему когда-то Джеки.
Она попросила только об одном: чтобы машина была закрытая, иначе пострадает ее прическа. Но он заказал машину с откидным верхом. «Если мы хотим, чтобы люди пришли на нас посмотреть, надо, чтобы они знали, где нас найти…»
X
В день похорон Джона Кеннеди Джеки держится с поистине царственным величием. Камеры всех телекомпаний мира неотрывно следят за 250 тысячами человек, следующими за траурным кортежем. И чаще всего их объективы нацеливаются на Джеки и ее детей. Она наглоталась транквилизаторов, держится стойко и мужественно. Всю церемонию организовала она. «Эти похороны должны были доказать, что Кеннеди был выдающимся политическим лидером, а также подчеркнуть его историческую связь с Авраамом Линкольном, Эндрю Джексоном и Франклином Рузвельтом. Гроб, как говорят, был установлен на том же орудийном лафете, который в 1945 году доставил тело Франклина Делано Рузвельта к месту его последнего упокоения. За гробом вели лошадь, и в стремена были вдеты вывернутые наизнанку сапоги», — рассказывает Дэвид Хейман.
Какая кличка была у этой лошади? Блэк-Джек. Почему так получилось? Была ли это случайность, ирония судьбы, заставившей Джеки «похоронить» обоих мужчин одновременно? Или это было ее осознанное решение? Правду не узнает никто. Все приглашенные поражены ее спокойствием. Генерал де Голль, которому этот грандиозный спектакль пришелся не по душе, вернувшись во Францию, составит распоряжение насчет собственных похорон: никаких пышных церемоний, не приглашать глав государств, не объявлять в стране траур. Никакой шумихи, только самое необходимое для такого случая.
В Белый дом приходит восемьсот тысяч телеграмм соболезнования. Джеки сочтет своим долгом ответить на значительную их часть. Намереваясь превратить мужа в героя, если не в святого, она заставит журналистов поверить в идеализированный образ президента, так тщательно создававшийся ею с момента ее появления в Белом доме. После встречи с убитой горем, но полной достоинства вдовой они напишут хвалебные статьи, которые лягут в основу неувядающего мифа о Дж. Ф. К. Только много лет спустя они поймут, что позволили себя одурачить.