Избранные произведения

221. ТЮЛЬПАНЫ

(Вольный перевод)

В комьях грязи дорожной Пан Сапега вельможный Воротился в свой краковский замок. Пан не будит прислуги, Прямо в спальню супруги Он идет между дремлющих мамок. Тихо в спальном покое… Только вдруг — что такое? У алькова — кровавая лужа. Ручкой, словно из снега, Злая пани Сапега Заколола уснувшего мужа. Тело спрятать ей надо: До поляны средь сада Дотащила тяжелого пана И, с неженскою силой Закопавши в могилу, Посадила на ней два тюльпана. Месяц плавал в тумане, Руки вымыла пани И спалила кровавое платье… Утром плеткою кто-то Постучался в ворота: В гости едут к ней мужние братья. «Ну, золовка, здорово! Как! Неужто ни слова Нет с Украйны от нашего братца?» — «Нет полгода ни слова! Я уж плакать готова! Матка-боска! Убит, может статься? Жестоки киевляне, И на русской поляне, Знать, гниют его белые кости!.. Скиньте шлемы тугие, Деверья дорогие, Отдыхайте, любезные гости!» Дни за днями минуют, Гости в замке пируют С молодою хозяйкою вместе. Смерть хранит свои тайны: Муж не шлет ей с Украйны С гайдуком ни поклона, ни вести. «Пана Жигмонта в драке, Видно, сшибли казаки! — Говорят ей влюбленные братья. — Не сидеть же во вдовах? Одному из нас слово Дай, раскрой для счастливца объятья!» «Вот ведь, право, задача! — Пани молвит им, плача, — Бог свидетель, вы оба мне любы! Оба в ратной науке Закалили вы руки, У обоих медовые губы. Сговоримся заране: Я в саду на поляне Посадила тюльпаны весною. Слов я даром не трачу: Чей из двух наудачу Я возьму, тому буду женою!» Хочет пани, не глянув, Взять один из тюльпанов, Но цветы друг на друга похожи… Быть меж братьями сваре: «Мой!» — сказал тот, что старе. «Мой!» — ответствовал тот, что моложе. «Всё делили мы дружно: И коней, и оружье, А любовью поделимся вряд ли!» Тут соперники разом Шапки скинули наземь И схватились за длинные сабли. Стены замка трясутся!.. Насмерть рыцари бьются!.. Вдруг покойник выходит из гроба: «Те тюльпаны, панове, Напились моей крови! Спрячьте сабли: мои они оба!..» Братья видят в испуге Призрак в ржавой кольчуге, В польском выцветшем красном жупане. Он мешает их бою И в могилу с собою Увлекает безгласную пани. Это всё миновало! Уж и замка не стало: Лишь руины стоят средь поляны Да цветут, что ни лето, Словно в память об этом, На зеленой поляне тюльпаны. Февраль 1941

С СЕРБСКОХОРВАТСКОГО

Воислав Илич Младший

222. КАК УМИРАЕТ ДАЛМАТИНЕЦ

Вечером осенним солнце заходило Над равниной моря иссиня-зеленой… Он остановился над своей могилой, — Статный далматинец, на смерть осужденный. Юный, как росинка, как Парис красивый, Голову поднял он гордо, словно сокол. Щеки розовели. Ветром относило Кудри золотые на челе высоком. И покуда взглядом пристальным и ясным Он глядел на море, — вкруг толпа немая Плакала украдкой… Престарелый пастор Подошел к герою, крест приподнимая: «Отрекись, о сын мой, от детей бунтарских! Знай: пустым мечтаньям верят только дети! Поцелуй смиренно край одежды царской И получишь милость!..» Витязь не ответил. «Не грызет ли, сын мой, грудь твою обида — Умирать так рано? Хорошо на свете! Всех, кто был с тобою, поскорее выдай И получишь милость!..» Витязь не ответил. Он простился молча с матерью седою, Плачущей скупыми горькими слезами, И пошел к могиле… Палачи герою Черною повязкой очи завязали. Лейтенант обрюзгший крикнул: «Пли в, крамолу!» — И кривую саблю взял наизготовку. Смуглые мадьяры в сапогах тяжелых В сердце далматинца навели винтовки. Жуткое молчанье. Вся толпа, застынув, В страхе ожидает близкую развязку В это время руку поднял далматинец И сорвал бесстрашно черную повязку. Солнце закатилось. Небо в первых звездах Глубоко, и чисто, и прозрачно было. Роз благоуханьем был пропитан воздух. Осень паутинки в воздухе носила. Он взглянул на море, и в последнем взгляде Бушевала юность и любовь без края… Далматинец крикнул: «Палачи! Стреляйте! Да живет вовеки Сербия родная!» Август 1945