Страница 43 из 64
А все остальное? Почему Потье переписал его работу? Почему Дамьен де Моро бледнеет при упоминании его имени - и почему проиграл ему на турнире? Почему сын префекта, мальчик, рыдающий из-за погибшей бабочки, - зовёт его вампиром? Почему добродушный гурман Дюпон умолкает и погружается во мрачные раздумья при виде Лорана де Венсана?
Отец Лорана - бывший начальник полиции... Глупо думать, что за высокими стенами коллегии можно укрыться от жизни. Разве они нивелируют неравенство их происхождения или неравенство дарований? Странно, но почему отец согласился потворствовать злобным прихотям сына? Что собой представляет мсье Антуан - не в женских историях, а в жизни? Впрочем, женские истории - тоже часть жизни... В любом случае - вопросов было больше, чем ответов.
Не мог отец Дюран ответить и на иррациональный вопрос Эмиля. Он понимал малыша. Подлость, концентрированное зло, изливающееся из души негодяя в бытие, - сила пугающая и страшная. В ней - первозданный хаос бесовского падения и опошления высоты и святости, хаос исступленного своеволия и искажения духа, мертвящая зараза склепа. Малыш всё чувствовал верно. Эмиль, ангел, видел страшный лик зла, призрачную, но пугающую тень дьявола, духа злобы. Что до объяснений - где же их взять?
Тем не менее, они неумолимо приближались к спальному корпусу - и вскоре подошли и к спальне. Эмиль на входе напрягся, глубоко вздохнул, на миг закрыв глаза - потом решительно переступил через порог, и Дюран заметил, что в этом слабом мальчонке - немалая сила духа.
Однако вся моральная подготовка Эмиля оказалась напрасной.
В спальне его ждали ликующий Дамьен де Моро, улыбающийся Мишель Дюпон и радостный Гастон Потье, который с торжеством откинул с тумбочки Эмиля салфетку, обнаружив под ней круглый пирог из орехового теста, пропитанный сиропом, творение прославленного повара Мишеля Дюпона. Вот он, маэстро. Тот шутовски поклонился. В спальне появился и Филипп д'Этранж, притащивший чашки для компота и вишневое варенье. Такой приём обещал затянуться за полночь, однако, по счастью, завтрашний день выпадал на воскресение. При этом, не давая отцу Дюрану открыть рот, перед ним поставили блюдце, и Дюпон принялся расписывать особенности приготовления пирога - он смешал ореховое тесто по новому рецепту и пред запеканием добавил в него сюрприз, вроде бобового короля. Кому достанется - должен сказать об этом. Пирог был разрезан на шесть частей и каждый вонзил зубы в свой кусок, Дамьен пробормотал при этом, что надеется, что сюрприз - не цельный фундук в скорлупе - этак и зуб поломать недолго. Оказалось, однако, что сюрприз - засахаренный марципан, который достался малышу Эмилю, которого все тут же приветствовали песней про бобового короля, аккомпанировал же всем Потье на скрипке. Потом Котёнок был просто потрясён. Дамьен подарил ему новенькую 'фиоретти', первоклассную рапиру, предмет его мечтаний, и Эмиль с восторгом кинулся на шею де Моро.
Дюран оглядел спальню. Улыбка на лице Эмиля была улыбкой радости. Рядом с ним сидел и мягко улыбался Дамьен, ободрённый тем, что злоключения Эмиля закончились. Лучилось счастьем лицо Филиппа д'Этранжа. Он чуть не танцевал на месте, двигаясь в такт с движениями смычка Потье. Лицо самого Гастона тоже сияло, а мелодия была ликованием души, прошедшей Страшный Суд, и удостоенной стать одесную Господа. Дюран удивился. Он-то чего ликует? Не менее оживлён был и Дюпон, отбросивший привычную флегму. Он обещал дружкам, если Господь сподобит его приготовить соус 'Краса Франции' - они попробуют его первыми... Потье высказал мысль, не лучше ли назвать его 'Дебют Дюпона'? Мишель выпрямился и задумался. Звучало впечатляюще.
Дюран в эту минуту почувствовал, что им с Горацием воистину удалось сплотить эти души, ликование их было странно искренним, общим и безоглядным, но... Было в происходящем и ещё что-то, - непонятное, но тревожащее. Точнее, смутно беспокоящее и нервирующее. Отец Дюран ощутил вдруг странное внутреннее напряжение и наконец остановил веселье тихим вопросом:
- А где же де Венсан?
Вопрос прозвучал в тишине, поскольку Потье только что закончил этюд. Все, как показалось Дюрану, переглянулись. Дюпон почесал за ухом и бросил взгляд на Дамьена. Потье вытянул губы трубочкой. д'Этранж пожал плечами, а Дамьен, глубоко задумавшись, смотрел на пустую кровать Лорана де Венсана.
Никто не ответил.
Глава 4. Исчезновение.
Глава, из которой пока еще ничего не понятно.
Нельзя сказать, чтобы Дюран всерьёз заволновался. Он понимал, что узнав о возвращении Эмиля де Галлена, Лоран не может не забеспокоиться. Наверняка, если он уже услышал новость, то для него логичнее не возвращаться в спальню до того, пока все не улягутся. Но ведь он по-прежнему имеет в руках некие рычаги для управления - и Потье, и д'Этранжем, и Дюпоном, и де Моро, и вряд ли так уж много посмеют сказать ему сокурсники...
Не от папаши ли узнал Лоран, кстати, некоторые семейные тайны, чтобы давить на сынков?
Дюран распорядился всем ложиться - уже поздно, к тому же Эмиль устал - ему надо отдохнуть. Никто не возразил ни слова. Потье прыгнул на кровать, забормотав девяностый псалом, одновременно стукнув по заднице подушкой д'Этранжа, Дамьен отправился умывать Эмиля, чистюля-Дюпон убрал со стола, а Филипп, дождавшись, пока Потье укроется одеялом, нанёс ему по заднице ответный удар сокрушительной силы, после чего, умиротворённый и счастливый, улёгся спать.
Дюран вышел из корпуса и побрёл к себе, - хотел поговорить с Горацием. Однако в спальне его не было. Неужели они ещё у ректора? Нет, окна ректорского кабинета были уже темны. Де Шалон появился из тёмного портала вместе с отцом Аврелием. Они разговаривали вполголоса, заметив его, отец Аврелий хотел было мягко распрощаться, но Дюран остановил его.
-Вы уже успели дважды восхитить и меня, и Горация, Аврелий. Восхитите в третий раз...
Аврелий рассмеялся.
-Если вы хотите спросить, почему ваш калибан вытворил эту мерзость, то на этот вопрос ... Вы же об этом хотели спросить?
-Да, вы прочли мои мысли. Почему он ударил по Эмилю?
-Это был гамбит. Он метил вовсе не в вашего выкормыша.
-Вы хотите сказать, что на самом деле он хотел убрать... Дюрана? - Гораций задумчиво наклонил голову.
-Мне кажется, да. Да нет, чего там - я просто уверен в этом. Вы сильно потеснили его из традиционных угодий, где он считал себя хозяином. Вы стали ему мешать. При этом я бы не сказал, что ситуация разрешилась. Не обольщайтесь. Встреча с ним, боюсь, ещё принесёт ректору сюрпризы. - Он окинул друзей внимательным и немного печальным взглядом и удалился.
Друзья уединились в своей комнате. Долго молчали. Как ни странно, Гораций был скорее доволен произошедшим, чем угнетён им.
- Аврелий несколько смутил меня, - пробормотал де Шалон, - отец же ректор сказал, что, цитирую, 'от гадёныша надо избавиться как можно быстрее'. Нашу с тобой работу он счёл 'пристойной, но недостаточной', хотя и не объяснил, в каком направлении мы действовали 'недостаточно'. Завтра с утра мсье Жасинт де Кандаль намерен самолично допросить обо всём де Венсана, после чего, мне, как и Аврелию, тоже кажется, апломба у отца де Кандаля действительно поубавится. Этого 'гадёныша' не шибко-то разговоришь. Но теперь, когда он так прокололся, пакостничать ему будет посложнее, даже если он останется в коллегии. Ты видел его?
Дюран покачал головой.
- В спальне его нет. Скорее всего - в своём гадюшнике на мансарде. Если он узнал, что Эмиль вернулся - он затаится там до утра. Там камин, он не замерзнет.
Гораций кивнул.
- Надеюсь, до Рождества мы всё же избавимся от него. Пусть назовут это моим педагогическим провалом - хотел бы я посмотреть на того, кто способен отыграть эту душу у дьявола. Ну а как остальные?
Дюран внимательно взглянул на друга.
- Откровенно ликуют.