Потерявшиеся в России

-Ты же языкознание учил. Помнишь нашего Зыцеря?

- Да знаю я, - отмахнулся Виталий Юрьевич. - Только одно дело, когда слово постепенно отмирает и выпадает из языка, оставаясь словарным, как, например, 'отнюдь', на защиту которого вставал еще, будучи гимназистом, Вален-тин Катаев, и которое вставит разве что Гайдар в свою ви-тиеватую речь, и другое дело, когда мы начинаем искусст-венно вытеснять русское слово, заменяя его иностранным или жаргонным.

- А чего тебя так пугает это? - удивился Виталий Ни-колаевич. - В истории есть такие примеры. В свое время шел мощный приток немецких слов при Петре I и фран-цузских при Екатерине II. Французская знать даже кичи-лась тем, что умеет говорить по-русски лишь с француз-ским акцентом.

Виталий Юрьевич невольно засмеялся, вспомнив Островского.

- Помнишь, как Бальзаминова учила сына? 'Вот, Ми-ша, есть такие французские слова, очень похожие на рус-ские. Послушаешь иногда на именинах или где на свадьбе, как молодые кавалеры с барышнями разговаривают, - про-сто прелесть слушать... Вот слушай! Ты все говоришь 'я гулять пойду'. Это, Миша, нехорошо. Лучше скажи: 'я хочу променаж сделать!' 'Да-с, маменька, это лучше', - соглашается Миша Бальзаминов.

- И ничего! Язык прекрасно сохранился, - пожал пле-чами Алексей Николаевич.

- Ага, благодаря тому, что против засилия иностран-ными словами выступали лучшие представители нашей интеллигенции, и только благодаря этому язык сдержал этот натиск. А сейчас происходит то же, но в отличие от того времени, мы даже не пытаемся противостоять этому. Теперь даже нецензурные слова, жаргонный и блатной язык становятся нормой в литературном языке.

- Ну, мат и жаргонный язык существовали во все вре-мена, а сейчас тем более; в период демократизации обще-ства, свобода проникает во все сферы быта, в том числе и в культуру речи. Слышал, как говорят тинэйджеры? 'Шнур-ки свалили, приходи жужу покрутим'.

- Да, но русские люди всегда были целомудренны и совестливы, и нецензурные слова и жаргонный язык упот-реблялись в узком кругу, и брань в общественных местах и в присутствии незнакомых людей, а тем более в присутст-вии женщин и детей считалась страшным проступком. А сейчас молодежь без мата уже говорить не умеет. Девушки употребляют нецензурные слова также свободно, как и юноши, и это чуть ли не пароль в общении среди молоде-жи, мол, свои. Так что, эти твои 'шнурки и жужа', кото-рую надо крутить, - безобидный лепет младенца. Кстати, что такое 'шнурки' и 'жужа'?

- 'Шнурки' - это родители, 'жужа' - магнитофон, - засмеялся Алексей Николаевич. - Так что ты предлагаешь? За каждый мат в кутузку сажать? Как ты хочешь бороться с тем, с чем бороться бессмысленно?

- Ну, если основным чтением сделать низкопробную литературу, то нужно было ожидать не только падения нравственности, но и снижения требовательности к языку. И тем более, не нужно тащить в литературу мат и вульгар-ный язык.

- Ты имеешь в виду Алешковского?

- И Алешковского, и Тополя, и Ерофеева. - Любой язык достаточно богат, чтобы выразить тончайшие оттенки эмоционального состояния или действия человека. И со-всем необязательно пользоваться медицинской терминоло-гией, чтобы описать любовную сцену. По крайней мере, ни Мопассану, ни Золя это в голову не приходило. А если бы, не дай бог, пришло, то это был бы Пузо или Эммануэль Арсан. Но мы же не станем сравнивать Золя с Арсан?

- Хорошо. А как ты смотришь на то, что, если вся на-ша страна походила на один большой лагерь, то лагерный язык волей-неволей переносился в той или иной форме на все слои общества. Отсюда и эта лагерная 'феня' в прозе Юза Алешковского.

- А как же Шаламов? Он провел в лагере достаточный срок, чтобы лагерный язык накрепко пристал к нему, и он, наверно, употреблял в разговоре крепкие выражения. Од-нако страшные страницы его рассказов чисты в художест-венном отношении и продолжают лучшие традиции рус-ской литературы.

- Нет, Виталий, я согласен, что нельзя смешивать два понятия языка: устный, разговорный, и письменный, лите-ратурный. Но ведь и ограждать искусственно литератур-ный язык от влияния устного тоже нельзя. Ты же вот тоже ищешь новые формы, и твои герои уже не говорят 'паки' и 'аще'.

- Оградить нельзя, но определенные каноны и формы должны оставаться в литературном языке и соблюдаться неукоснительно, а иначе язык становится искусственным и неживым. Когда я, очень давно, после завораживающих есенинских стихов обратился к его прозе и прочитал 'Яр', я был разочарован. Повесть была перенасыщена местными рязанскими словами и выражениями. Сестра поэта даже составила словарь таких слов. Мешает читать 'ободнялая снеговая сыворотка' от 'ободнять' - рассветать, 'скопыр-нулся' - умер, 'гасница' - лампада, 'мускорно' - трудно или 'напрягнул уши'. И что же? Его проза оказалась од-нодневкой, язык надуманным, искусственным. А ведь так говорили на рязанщине. Но Есенин добросовестно перенес устную речь в письменную, и мы не приняли это как высо-кохудожественное литературное произведение.

- Ну вот, Виталий, видишь? Ты сам себе противоре-чишь. Если была отторгнута есенинская проза из-за мест-ных диалектных, хотя и русских слов, то почему ты дума-ешь, что мат и пошлость так и останутся в литературе как новая обязательная форма? Нецензурные слова в обиходе - это всего лишь примитивный разговорный язык и ничего не значащие звуки. А на хорошем русском языке говорят многие, по крайней мере, интеллигентные люди...

- Которые теряются в общей массе поголовного не-знания языка. Разве не с высокой трибуны мы услышали перлы, которые подхватили сатирики? Мало кто из депу-татов может правильно поставить ударение на слове 'до-говор' А от звезд эстрады, которые постоянно вещают с экрана телевизора, можно услышать все, что угодно: 'был в отключке'', 'надо было отвязаться' А еще везде 'их-них'. Даже телеведущие допускают ошибки, употребляя сразу две степени сравнения. Нельзя же говорить 'в самое ближайшее время'... Или '`добыча' у нефтяников и 'воз`буждено' у милиционеров. И я понимаю, как это происходит. Кто-то высокопоставленный, который с рус-ским не в ладах, произносил это именно так, а низшие чи-ны из угодничества, не решаясь поправить, предпочли подладиться под него и произносить так же. А потом Ака-демия наук примет поправку, и в словарях появится эта '`добыча', как правильный вариант...Но, в конце концов, язык - это фундамент, на котором строится вся культура.

- Это все прописные истины, Виталий! - скептически махнул рукой Алексей Николаевич. - И тем, что мы с то-бой говорим об этом, - ничего не изменится. Поэтому да-вай сменим тему, и пусть идет все, как идет.

- А изменить можно.

- Как?

- А как французы, например. Они еще лет двадцать с лишним назад приняли закон 'О поддержке чистоты фран-цузского языка'. А за использование англицизмов и аме-риканизмов в печати и в телерадиоэфире там полагаются крупные штрафы.

- А мне кажется, что это мера искусственная, а значит, не такая эффективная, как нам хотелось бы, - не согласился Алексей Николаевич...

- Ты говоришь про Беляева? - переспросила Ольга Алексеевна.

- Да, отца Лины. Я шел мимо школы, слышу, сигналит кто-то. Смотрю, черная иномарка останавливается, и голо-ва Славкина высовывается. 'Садись, говорит, Виталий Юрьевич, подвезу. Я говорю, да ладно, мол, тебе может быть, не по пути, я лучше пешком прогуляюсь. 'Да мне, говорит, все равно. Я машину обкатываю'. Ну, машина, доложу я вам, сказка. Салон просторный, кожаные сиде-ния, панель, как в самолете: столько всяких приборов, да-же внешнюю температуру воздуха показывает, стекло-подъемники автоматические, коробка передач автоматиче-ская, и подушка безопасности в руль вмонтирована. А идет, как плывет, все ухабы словно обтекает, только мягко покачивается.

- Что ж это за машина такая? - заинтересовалась Оль-га Алексеевна. - Видно, Володька с Линкой хорошие день-ги зарабатывает, раз такую машину купили.

Ольга Алексеевна покачала головой.

- Да это не их машина, - отозвалась Мила. - Это дядя Слава под заказ 'Шевроле' пригнал.