Наказание – смерть

– Пусть вас это не беспокоит, – Мира пристроилась на уголке письменного стола. – Я не верю в то, что у Клу­ни могли измениться планы. Его внимание по-прежнему сфокусировано на вас, и, следовательно, он будет оставаться где-то неподалеку.

– Однако он обещал также, что не будет больше уби­вать полицейских, и все же, не колеблясь, воткнул нож в Вебстера.

– Это было скорее импульсивное, нежели обдуманное действие. Тем более, что он целился в вас, а потом, несо­мненно, оправдывал бы этот поступок необходимостью самозащиты. Вы ведь пришли за ним – вы и сотрудник отдела внутренних расследований. Я полагаю, Клуни все еще в городе, готовится к новым действиям и использует при этом все свои профессиональные навыки.

– Да, наверное. Я тоже скорее всего действовала бы именно так, если бы решила довести до конца какое-ни­будь дело, а потом умереть. – Ева много думала об этом, в очередной раз пытаясь забраться в мозги Клуни. – Ведь он собрался умереть, не так ли, доктор?

– Думаю, что так. Клуни будет ждать до тех пор, пока не истечет срок, который он вам отвел. И если вы не упра­витесь за это время, не сможете доказать свою невинов­ность, он попытается вас убить. Впрочем, последним штрихом в его крестовом походе может стать попытка убить Рикера, но затем он непременно покончит с собой. После всего случившегося он не сможет смотреть в глаза жене, коллегам, своему священнику. Зато он будет чувствовать, что с чистой совестью может предстать перед своим сыном.

– Я не допущу, чтобы это случилось!

Поначалу Ева намеревалась отправиться прямиком домой, но по дороге позвонила в больницу, выяснила, что состояние Вебстера остается прежним, и этот лаконичный ответ ее не удовлетворил. Она все привыкла перепрове­рять сама.

Ева шагала по полутемному коридору, который вел к отделению реанимации. Ей был противен больничный за­пах, но еще более отвратительно незримое прикосновение больницы, которое она ощущала почти физически. Когда ее остановила дежурная сестра и спросила, является ли она родственницей раненого, Ева не колебалась ни секун­ды. Она солгала. А уже через несколько секунд стояла в крохотной стеклянной кабинке, в которой было еще тес­нее от каких-то сложных приборов, окружавших кровать, и смотрела в белое лицо Вебстера.

– До чего же ты любишь выпендриваться! – говорила она. – Или ты сделал это специально, чтобы меня разо­злить? Ты же знаешь, как мне неприятно стоять здесь и видеть тебя полуживым! Черт бы тебя побрал, Вебстер!

Она умолкла и накрыла ладонью его руку. Рука была холодной, слишком холодной.

– Думаешь, мне некуда девать время, как только тас­каться по больницам и навещать всяких охламонов? У ме­ня работы по горло, а ты, вместо того, чтобы помочь мне, прикидываешься дохлым и лежишь тут на всем готовень­ком! Встал бы лучше, чем в коме валяться!

Ева наклонилась и отчетливо проговорила прямо в мертвенно-бледное лицо:

– Ты слышишь меня, негодяй? Вставай! Поднимайся! В последние дни на меня и так свалилось слишком много мертвых копов, и я не позволю тебе стать еще одним! А ес­ли ты рассчитываешь, что я буду убиваться на твоей могиле и осыпать ее цветами, то ты, друг мой, ошибаешься. Я плюну на нее!

Ева сжала руку Вебстера, подождала ответа, но, разу­меется, не получила его.

– Придурок! – пробормотала она, чувствуя, как дорог вдруг стал ей этот человек.

Ева повернулась, чтобы пойти к выходу, но тут же вздрогнула, словно ее прошило током, и остановилась как вкопанная. В дверях палаты стоял Рорк. Тысяча мыслей вихрем пронеслись в ее голове, и – ни одной внятной.

– Я так и подумал, что ты заедешь сюда.

– Я просто хотела… – Она не могла найти подходя­щие слова, не знала, куда девать руки, и наконец сунула их в карманы.

– …навестить друга, – закончил за нее фразу Рорк. Он подошел к жене, обнял ее за плечи и прикоснулся гу­бами ко лбу. Его прикосновения были ободряющими и очень целомудренными. – Ты что же, думаешь, что я ни­чего не понимаю? Что я могу приревновать тебя?

– В общем-то нет, но… Просто ситуация и впрямь не­много необычная, вот и все.

– Хочешь побыть с ним еще немного?

– Нет. Я уже сказала все, что хотела сказать. – Одна­ко Ева все же оглянулась на раненого. – Когда он оклема­ется, я все-таки выбью ему все зубы…

– А я, пока ты будешь этим заниматься, подержу твое пальто, – Рорк обнял ее за талию. – Пойдемте домой, лейтенант, завтра у нас будет тяжелый день.

День действительно оказался тяжелым, да к тому же наступил слишком быстро. Сидя в контрольном пункте, Ева по экранам мониторов могла наблюдать за каждым уголком клуба. Она еще раньше жаловалась Рорку на то, что освещение чересчур тусклое, но он наотрез отказался сделать его поярче. Ева сетовала по поводу музыки – слишком громкая, – но Рорк и тут не пошел ей навстречу. Теперь она поняла, что упустила еще один немаловажный момент, по поводу которого могла бы с ним поспорить, – толпа.

Ева не ожидала, что в клуб набьется столько посетите­лей. Теперь они жались друг к другу, как сельди в бочке, а Ева тихо кипела. Уж Рорк-то наверняка знал о грядущем столпотворении!

– Мы пригнали сюда слишком мало копов, – говори­ла она Фини. – Не прошло еще и часа, как клуб открыл­ся, а тут уже такая давка, будто бесплатную выпивку разда­ют, а каждому второму посетителю предлагают принять участие в групповом сексе!

– А может, так и есть? Твой муж умеет вести дела! Да ладно, не переживай, Даллас, все будет в порядке. Систе­ма безопасности справится с этим. Вон, гляди, сектор два, столик номер шесть! Явный наркоман. Видишь, сыплет порошок в бокал своей подружки! Судя по всему, решили побаловаться «экзотикой».

– Пусть с этой мелочовкой разбираются охранники Рорка. – Ева положила руку на плечо Фини, и они вместе смотрели на мониторы. – Я не хочу вмешивать в это по­лицию. Сейчас не до того.

На самом деле ей просто хотелось посмотреть, на­сколько хорошо работает служба безопасности ее мужа. И скоро она убедилась: чертовски хорошо! Буквально че­рез тридцать секунд возле столика номер шесть выросли две фигуры в строгих черных костюмах. Напиток с нар­котиком был конфискован, а нарушителя порядка подхватили под белы руки и в мгновение ока вышвырнули из клуба.

– Элегантно и без шума! – восхищенно прокоммен­тировал Фини. – Вот как надо работать!

– Не нравится мне все это, – заметила Ева, имея в виду не сценку, которую они только что наблюдали, а на­меченную на нынешний вечер операцию. – Боюсь, ни черта у нас не получится.

– Все у нас прекрасно получится, – успокоил ее Фини. – У тебя просто мандраж.

– Что у меня? – не поняла Ева.

– Муравьишки в штанишках. Нервная дрожь.

– Да ну тебя к черту, Фини! У меня в жизни никакой нервной дрожи не было!

– А сейчас есть! – торжественно заявил он. – Я все­гда утверждал, что только мужчина в состоянии полно­стью контролировать себя.

К его удивлению, Ева не стала спорить.

– Вот это меня и беспокоит, – вздохнула она.

На одном из мониторов Ева без труда обнаружила Рорка и смотрела, как он движется в толпе – ловко уворачиваясь от локтей посетителей, словно его больше всего волнует, как бы не помять костюм. А она тем временем находилась двумя этажами выше и волновалась до холодного пота. И волновалась, наверное, именно из-за того, что находилась двумя этажами выше. Ей было бы гораздо легче, если бы она была внизу, в самом эпицентре опера­ции, – как переодевшаяся в штатское Пибоди, которая сейчас расслаблялась за стойкой бара.

– Пибоди, ты меня слышишь?

Услышав в наушниках голос Евы, Пибоди едва замет­но кивнула.

– Надеюсь, у тебя в стакане газировка?

Последовал еще один кивок, и на душе у Евы полег­чало.

В дверь контрольного пункта позвонили. Положив ру­ку на рукоятку пистолета, Ева посмотрела на экран видео­глазка, установленного на входе, а затем открыла дверь.

– Мартинес, почему вы покинули свой пост?