Страница 40 из 77
Лора почувствовала, что оказалась в ловушке. Железная логика и восхитительные представления о добре и зле десятилетней девочки – самая настоящая ловушка.
– Нет, детка. Изменять нельзя никогда. Всякая измена – это прежде всего измена самому себе.
Али помолчала, потом, словно через силу, произнесла:
– А правда, что он забрал все наши деньги?
– О Господи! – Лора встала. – Как я ненавижу сплетни! Они просто отвратительны…
Али теперь все понимала: хихиканье девочек, тихие разговоры взрослых. И сочувственные взгляды.
– Вот почему тебе приходится работать?
– Деньги – не главное – Лора действительно отказывалась думать, что работает только ради денег. – Я работаю, потому что хочу работать. Мне захотелось открыть магазин вместе с Марго и Кейт. А отели Темплтонов всегда были частью моей жизни. Работа иногда изматывает, но она приносит удовлетворение. И я счастлива, когда у меня хорошо получается.
Лора перевела дух, стараясь найти подходящее сравнение.
– Ты помнишь, как устаешь после долгой репетиции? Но тебе это нравится. И, когда у тебя все получается, когда ты знаешь, что станцевала хорошо, ты чувствуешь себя сильной и счастливой.
– Это не очередное оправдание?
– Нет. – Лора улыбнулась. – Не оправдание и не отговорка. Это – факт. И я серьезно подумываю о том, чтобы потребовать повышение у моего начальника в отеле. Я ведь чертовски здорово работаю!
– Ну, дедушка тебя запросто повысит.
– Али, как ты можешь так говорить?! Темплтоны не пользуются привилегиями своего положения.
– А можно мне прийти в отель и посмотреть, как ты работаешь? Мне нравится приходить в магазин, но я никогда не была в твоем офисе в отеле.
– Конечно! Я буду рада. Никогда не рано начинать тренировать следующее поколение Темплтонов.
Разобравшись, наконец, в своем мире, Али с облегчением положила голову на грудь Лоры.
– Мамочка, я люблю тебя!
«Как давно, – подумала Лора, – как давно она не говорила мне этих слов». И вдруг Лора услышала, что в саду поют птицы и в фонтане весело струится вода. Какой покой вокруг, и ее дитя в ее объятиях…
И все будет хорошо!
– Я тоже люблю тебя, Али.
– Я больше никогда не буду кричать на тебя и капризничать не буду. И никогда не заставлю тебя плакать.
«Заставишь! Конечно, заставишь. Ведь ты растешь», – умиротворенно подумала Лора.
– А я постараюсь больше не придумывать оправданий.
Али улыбнулась, подняла голову.
– Но я все равно не люблю миссис Личфилд и никогда, никогда не назову ее мамой!
– О, думаю, я смогу это пережить. – С озорным блеском в глазах Лора наклонилась к дочке. – Я тебе кое-что скажу как женщина – женщине, только между нами. Я ее тоже не люблю! – она провела пальцем по изогнувшимся в улыбке губкам Али. – Ну что? Теперь нам лучше?
– Угу. Мама, все говорят, что наш дом разрушен, но ведь это неправда! Он вовсе не разрушен.
Лора прижала к себе дочку и посмотрела на Темплтон-хауз, возвышавшийся за садом.
– Конечно, нет! Ведь мы здесь живем. Мы прекрасно живем, Али!
Очень трудно маленькой гордой девочке сделать первый шаг. Али промучилась почти всю ночь. Она не поделилась с мамой тем, что сказал Майкл. И что она почувствовала, услышав его слова.
Она не знала точно, как поступила бы в подобной ситуации мама, но понимала: если ты сделала что-то плохое, тебе же и исправлять это.
Али встала очень рано и, чтобы избежать расспросов, выскользнула из дома через боковую дверь. Старый Джо уже работал в саду, мурлыча песенки своим любимым азалиям. Али осторожно проскользнула мимо него и направилась к конюшне.
Она тщательно продумала свою речь и гордилась ею. Она поговорит с мистером Фьюри как взрослая! И, конечно, он мудро кивнет, пораженный ее умом и чувством собственного достоинства.
Она остановилась на минутку посмотреть на лошадей, которых он уже вывел в загон. Значит, сейчас он чистит денники. Али нашла глазами Тесс, представила, как скакала бы на ней, чистила бы ее, кормила яблоками… и постаралась не надуться.
Хоть мама и избегала разговоров о деньгах, но теперь, во всеоружии своей новой мудрости, Али знала, что семейный бюджет не выдержит покупки и содержания лошади.
И почему она так боится идти к мистеру Фьюри. Ведь она не собирается ни о чем просить его. К тому же он сам вел себя не лучшим образом: кричал на нее, обзывал и грозился отшлепать. Это просто недопустимо!
Высоко задрав нос, Али вошла в конюшню. На нее сразу нахлынули запахи, которые она успела полюбить: запахи сена и зерна, лошадей и кожи. Она вспомнила, как мистер Фьюри учил ее седлать лошадей и чистить их щеткой со скребницей. Как он впервые посадил ее в седло. И как он хвалил ее…
Али закусила губу. Все это не считается! Он ее оскорбил!
Она услышала скрип лопаты и прошла в конец конюшни, где Майкл наполнял тачку грязной соломой и навозом.
– Здравствуйте, мистер Фьюри, – царственно произнесла Али, и, если бы ей сказали, как сильно ее голос напоминает мамин, она бы очень удивилась.
Майкл оглянулся и увидел изящную девочку в синем костюмчике и ультрамодных итальянских кроссовках.
– Ты сегодня рано. – Он задумчиво оперся на лопату. – Что, в школе отменили занятия?
– У меня еще есть время.
Али взглянула на часы и сложила ручки на груди. В этот момент она была так похожа на Лору, что Майкл с трудом подавил улыбку.
– Хочешь что-то сказать?
– Да, сэр. Я хочу извиниться за свою грубость и за то, что устроила семейную сцену в вашем присутствии. Я сожалею.
«Маленькая мисс Достоинство! – подумал Майкл. – А подбородочек-то дрожит…»
– Извинение принимается, – просто сказал он и снова принялся за работу.
Но предполагалось, что теперь извинится он! Разве не таким образом должны устраняться недоразумения? Али не дождалась извинений и нахмурилась.
– Я считаю, что вы тоже вели себя грубо.
– А я так не считаю. – Майкл выгреб остатки навоза, отбросил лопату и ухватился за ручки тачки. – Отодвинься-ка, а то измажешься.
– Но вы повысили голос, вы обзывали меня… Он вскинул голову.
– И куда ты клонишь?
– Вы должны сказать, что сожалеете. Майкл отпустил тачку и вытер ладони о джинсы.
– Я не сожалею. Ты все это заслужила.
– Я – не избалованная! – Все ее чувство собственного достоинства сжалось в комочек, высокомерное выражение слетело с личика. – Я не думала всего того, что наговорила. Я не хотела, чтобы она плакала! Она все понимает… Она меня не ненавидит!
– Я знаю, что она понимает. Она тебя любит.
Ребенок, имеющий такую мать, имеет все на свете. И отталкивать все это просто глупо.
– Я никогда больше так не сделаю! Я теперь тоже очень многое понимаю. – Али смахнула кулачком слезу и мужественно взглянула ему в глаза. – Если хотите, можете меня отшлепать, и я никому не скажу. Я не хочу, чтобы вы меня ненавидели.
Майкл присел на корточки и посмотрел на нее в упор.
– Иди сюда!
Вся дрожа, с ужасом представляя унижение и боль, которые сейчас на нее обрушатся, Али шагнула вперед. Когда Майкл схватил ее, она испуганно вскрикнула, но в следующий момент с изумлением поняла, что ее обнимают.
– Красотка, ты молодчина!
– Правда?
– Переступить через собственное самолюбие чертовски трудно. Уж я-то знаю. Ты хорошо поработала.
Он продолжал обнимать ее. «Как дедушка, – думала Али, – или как дядя Джош. Но все-таки немного не так… чуть-чуть не так».
– Вы больше на меня не сердитесь?
– Нет. А ты?
Али отрицательно покачала головой, и слова вдруг брызнули, словно прорвало плотину.
– Я очень хочу ездить верхом! Я хочу вернуться и помогать вам с лошадьми, и кормить их, и чистить. Я сказала маме, что мне очень жаль, и я не буду больше ругать ее. Не прогоняйте меня!
– Как же я тут управлюсь без тебя? А Тесс?
Она уже скучает.
Али шмыгнула носом и чуть отстранилась.
– Скучает? Правда?