Страница 3 из 7
– Н-не-ет…
– Ну вот! А то расплодят их, как персов, и уже через год никого вашим Гаврилой не удивишь.
– Нет-нет, – стал собираться мужчина. – Я не буду вязать… я… А когда его можно кастрировать?
– Давайте я вас запишу на следующую неделю.
Вот никак нельзя плодить беспородных животных. Ими и так все свалки забиты. И гибнут, гибнут, гибнут…
– Спасибо, – еще раз поблагодарил одураченный пациент. – Жена у меня… это… она беременная. Волноваться ей нельзя, а то бы я ей за Гаврилу!
Он неожиданно встал на четвереньки и начал хлопать перед собой руками по полу:
– Гаврик! Мышка! Смотри!
Пока Катерина с удивлением взирала на странного посетителя, мощный котяра спрыгнул на спину своего хозяина и дико завопил.
– Молодец, мой мальчик, – с умилением подхватил его хозяин, выпрямляясь. – Ты напугал мышь! Она сбежала. А мы с тобой домо-ой, в крова-а-атку…
Катерина только качала головой, глядя, как здоровенный дядька сюсюкает с мощным разбалованным кошаком. Да, чего здесь только не увидишь. Катя любила свою работу. Время пролетало незаметно, да и всякие невзгоды сразу же забывались, стоило ей взглянуть в круглые глаза пациентов. После Гаврилы ей принесли той-терьерчика с вывихнутой лапкой, потом пришла девочка с овчаренком ставить прививку, потом притащили маленького блохастого котенка, которого подобрали в подвале. А потом… Потом рабочий день закончился. Катя раньше не слишком торопилась домой, но сегодня был совершенно другой день.
– Надо же… закрутилась, – негромко вздохнула она, поглядывая на часы. – Еще не хватало опоздать.
– Такси вызови, – бросила Маша.
– И как это я сама не догадалась… – дернула бровью Катерина, не глядя на подругу. – С таким жизненным опытом у тебя, Марья, до сих пор жених на шее. Славно, что я от него отказалась. Не люблю неудачников.
И она вышла из кабинета, гордо выпрямив спину.
На улице Катя и в самом деле вызвала такси.
Машина подъехала очень быстро, Катя нырнула в салон, на переднее сиденье, и сразу же распорядилась:
– Только, пожалуйста, побыстрее! Как-нибудь… вы знаете, как можно объехать пробки?
Водитель, еще не старый, но очень толстый, только усмехнулся:
– Не бойтесь, барышня, такую красотку подождут.
– Да никто не будет ждать такую красотку! – нервничала Катерина. – Вы лучше поезжайте побыстрее, у меня судьба решается!
– А чего ж вы раньше не вышли, если решается? – снова весело хмыкнул толстяк. – Надо было еще с утречка выйти на дорогу, стоять, взволнованно теребить платочек в руках, глядишь, и не опоздали б.
– С утра я еще и сама ничего не знала, – никак не могла справиться с волнением Катя. – Но вот если вы поменьше будете болтать, а побольше будете смотреть на дорогу, я и без того не опоздаю.
– Вы, главное, не переживайте. У меня руки работают отдельно от речевого аппарата, я везде успеваю, – успокоил водитель и замолчал.
Катя тоже умолкла, но через некоторое время не выдержала.
– Давайте быстрее! Что же вы так ползете? – торопила она водителя, видя, что стрелки часов показывают уж совсем преступное время. – Господи! Да что ж вы так медленно?! Надо непременно написать в вашу фирму жалобу.
– А как я вам быстро поеду? Вы же видите – впереди машины! Здесь всегда пробки. И это еще маленькая, – спокойно реагировал толстяк.
Катя готова была выпрыгнуть из салона.
– Просто надо быстрее крутить руль!
– А вот не надо мне указывать, хорошо? – ничуть не волнуясь, попросил водитель. – Я, между прочим, стараюсь. И что ж это за красавец такой капризный, который лишней минутки подождать не может? Эх, барышни, не бережете вы свою честь девичью. Пусть бы он волновался – придете вы или нет. По балконам бы лазил, серенады бы сочинял…
Катя поджала губы. Хотела было промолчать, но не получилось.
– Он не капризный красавец. Он – звезда! Роджер Сидоревский, знаете такого? Поэтому ждать он меня не будет. И тем более по балконам мартышкой скакать ему статус не позволяет.
– Сидоревский… Сидоревский… нет, не знаю. А он кто – в боевиках снимается?
– Он поет! «Ты не такая, как я, я не такой, как ты-ы, я мужчина, а ты нет, это природный эквивалент», не слышали, что ли?
– О господи… я думал, на самом деле звезда. А петь… Петь и я могу… «О-ой, да конь мой вороно-ой, о-ой, да обрез стальной!» – вдруг запел водитель.
Голос у него был сочный, необычный, но…
– И к чему это вы здесь взревели? – повернулась к нему Катя. – Меня везти надо, а он тут принялся концерты устраивать!
– Я к тому… ну, я вроде того что тоже петь умею. И голос есть. Но я ж не лезу на сцену.
– И не лезьте, а он… он все равно звезда!..
Ой, вот сюда надо завернуть, и остановитесь.
– Это чего – звезда в таком районе проживает? – усомнился водитель. – Ха, тоже мне – природный эквивалент!
– В нормальном он районе проживает! А здесь моя сестра живет. И чем вам, собственно, район не понравился? Сколько я вам должна?
– Да немного… – улыбнулся водитель. – Визиточку мою возьмите. А то… эти звезды, они ведь не догадаются вас обратно до дома довезти. Или вы там на ночь?
– Ну, знаете! – выдернула у него из рук визитку Катя, сунула деньги и выскочила из салона.
Анжела встретила ее недобро.
– Нельзя было на полчаса пораньше подъехать? Я уже вся сижу тут, как на сырых… гвоздях! – дергаясь, завязывала она яркий шарф вокруг шеи. – И… Катька, ну что – нельзя было в парикмахерскую сбегать? Макияж сделать? Прическу какую-нибудь? Со стеной ведь сольешься! Ващще… опять придется выкручиваться… Поехали!
Катя только качнула головой.
У них в семье принято было думать, что Анжелочка удалась и хваткой, и сообразительной, и коммерческая жилка у нее есть, но вот красотой господь не побаловал. А сейчас Анжела и вовсе как могла старательно себя уродовала. И без того маленькие глазки она тщательно забеливала светлыми тенями, от бровей уже давно избавилась, как от ненужной детали, зато губы красила неимоверно яркой помадой. И они отчего-то всегда так блестели, будто сестрица прикладывалась к бутылке с подсолнечным маслом. Скудные волосенки Анжела прилизывала к черепу и красила в ярко-красный цвет. Так и ходила, как морковка. И вот такую красоту она хотела Катерине! Да лучше застрелиться!
Они приехали к дому Сидоревского без десяти девять.
Оказалось, что он живет в совершенно новом доме из стекла и бетона. Да и район был не из простых: во двор удалось заехать только по пропуску, затем начиналась процедура каких-то звонков – и только после того, как Анжела рявкнула на охранника, их пропустили.
В роскошном лифте девушки поднялись на третий этаж. Когда распахнулись двери, Катя уже была сама не своя от волнения.
– Всё! – Анжела остановилась перед массивной дверью. – Соберись!.. Значит, ты – известный ветеринар.
– Ну да… меня знают… в некоторых кругах, – пересохшими губами прошептала Катя.
– Тебя во всех кругах знают! И это… ну чего ты зажалась вся? Прямо как… я не знаю кто! Расслабься… Но не сильно.
– Так он же… звезда… И прекрати на меня кричать! Я собралась!
– Чего ты собралась – как кол проглотила? Улыбнись, что ли? Блин, губы еще… совсем не накрашены!
– Все равно из-за твоих сосисок он мои губы не заметит.
– Не умничай! – зачем-то буркнула Анжела и вошла в двери уже совсем другим человеком.
Смелая, уверенная в себе Анжелка превратилась в сюсюкающую, масленую дамочку:
– Родже-ер! А вот и мы-ы! – опасливо заглянула она в комнату, старательно улыбаясь.
– Господин Роджер уже отдыхает, – вышла к ним молодая девица в вычурном коротюсеньком платьице. – Он сегодня никого не примет.
– Тебя вот не спросили – примет он или нет, – рыкнула на девицу Анжела. – Мы к нему по работе, ясно? Он нам время назначил!.. Катерина, проходи… те… Да! Аллочка, подайте нам кофе.
Девица скривила ротик и отправилась куда-то в недра огромного квартирного пространства.