Потерявшиеся в России

- Кто знает? Может и год продержатся. Я ж не знаю, что там на уме у Геращенко, тем более у министра финан-сов Дубинина.

На том разговор и закончился. Ночью Виталий Юрье-вич ворочался с боку на бок, все решал задачу с десятью неизвестными, есть у него в запасе несколько месяцев, чтобы удвоить свои миллионы или нет.

Утром он пошел в банк, снял все свои сбережения и отнес в РДС.

А через два месяца, в июле 1994 года, власть вдруг мощью Минфина, ГКАП и ГНИ по сигналу Черномырди-на обрушилась на МММ. Пошли многочисленные публи-кации, в которых основателя компании Мавроди назвали профессиональным мошенником, который уже давно пере-качал все деньги акционеров за рубеж. Мавроди огрызнул-ся: 'А куда же тогда смотрела налоговая полиция до сих пор? И о какой пирамиде может идти речь, если на при-быль по одной только организации начислено 50 миллиар-дов рублей налога. У пирамиды прибыли быть не может'. Народ повалил забирать свои деньги. Паника росла как снежная лавина, усугублялась тем, что наличных на оплату сразу всем не хватало, и привела, в конце концов, к полно-му краху финансовой компании. Компания была обречена.

Вскоре неприятности обрушились и на РДС. Причем, творилось что-то непонятное. В Астраханской области на-логовая полиция вскрыла денежное хранилище РДС, а зам начальника полиции заявил: 'Это деньги государствен-ные!' Речь шла о сотнях миллиардов рублей. Сотрудники той же полиции сами состояли вкладчиками РДС, но успе-ли расторгнуть свои договора и забрать деньги вместе с премиями. Следом были вскрыты двери денежного храни-лища РДС в Нижнем Новгороде и вывезена вся налич-ность. То же повторилось и в Томске, и повсеместно. А в Иркутске силами ОМОН и налоговой полиции был аресто-ван самолет компании 'РДС-авиа' с инкассаторами, кото-рые сопровождали девять миллиардов рублей.

Вслед за этим последовал президентский указ 'О за-щите интересов инвесторов', который предписывал РДС и другим компаниям, осуществляющим операции по привле-чению свободных денежных средств, 'привести свою дея-тельность до 1 января 1995 года в соответствии с настоя-щим указом и обеспечить безусловное выполнение взятых на себя обязательств перед клиентами'. Однако уже было ясно, что 'выполнить свои обязательства перед клиента-ми' ни РДС, ни кому другому не дадут. Это противоречи-ло бы интересам государства.

Таким образом, палка одним концом ударила по инве-стиционным компаниям, а другим опять по населению, среди которого значительную часть составляли малоиму-щие, пенсионеры и инвалиды, которые хотели поправить свое бедственное положение. Народ, обманутый государ-ством, не вернувшим ему его вклады в госбанках до 1991 года, был обманут им в очередной раз. Власть молча взи-рала на то, как народ несет деньги мимо государственных учреждений, которым не верил, брала огромные налоги с МММов и РДСов, пользовалась заемами, а чиновники са-ми вкладывали огромные суммы в финансовые инвестици-онные компании, но при этом лучше, чем простой народ ориентировались в ситуации и вовремя и в первую очередь смогли забрать свои деньги, утроив и даже удесятерив свои капиталы, а потом ударили так, что щепки полетели. Только щепками этими были люди. Один МММ имел 46 миллионов акционеров...

Виталий Юрьевич слег. У него поднялось давление, чего раньше не бывало, болела голова. Всю неделю держа-лась температура. Он был раздавлен. Ольга Алексеевна старалась лишний раз не лезть к нему с разговорами и молча ухаживала за ним: готовила чай с малиной, давала таблетки папаверина и цитрамона, да тяжело вздыхала, а он был благодарен ей и вспоминал слова Экклезиаста: 'Двоим быть лучше, чем одному. Если упадешь, другой поднимет'.

На второй день болезни забежала Лена, подруга доче-ри.

- Ой, Леночка! - обрадовалась Ольга Алексеевна. - Сам Бог тебя послал.

- Здрасте, тетя Оль! Где тут у нас больной? - бодро сказала Лена.

- А я не хотела тебя беспокоить.

- Как вам не стыдно, тетя Оля! - обиделась Лена. - Я же к вам с первого класса домой, как к себе ходила, даже подъезды путала. Чтоб я таких слов больше не слышала, - нарочито строго добавила Лена. Она сбросила туфли и прошла в спальню, где лежал Виталий Юрьевич.

- Здрасте, дядя Вить! Когда заболели? - спросила Ле-на, садясь на стул, услужливо подставленный Ольгой Алексеевной.

- Здравствуй, дочка! - буркнул Виталий Юрьевич.

- Второй день сегодня, - ответила за мужа Ольга Алексеевна.

- Вот вчера и нужно было позвонить мне, а то мне Мила звонит.

- Да у тебя своих забот хватает, а тут мы еще будем надоедать.

- Ой, тетя Оля, - укоризненно покачала головой Лена. - Что болит, дядя Виталий?

- Давление, температура, - зачастила Ольга Алексеев-на. - Голова болит.

- Сейчас послушаем, померяем давление.

Мила достала тонометр. Виталий Юрьевич безропот-но дал себя послушать, послушно дышал и не дышал.

- Ну, - сказала Лена. - Давление, кстати, невысокое. - Сейчас голова болит?

- Болит. Вчера вечером и ночью сильно болела. К утру еле уснул.

- Давление часто повышается?

- Да нет, как-то Бог миловал.

- Что-нибудь принимали?

- Я ему цитрамон вчера дала, - ответила за мужа Оль-га Алексеевна.

- Ну, ничего страшного нет. Я сейчас укольчик сде-лаю: папаверин и димедрольчик. Станет полегче. После димедрола захотите спать, поспите. И постарайтесь не волноваться. А это в аптеке купите. Настойка пустырника и папаверин в таблетках, если у вас кончится.

Лена выписала два рецепта и оставила на прикроват-ной тумбочке.

- Как у тебя самой-то дела? - спросила в прихожей Ольга Алексеевна. - С больными трудно, небось?

- Да я привыкла. Конечно, устаю. Полторы ставки, ночные дежурства. А ставка врача, как и учителя... Да са-ми, тетя Оль, знаете. Особо не разгонишься. Ладно, я по-бежала. Завтра зайду. Да, тетя Оля, совсем забыла. Моей маме позвоните, она чего-то хотела.

Последние слова донеслись уже из тамбура, когда Ольга Алексеевна закрывала двери.

В том, что они лишились всех своих денег, Виталий Юрьевич винил только себя. Ведь сомневался же он, чув-ствовал, что здесь попахивает какой-то авантюрой. Да и не в его принципе было пользоваться 'халявой', в какой бы упаковке она ни была преподнесена.

Выздоровление сменилось депрессией. Виталий Юрь-евич целый день сидел в кресле, тупо уставившись в теле-визор, или молча ходил по комнате, сдвинув брови к пере-носице, отчего походил на ночную птицу филина.

Ольга Алексеевна не выдержала и позвонила Алексею Николаевичу, который должен был вернуться с какой-то конференции из Москвы. Тот пришел вечером с бутылкой водки. Ольга Алексеевна было возразила, но Алексей Ни-колаевич прижал палец к губам и весело подмигнул. Ольга Алексеевна махнула рукой и пошла на кухню за закуской. Она поставила на стол маринованные огурчики, нарезала сальца из морозилки, и оно розоватыми пластиками с тем-ными мясными прожилками аппетитно лежало в тарелке.

- Сейчас разогрею картошку, - сказала Ольга Алексе-евна и оставила друзей вдвоем.

- Зря ты раскис, - добродушно сказал Алексей Нико-лаевич, после того как они выпили водки. - Вот этого я от тебя никак не ожидал.

- Ничего себе, зря. Почти два миллиона псу под хвост. Можно сказать подарил. Только кому - не знаю.

- Нехорошо, обидно! Но не смертельно. У моей Верки тоже миллион накрылся, - беззаботно засмеялся Алексей Николаевич.

- Ты же говорил, пятьсот тысяч, - напомнил Виталий Юрьевич.

- А проценты? С процентами уже около миллиона на-бежало. Так Верка моя уже их мысленно своими кровными считала. Я говорю, снимай, Вер, снимай, пока не поздно. Нет, говорит, еще месяц подожду. Вот и дождалась.

- Алеш, но ведь кто знал, что вот так вдруг. Такие деньги! - Ольга Алексеевна молитвенно сложила руки на груди.

- Вот-вот. Жадность нас и подводит. Ну, как говорит-ся, снявши голову, по волосам не плачут.

- Factum est factum, - вяло произнес Виталий Юрье-вич.

- Во-во. Что сделано, то сделано. Пусть тебя утешит то, что ты не один такой. Знаешь, сколько людей последнее потеряли? У нас в институте лаборантка трехкомнатную квартиру обменяла на однокомнатную, а разницу вложила в МММ, хотела дочери с зятем отдельную квартиру и ма-шину купить. Теперь молодые живут у его родителей в двухкомнатной квартире, а лаборантка наша в психушку попала. Вот это трагедия. А у тебя так - неприятность. Уж если Бог не дал счастья быть полным дураком, то прихо-дится крутиться, терять и начинать все сначала... И по-брейся, смотреть тошно.