Обожествлённое зло

Лесс вошел в братство ради секса, но он просто пожал плечами:

– Ты сам очень много пролил прошлой ночью.

– Жребий был брошен. Я делал то, что было необходимо. – И какая-то часть его испытывала болезненную гордость за это. Это была его слабость, и он стыдился ее. Возможно скоро настанет время для смены власти.

– Что? Ах, да. Да, хочу. – Она вытащила пакетик с конфетами и протянула ему, но он потряс головой. – Так ты меня ждал?

– Я так просто прогуливался.

– Спасибо, но только я сегодня не смогу работать. У меня много дел. Хочешь лимонада?

Он был недоволен, но скрыл это беззаботным пожатием плеч. Он взял открытую бутылку, которую она ему передала и стал наблюдать, как она ищет сковороду.

– Я же помню, что покупала, черт возьми. Ну вот, все в порядке. – Она поставила горшок с зубчиками по венчику. другое приобретение блошиного рынка, на плиту. – Ты сегодня не работаешь?

– До шести я свободен.

Слушая в пол-уха, она открыла банку рагу. Она только так умела приготовить спагетти. – А не сложно это совмещать со школой?

– Справляюсь. – Он чуть придвинулся и позволил себе посмотреть туда, где под грудью провисла ее рубашка. – Я закончу школу через несколько недель.

– Хммм. – Она поставила регулятор пламени в нижнее положение. – У тебя, должно быть, скоро выпускной бал.

– Это мне до лампочки.

– Да? – прядь снова упала на лицо, когда она наклонилась, пытаясь вытащить еще одну кастрюлю для спагетти. – Я вспоминаю свой выпускной бал. Я танцевала вместе с Робертом Найтом – ты знаешь, семья, которая управляет рынком? Я встретила его несколько минут назад. Лысина с тарелку величиной. – Она хихикнула, наполняя кастрюлю водой. – Должна заметить, это заставляет меня чувствовать себя старой.

– Ты не старая, – он поднял руку, чтобы коснуться ее волос, но отдернул ее, как только она обернулась, чтобы усмехнуться.

– Спасибо.

Он шагнул к ней, и взгляд его глаз немало удивил ее.

Он совсем не походил на тот, какой у него был несколько минут назад, когда она увидела его, надувшегося, сидевшего на каменной стене. – А…– начала она, размышляя, как бы с этим справиться, не подавляя его личности.

– Привет, Худышка, – Кэм шагнул в кухонную дверь. Он как раз увидел последний маневр и точно не знал, следует ли ему удивляться или злиться.

– Кэм, – с легким вздохом облегчения, она подняла пакет спагетти. – Как раз вовремя.

– Я люблю торопиться, когда приглашают на обед. – Привет, Эрни. Правильно?

– Ага.

Кэм удивился злым огонькам ненависти в глазах мальчика, не меньше, чем Клер была удивлена блеском зрелого желания в них чуть раньше. Затем они погасли, и Эрни опять стал лишь мрачным подростком, одетым в майку с изображением группы «Слэер» и рваные джинсы.

– Ну я пошел, – пробурчал он и направился к двери.

– Эрни, – Клер поспешила за ним, теперь совершенно уверенная, что неправильно поняла эту напряженную ситуацию. – Слушай, спасибо за то, что помог с сумками. – Она дружески положила руку ему на плечо. – Я наверное, смогу начать работать в глине завтра, если ты снова зайдешь ко мне.

– Может быть, – он посмотрел мимо нее, туда, где Кэм окунал ложку в соус на плите. – Ты готовишь ему обед?

– Более или менее. Мне лучше вернуться, пока он не сгорел. Увидимся.

Он сжал кулаки в карманах, и гордо отошел. «Он позаботится о Кэмероне Рафферти, – обещал он себе. Тем или иным способом».

– Надеюсь я не… помешал. – Заявил Кэм, когда Клер вернулась на кухню.

– Очень смешно. – Она выдернула батон итальянского хлеба из сумки.

– Нет, не думаю, что смешно. Многие и раньше желали, чтобы я помер на месте, но не так… искусно.

– Не глупи. Он просто мальчишка. – Она поискала в ящике нож.

– Этот мальчишка собирался попробовать тебя на вкус, когда я вошел.

– Ничего подобного. – Но она тут же непроизвольно вздрогнула. Именно так ей тогда и показалось, этот голодный, даже хищный взгляд в его глазах. «Воображение», – сказала она себе. – Он просто одинок. Я не знаю, есть ли у него друзья, кто-нибудь, с кем можно поговорить.

– Он не одинок. Он – одиночка. У него репутация скрытного парня и весьма дикий характер. Его дважды оштрафовали за превышение скорости за этот месяц. Бад много раз видел, как он раскачивался на девчонках в кабине своего грузовика.

– Правда? – Она повернулась, с бесстрастным лицом. – Удивительно, почему это описание мне напоминает одного старого знакомого.

Он был вынужден усмехнуться. – Я даже не припомню случая, когда бы я собрался лизнуть языком горло женщины, которая меня старше.

– А, Рафферти, это мило, – ухмыляясь, она отрезала толстые ломти хлеба. – Ты все такой же.

– Просто будь с ним поосторожнее, вот и все.

– Я использую его как модель, а не в качестве сто первого развлечения.

– Хорошо. – Он подошел к ней и взяв ее за плечо, повернул лицом к себе, – потому что я решил, что единственный могу коснуться языком твоего горла.

– Боже, да ты романтик.

– Хочешь романтики – положи нож. – Когда она лишь рассмеялась, он взял и отложил его сам. Медленно, глядя ей в глаза, он провел пальцами сквозь ее волосы. – Я хочу тебя. Мне кажется, тебе это надо знать.

– Я думаю, я уже поняла это. – Она попыталась не менять интонации, но все равно звучало сбивчиво. – Слушай, Кэм, у меня плохая репутация. Я…– ее голос стих, когда он наклонил свою голову и коснулся открытым ртом ее горла. Искорки льда и огня пробежали по ее спине. – Я не хочу делать новых ошибок. – Она закрыла со стоном глаза, когда он захватил зубами мочку ее уха. – Я действительно плохо разбираюсь в своих чувствах. Мой психолог говорит… о, Боже. – Его пальцы медленно, едва заметно ласкали ее соски.

– Он очень мудро говорит, – пробурчал Кэм, лениво облизывая и покусывая ее скулу.

– Нет… он говорит, что я очень говорлива и… саркастична, защищая себя, и открываюсь только, когда работаю. Вот почему у меня не вышло замужество и отношения, которые… Боже, ты знаешь, что со мной происходит внутри из-за тебя?

Он чувствовал, что происходит с ним, когда он обхватил ее маленькие, твердые груди руками и стал покрывать поцелуями ее лицо. – Ты еще долго собираешься разглагольствовать?

– Мне кажется, уже кончила. – Ее руки оказались на его бедрах, пальцы впились в них. – Ради бога, поцелуй меня.

– Я думал, ты никогда не попросишь. Их губы слились в поцелуе. Он ожидал толчка, страстно желал его. Он позволил своему телу впитать это сотрясение, и затем с силой вжался в нее.

Ее губы жадно раскрылись, приглашая его, так, что она оцарапала зубами его язык, а затем успокоила поцелуем. Его низкий стон одобрения задрожал в ней. Он был на вкус темный, опасный, и картина дикого, безудержного секса закружила ей голову.

«Долго, слишком долго, – подумала она, – она не чувствовала на себе мужских рук, долго не ощущала животной тяги к партнеру». Но это было больше, чем просто тяга много больше, и она была напугана. Она чувствовала потребность не только в горячем, сумасшедшем сексе, который, она знала, может сейчас начаться. Она знала, что если забудется, то окажется влюбленной.

– Кэм…

– Не сейчас, – он обхватил ее лицо руками, потрясенный тем, что она делала с ним. С его телом, разумом, душой. Он уставился на нее, ища причин, ответа. Затем со вздохом поцеловал ее в рот. Когда он понял, что переходит границу, то ослабил свое объятье и прижался к ее лбу.

– Я думаю, нам надо радоваться, что этого не случилось десять лет назад.

– Я думаю – да, – сказала она, с долгим вдохом. – Кэм, мне нужно подумать обо всем.

Он кивнул и отступил на шаг. – Я не дам тебе много времени.

Она провела рукой по волосам. – Я не шутила об ошибках. Я допустила их слишком много.

– Думаю, мы оба совершили много ошибок. – Он откинул ее прядь за ухо. – И хотя я не думаю, что это ошибка, но ты допускаешь сейчас оплошность.

– Ты упустил меня.

– Вода совсем выкипела.