Рыцарство

  Супруга Энрико была довольна собой. Всё прошло как по нотам. Худшее, что может сглупа сделать Бьянка - попытаться выяснить, кто что болтает. Так ведь это вздор - ничего не узнает. А молодые рыцари на нее теперь косятся - но это только на руку, а что девки-то перед Ормани крутятся - так это и слепой заметит, и тоже кстати весьма.

  Чечилия приготовилась ждать до четверга, когда была намечена графская охота, ибо Северино и Энрико уговорили Феличиано выехать пострелять крупную дичь. Собственно, они выезжали и третьего дня - да вернулись злые, как черти. В пути им попался заяц, а по старинной охотничьей примете, если ты его не убил, охоты не будет. Много раз такое было, если ушастая дрянь перед конем сиганет, весь день зверя зря прогоняешь, а на выстрел не подойдёшь. Хуже чёрной кошки. Поэтому пока ушастого не заваливали, дальше не ехали. И что же? Крочиато предложил выстрелить графу, тот предложил право первого выстрела Северино Ормани, пока препирались - длинноухий исчез. Вот и возвратились не солоно хлебавши.

  Но в четверг собирались травить оленя, в замке всегда бывал праздник по случаю удачной охоты, а после граф приглашал из селения старого виолиста Витторио, сын Катарины Никколо Пассано играл на окарине, Микеле Реджи бил в тамбурин и устраивались танцы. Надо было устроить только, чтобы праздник не сорвался.

  Вечером в алькове Чечилия посоветовалась с супругом, посвятив Энрико в свои планы и рассказав о встрече с Бьянкой. Мессир Крочиато ничего так не желал, как видеть друга счастливым, да и сестрицу пристроить наконец-то - тоже хотелось. Он восторженно блеснул глазами.

  - Ты только, Котяра, без оленя не возвращайся, а все остальное я устрою.

  - Олень будет, но как ты хочешь свести их?

  - А я просто Джиневре намекну, что мессиру Ормани Анна Навоно вроде по душе... они и сцепятся. Бьянка не любит мессира Северино, но товар дорожает, когда на него много покупателей.

  Котяра поцеловал свою мудрую киску, и разговор супругов сменило любовное слияние.

  Наутро в среду мессир Крочиато наведался к Эннаро Меньи и имел с ним короткий, но содержательный разговор. Следствием его было распоряжение начальника охраны своим подчиненным, коим было приказано на празднике в четверг думать только о службе, быть при полном вооружении и избегать всех девиц, ибо граф Чентурионе намерен произвести отбор лучших из них для сопровождения его в паломничество в Рим нынешней зимой. Возьмёт, сказал, троих. Конники переглянулись - в Рим каждому хотелось.

  Между тем Чечилия вечером в среду не только в присутствии Джиневры упомянула о замеченной ею якобы склонности мессира Ормани к Анне, но и попросила двух своих самых миловидных служанок повертеться на празднике перед мессиром Ормани. Одна из них, хорошенькая рыженькая Доротея, расхохоталась.

  -Что толку перед ним крутиться, когда он глаз-то с сестрицы вашего муженька не сводит?

  -Знаю, что не сводит, - пробормотала Чечилия, - так сделай так, чтобы отвёл.

  -Ну, да, а потом мой Никколо такого мне устроит...

  -Не устроит, я поговорю с Катариной. И всем девкам скажите, кому удастся потанцевать с мессиром Ормани - я дукат дам.

  Девицы переглянулись, и Чечилия поняла, что на охотничьем празднике мессиру Ормани придётся солоно.

  Глава 22.

  Энрико загодя - на всякий случай - попросил егеря Гавино Монтенеро поймать молодого оленя силками и загнать в вольер охотничьего домика, сам же вместе с Людовико Бальдиано выследил шестилетка. Охота теперь не могла не удаться. Северино Ормани и Феличиано Чентурионе оба высказались за охоту с манками, куда стрелок шел в одиночку, без собаки и сопровождения. Дни стояли благоприятные, тихие, сухие, ясные и немного прохладные, и ничто не мешало оленю улавливать звуки манка. Места заняли заранее - еще до наступления рассвета, с подветренной стороны на лугу для гона.

   Энрико лучшим манком на оленя считал 'гераклову трубу' из толстого полого стебля гигантского борщевика. И весила немного, и в чехле не мешала. У Чентурионе был манок из раковины тритониума, оправленный в золото, принадлежавший ещё его отцу, графу Амброджо. Кончик раковины был срезан, внутренние витки изъяты, тон оленьего призыва, был неотличим от настоящего. Северино пользовался бычьим рогом, узкий край которого был оправлен в серебро. Ормани носил его на шее на ремне и не слушал уговоров Энрико поменять его из-за веса.

   Никакого веса Ормани не чувствовал.

   В горах рев оленя слышен лишь на несколько сотен шагов, и если самец ответил на призыв, охотник должен надежнее подманить его к себе. Чентурионе, мрачный и невыспавшийся, был не в духе. Его олень появился на зов издали, и не подпустил на выстрел. Олень Северино не вышел на звук манка, Ормани с силой несколько раз ударил по кустам палкой, имитируя удары рогами разгоряченного гоном соперника. Обычно невозмутимый до того олень тотчас же прибегал, но на сей раз ветер переменился и тот так и не показался из чащи. Энрико поднёс к губам свою трубу, имитируя крик молодого трехлетка, и из леса прямо на него вышел благородный олень, чью тропу и лежбище они с Бальдиано уже наглядели. Ближе всего на выстрел находился Ормани, и Северино прицельно метнул копье, рядом в голову оленя вонзилась арбалетная стрела Чентурионе. Энрико улыбнулся. Повод для праздника он обеспечил мастерски. Громко затрубил в охотничий рог, подзывая слуг с лошадьми.

  В замке их уже ждали. Дорогой граф и ловчий спорили - каждый отдавал другому пальму первенства, но тут массарий авторитетно заявил, что королем охоты на этот раз стал Ормани: его копье попало в оленя раньше. Северино пожал плечами, но почетный титул принял. Егеря внесли оленя в замок и тут же на лужайке развели костер, Никколо Пассано и Урбано Лупарини освежевали зверя, Эннаро Меньи помогал советами, Мартино Претти принес специи и отогнал зевак от оленьей туши. Ормани, Крочиато и граф Чентурионе появились на внутреннем дворе, освободившись от охотничьего снаряжения. Чечилия с девицами водрузила на голову мессира Северино Ормани венок из лавра и хмеля - корону короля охоты. Микеле Реджи забил в бубен, писарь Дарио Фабиани на каламусе, тонкой свирели, пытался сыграть старинный напев охотников, но не смог, пока Гавино Монтенеро не наиграл на виоле основной напев.

  Бьянка Крочиато тихо вышла во двор и замерла у дровяной поленницы. Девицы замка обступили Северино Ормани, Чечилия поднесла ему охотничий рог с вином, он не мог не выпить, и тут девицы затребовали тарантеллу. Чечилия взяла кастаньеты. Чентурионе незаметно исчез, но Ормани девицы потащили танцевать. Тарантелла, экстатичная и самозабвенная, закружила его, рядом отплясывал Энрико, каждая девица норовила попасть на глаза и понравится мессиру Ормани, и Бьянка, обожавшая танцевать, тоже незаметно для себя оказалась в круге танцующих. К ее удивлению, мессир Ормани танцевать умел, а захмелев и расслабившись, он ещё и на пару с ее братом спел старинную песню про рыцаря, уехавшего воевать в дальние края. Бьянка удивилась: мессир Ормани, оказывается, вовсе не был обделен талантами.

  Между тем девицы нагло строили ему глазки, особенно усердствовали Анна Навоно с Джиневрой Меньи, норовя подставить одна другой ножку, сам Северино растерялся от обилия женского внимания, вино окрасило его бледные щеки румянцем смущения, он зримо похорошел.

  Сама Бьянка, замечая на себе взгляд Северино Ормани, и понимая, что он оказывает ей предпочтение, не радовалась, но пыталась уверить себя, что довольна. Молодые люди держались в стороне. Они сторонились всех девиц, но Бьянке казалось, что они демонстративно избегают именно её. Вино нового урожая, незрелое и кислое, всё же пьянило, и постепенно ударило ей в голову. Ей показалось, что иного выхода, кроме как выйти за Ормани, у неё и вправду нет. Своим авторитетом и силой он защитит её от пренебрежения толпы, сравняет с подругами. Она с тоской поглядела на него. Это был не Пьетро Сордиано, но сейчас ей показалось это неважным. Всё уже было неважным. И на осторожный вопрос братца Энрико, упорно ли она настроена против мессира Ормани? - Бьянка покачала головой.