Избранные произведения

20. СКАЗКА ПРО БЕЛУЮ ВЕДМЕДЬ И ПРО ШМИДТОВУ БОРОДУ

Дочке Светлане

То не странник идет, не гроза гремит, Не поземка пылит в глаза ему,— То приехал в Кремль бородатый Шмидт К самому Большому Хозяину. И сказал ему тот: «Снарядить вели Самолет, коль саньми не едется. Полетай ты на Север, на пуп земли, Там живет госпожа ведмедица. Перед нею костер изо льда горит, Пролетают снежки, как голуби. В колдовском котелке она дождь варит И туман пущает из проруби. Оттого где не надо идут дожди, А где надобен дождь, там засуха. Ты к ведмедице той долети-дойди И котел этот спрячь за пазуху». Возле пупа земли на плавучий лед Опускался с неба туманного Краснокрылый конь — гидросамолет Михаила свет Водопьянова. Выползал на снега голубой песец, Говорил человечьим голосом: «Не довольно ли вам в облаках висеть? Не зазорно ль шуметь над полюсом? Подобру говорю: убирайтесь прочь! — Лаял, злобно наморщив усики. — Напущу я на вас на полгода ночь, Поглядим тогда, как вы струсите!» Отвечал Водопьянов: «Уймись, дружок! На полгода ночь? Эка невидаль! — На борту самолета фонарь зажег: — Вишь, мы солнце поймали неводом». Выплывал тогда из моря кит-кашалот, Говорил человечьим голосом: «Это кто в окиян опускает лот, Колет льдину киркой над полюсом? Полно в море вымеривать глубину! Я незваных гостей не жалую, Я хвостом махну — целый дом сомну, А не то вашу льдину малую!» Тут, картечною пулей заряжено, Громыхнуло ружье Папанина. Охнул кит-кашалот и ушел на дно, Меткой пулей под сердце раненный. И пошли они, и пришли они На огонь, что в сугробах светится. Под скалой ледяной в голубой тени Там сидит госпожа ведмедица. Перед нею костер изо льда горит, Пролетают снежки, как голуби, В колдовском котелке она дождь варит И туман пущает из проруби. Увидала людей госпожа ведмедь, Говорит человечьим голосом: «Понапрасну вы вздумали володеть Моей вотчиной — белым полюсом. Я хозяйка тут ровно тыщу лет. Против белых стуж вам не выстоять: У вас шерсти нет, у вас реву нет, У вас нет в ногах бегу быстрого. Чтоб никто из вас мне попенять не мог, По угодьям моим немереным Вы поспорьте-ка быстротою ног С моей лошадью — ветром северным. Как стрелу, я спущу его с тетивы, С золотого лука-оружия, И назавтра в железную дверь Москвы Он задует дождем и стужею». «Коли после его хоть на миг придешь — Признавай тогда мою волю сам, А скорее его добежишь — ну-к што ж! — Володей тогда белым полюсом!» Не окончила старая похвальбы, Ан глядит: через миг без малого Над плавучею льдиною из Москвы Загудела машина Чкалова. «Это кто же над полюсом в аккурат Пролетел, не причалив к берегу?» Отвечает Папанин: «Молодший брат Погулять полетел в Америку». «Снимем, — просит ведмедь, — мой заклад с коня, А давай-ка поспорим голосом: Коли ежели крикнешь громчей меня, Володей тогда белым полюсом!» Пасть раскрыла ведмедица, как жерло… Тут, не знаю — с небес, со стенки ли, Точно гром, раскатилось: «Алло! Алло!» То Москва вызывала Кренкеля. «Это кто же такой великан большой, Да и где он у вас хоронится?» — «Из кремлевской палаты мой брат старшой Запросил об моем здоровьице». «Ну, — сказала ведмедица, — голос — да! А давай же поспорим волосом: У кого повальяжнее борода, Так тому володеть и полюсом!» Тут на лед из палатки выходит Шмидт. Что ведмежий мех? Так, безделица. Борода у него на ветру дымит, Развороченным флагом стелется! Взял в кулак свою крепкую седину, Осрамил ведмедицу белую: «Вот сейчас, — говорит, — бородой тряхну, Так такую ль бурю изделаю! Что ты есть? — говорит. — Ничего! Ведмедь! Так тебе ль верховодить полюсом? Не умеешь ни бегать, а ни реветь, Ни умом не вышла, ни волосом! Уходи-ка, убогая, от греха. Ведь игра-то велась по правилам?..» И ушла ведмедь. Даже впопыхах Колдовской котелок оставила. А на льдине плавучей маяк зажгли, Засиял он звездою белою. Там Папанин сидит на пупу земли, Он сидит и погоду делает. Перед ним костер изо льда горит, Пролетают снежки, как голуби. Он и вёдро варит, и дожди варит, И туман пущает из проруби. Если тучу сварит — путевой листок Нацепляет на брюхо сразу ей: «Полетай, мол, ты, облако, на Восток, Покропи над Середней Азией». Если сварится вёдро — Папанин рад. Направляет он светлым донышком На далекий на город на Ленинград Золотое красное солнышко. И пылает маяк на пупу земли, Будто острый алмаз отточенный, И плывут на огонь его корабли По морям нашей вольной вотчины! 1937