Потерявшиеся в России

В небольшом уютном ресторанчике на окраине города было пусто. Они сидели за столиком в углу, тихо лилась из магнитофона музыка. Миниатюрные динамики висели на противоположенных стенах, создавая стереозвук. Мила посмотрела меню, цены повергли ее в шок, и она поспеши-ла сказать Вадику, что полагается на его вкус. От коньяка она отказалась. Вадик заказал себе сто граммов коньяка и бутылку сухого 'Каберне'. На закуску им принесли салат из крабов и хорошо прожаренные антрекоты. Мила с удо-вольствием уплетала и то и другое. Она с детства любила мясо и рыбу. Что бы она ни ела, сыта была только, если съедала что-нибудь мясное. Бабушка говорила: 'Ты у нас мясная девочка', а мама поддразнивала: 'Ты, когда мясо видишь, рычать начинаешь'. Объяснение этому Мила на-шла в одном медицинском журнале, который взяла у Лен-ки. В журнале приводилась таблица питания по группам крови, и оказалось, что организму с ее группой крови тре-буется пища, богатая животными белками. Из таблицы она также поняла, почему не любит апельсины и мандарины, а на клубнику у нее вообще аллергия. Зато ей показаны ин-тенсивные физические нагрузки. 'То есть, у меня на роду написано пахать всю жизнь', - с улыбкой заключила тогда Мила. Эту таблицу Мила показала маминой знакомой, тете Свете. Та перешла на вегетарианскую диету, полностью отказавшись от мяса, но через некоторое время стала чув-ствовать недомогание, у нее кружилась голова, на теле появилась сыпь, появилась общая слабость, а потом она стала терять сознание, и врачи долго не могли поставить диагноз. С таблицей тетя Света пошла к врачу-диетологу, и та подтвердила, что вегетарианство ей противопоказано. Она расстроилась, потому что, если честно, то вегатариан-кой она стала исключительно из материальных соображе-ний. В конце концов, ей пришлось плюнуть на эту дурац-кую диету, и через месяц у нее исчезли все признаки недо-могания...

Вадим был немногословен. Он курил хорошие сигаре-ты, с обожанием смотрел на Милу и молчал. Мила пони-мала, что он стесняется, но это ей в людях нравилось.

- Вы живете одна? - спросил Вадим и смутился.

- С дочерью. Иногда я оставляю ее у родителей.

- Я хотел сказать, вы живете отдельно от родителей? - поправился Вадим.

- Да, бабушка оставила мне однокомнатную квартиру, - пояснила Мила. - А почему вы спросили? Отдельно от родителей - это плохо?

- Нет, что вы! Просто это больше по-европейски, чем по-русски. У нас дети часто живут с родителями даже по-сле того, как женятся. А вот в Англии, например, идея жить под одной крышей нескольким поколениям считается совершенно несовместимой с канонами частной жизни.

- Вы были в Англии? - спросила Мила.

- Я учился в английской школе два года. Не выдер-жал, удрал. Меня высекли, но я сказал, что лучше пусть убьют, назад не поеду.

- Ну и как?

- Отстали, - засмеялся Вадим, показывая крепкие, но неровные зубы.

- А что, так плохо в Англии было? - поинтересовалась Мила.

- Да чужое все. Люди другие. Все манерное, фальши-вое, не наше. Ну, не по мне это, в общем. Души что-ли нет... Вот, бабушки. Вы дочь отвели к родителям, и они будут нянчиться с ней сколько угодно долго, причем, с удовольствием. И это для нас нормально. А английские ба-бушки могут очень любить своих внуков и с удовольстви-ем будут угощать их по субботам и воскресеньям, они да-же возьмут их к себе на пару недель во время отпуска ро-дителей. Но они никогда не согласятся быть для них по-стоянными няньками.

- А американские бабушки и дедушки, я читала в га-зете, нанимаются к своим детям смотреть за внуками за деньги, - вставила Мила.

- Видите? Нам их не понять... У нас существует ка-кая-то связь поколений, а у них наоборот, разрыв между поколениями. И это даже одобряется... Вообще, англичане народ одинокий. Но даже там, где, вроде бы, много людей, все равно каждый из них одинок духовно. Например, в школе.

- Это можно объяснить, - отозвалась Мила. - В Анг-лии все имущество и даже титул переходит по наследству только к старшему сыну. А остальные братья и сестры не получают ничего и должны устраивать свою судьбу сами. Англичане стремятся обеспечить детям хороший старт в жизни и выталкивают их из дома, как только почувствуют, что дети могут жить самостоятельно. Отсюда и разрыв се-мейных связей.

- Откуда вы это знаете? - удивился Вадим.

- Да просто читала книгу журналиста Овчинникова, по-моему, 'Корни'. Я вообще считаю, что русские воспи-тывают бездельников и трутней, потакая подачками до се-дых волос. Ему за сорок, а он все у мамы 'саночек'.

- Это камешек в мой огород? - криво усмехнулся Ва-дик.

- Нет, что вы! - смутилась Мила. - Я просто конста-тирую факт

- Да нет, не извиняйтесь. Даже если и про меня. Мы - другая страна, и у нас другой... - Вадик запнулся в поис-ках нужного слова

- Менталитет, - подсказала Мила.

- Да, менталитет, - подхватил Вадим новомодное сло-во. - Нам поодиночке трудно выживать. У нас проблема с жильем, то есть 'квартирный вопрос'. Опять же, малень-кие зарплаты у молодых специалистов. Вот мы все и дер-жимся за родителей, так же как они держались за своих. Что касается меня, то, поверьте, особенно завидовать не-чему.

- Да не имела я вас в виду! - сделала протестующий жест рукой Мила.

- Верю! - улыбнулся Вадим.- Только, если вам инте-ресно, я немного расскажу о себе. Может быть, это изме-нит расхожее мнение о генеральских детях...- Вадик не-много замялся, как бы подыскивая слова, и заговорил спо-койно и связно. - Дети военных - это особая категория. Они привыкают к перемене мест, но это не значит, что им просто расставаться с друзьями, которых они уже успели приобрести, и со школой, к которой успели привыкнуть. Каждый переезд - это стресс. У меня, может быть, в этом отношении сложилось все более благополучно, потому что дед по материнской линии был министром внутренних дел Молдавии в звании генерал-полковника. Мы, конечно, то-же поездили, но, сами понимаете, рука деда направляла отца, тоже милиционера, в правильное русло... Отец слу-жил в престижных местах, учился в академии, быстро стал полковником, занялся наукой, защитился, потом генераль-ный штаб, а потом присвоение генеральского звания и на-значение сюда. Кстати, не нужно считать, что отец добился всего только благодаря моему деду. Отец - человек често-любивый и способный. И с дедом у них отношения были далеко не теплые. Дед был против брака моей мамы с от-цом, и его предвзятость к моему отцу так и ушла с ним в могилу... И дед, и отец - люди по-военному дисциплини-рованные и строгие. Меня держали с детства в ежовых ру-кавицах. Даже мать не осмеливалась меня баловать. Меня и в английскую школу определили, чтобы воспитать аске-тическую стойкость будущего военного. Помните, как Штольца отец выпихнул из родного дома в жизнь? Без сле-зинки, без сантиментов, с полным сознанием правоты сво-его решения. Вот точно так же и меня. Тогда я поклялся, что никогда не стану военным. В девять лет я еще не мог ослушаться, но мне хватило двух лет английской бурсы с лихвой. А потом все зашаталось. Умер дед. Между отцом и матерью, словно, черная кошка пробежала.

- Или тень деда, - тихо вставила Мила. Она внима-тельно слушала Вадима, и ей было его жалко.

- Может быть и тень деда, - согласился Вадим. - В общем, мама с отцом сюда не поехала, а я остался с ней. Вскоре она вышла замуж за своего старого институтского друга. Он врач-психиатр, профессор... А я подрос и пере-ехал к отцу. Здесь я поступил в техникум, а потом уже в институт.

- А почему не сразу в институт? - поинтересовалась Мила.

- Видите ли, после молдавской школы мне трудно бы-ло сразу в институт. Да и потом я решил поступать в юри-дический, а юристу неплохо иметь экономическое образо-вание. Я же в техникуме учился на экономическом отделе-нии... Вот и все, - заключил Вадим. - Я вас не утомил?

- Да что вы, Вадик. Спасибо за то, что доверились мне, - мягко сказала Мила. - А ваш папа женился? - чуть помолчав, спросила она.

- Нет, мы с ним два холостяка, - улыбнулся Вадим.