Драгоценный камень

— Есть такой.

Слави Спиридонов помолчал.

— Знаете, этот Андрей Андреев утверждает, что в прошлом году…

— Что в прошлом году?

— В том-то и дело — что.

Начальник управления встал со своего места и прошелся по комнате.

— Он утверждает, что в прошлом году он заметил в том самом районе, куда вы сейчас отправляетесь, следы — представьте себе — чего?

— Наверное, не медведя, — сказал Вылю Власев.

— Медведя! Если бы он сказал мне «следы слона», я бы меньше удивился! Что там следы слона, да хоть и мамонта, по сравнению с его догадками! Слушайте! Этот ваш герой утверждает, что он напал на следы берилла. Вы понимаете — берилла! Чудесного, таинственного, редкого минерала, из которого получается металл бериллий — металл, который в два раза легче алюминия, металл, о котором мечтают авиаконструкторы всего мира! Вы поняли?

— Я химик, — обиженно прервал его Вылю Власев. — Мне до некоторой степени известны и вес и качества этого металла.

— Ну вот! — инженер Спиридонов развел руками. — Берилл — у нас! Вы представляете себе?

— С трудом могу себе это представить, — поморщился Вылю Власев. — Я человек науки и фантазиями не занимаюсь!

— Эх, вы! Безнадежный скептик и отчаянный педант! Наука без фантазии — это птица с оторванными крыльями.

— Я скорее дал бы оторвать себе голову, чем вот так, вдруг, поверил бы, что у нас есть берилл, — с досадой ответил Вылю Власев.

— Нет, вы вырвите только свой скептицизм, — засмеялся Слави Спиридонов. — А голова пусть останется. Она не помешает. Она даже полезна в некоторых случаях. Послушайте! Ведь так, как вы сейчас мне говорите, говорили наши буржуазные ученые и десять лет назад и раньше: нефти нет, свинца нет, цинка нет. А вот и нефть нашли, и свинец, и цинк.

— Но берилл — это совсем другое, товарищ Спиридонов. Во-первых, берилловых месторождений во всем мире так мало, что их можно перечесть по пальцам. А чем реже встречается какой-либо минерал, тем ничтожнее вероятность найти его у нас, в нашей земле. Ведь так? Во-вторых, никогда, нигде и никто не говорил о берилле в Болгарии. В-третьих, нет данных о геологических признаках такого месторождения в нашей стране. Суммируйте эти три положения, и вы убедитесь, что я прав!

— Я геолог, товарищ Власев, но я не знаю теории, которая безусловно, именно безусловно, исключала бы наличие этого чудесного минерала в нашей земле. Пусть вероятность составляет два или три процента. Почему же не проверить эту гипотезу? Я спрашиваю вас: почему?

— Если гипотеза исходит из серьезного источника, пожалуйста, проверяйте. В нашем бюджете есть параграф, который разрешает производить вложения в поиски полезных ископаемых. Раз есть параграф, стало быть, расходование средств, то есть проведение исследования, является законным. Но этот параграф, как бы он ни поощрял поиски, отнюдь не обязывает нас верить разным фантазерам. Извините меня, но этот Андрей Андреев, хоть он и не лишен известных способностей, — фантазер первой категории. К тому же имейте в виду, что это человек молодой. Вот что значится в моей записной книжке: «Коммунист. В свободное время любит читать, главным образом книги по истории. Бывший футболист». Вы слышите, товарищ Спиридонов, бывший футболист! Затем: «Хорошо лазает, вынослив. Техника сбора материалов отличная. Есть глаз и нюх. Но увлекается и тем, что не относится к его прямым обязанностям исследователя». Заметьте, товарищ Спиридонов: увлекается поисками — просто так, по собственному желанию и где вздумается. Ведь это же нигилизм! Затем: «В работе очень горячится, верит своему воображению, а оно у него слишком развито». Видите? Поэтому я отметил для себя: «Подвергать его пробы специальному химическому анализу, а до результатов анализа верить ему не больше, чем на тридцать-сорок процентов». Вот так. Как же вы хотите, чтобы я серьезно отнесся к этому его берилловому бреду? Если бы он заговорил о железе, даже о свинце, об олове, наконец, — еще туда-сюда. Но берилл! Это фантастика, бред, плод расстроенного книгами воображения!

— Геологу без воображения — грош цена, — начал сердиться Спиридонов.

— Геолог, который не считается с фактами и выводами, вытекающими из фактов, — вообще не геолог. — Вылю Власев расстегнул вторую пуговицу на своем жилете — действие, которое он производил обычно, только отходя ко сну. — А где у него факты, товарищ Спиридонов? Почему он не дал вам ни кусочка материальной истины? Хотя бы одного кристалла?

Спиридонов хотел ответить ему резкостью, сказать что-нибудь такое, что сразило бы его, но раздумал и замолчал.

Действительно, молодой геолог не представил ни одной пробы, ни одного кристалла. Он просто утверждал, что напал на «обнадеживающие» следы, которые, по его мнению, говорят о возможном присутствии берилла в районе, в котором бригада будет производить разведку. Он только высказывал свою гипотезу, и ничего больше.

Но это была гипотеза, заключающая в себе нечто величественное, нечто бесконечно важное для науки, для обороны страны, для народа. Такая гипотеза могла появиться только у человека с отважным сердцем и дерзким воображением. А если смелое воображение сочетается у него со способностью к трезвому научному мышлению, почему же не помочь такому человеку? Вылю Власев — крупный химик, дарования его известны, но он скептик по натуре, ему кажется фантастическим все, что не подтверждено наглядно, не проверено в лаборатории. Но что будет с исследовательской работой, если всегда и во всех случаях требовать «наглядных» материальных доказательств? В истории великих открытий сколько угодно примеров, когда простая догадка, первоначальное смутное предположение играли решающую роль в дальнейших успехах.

Весь вопрос в том, кто такой Андрей Андреев — серьезный ученый или честолюбец, который стремится во что бы то ни стало поднять шум вокруг своего имени. Но, если бы он был тщеславным хвастунишкой, он непременно раззвонил бы направо и налево о своей гипотезе, и теперь вся София говорила бы о берилле и о том, какие реактивные самолеты и стратосферные летательные аппараты будут делать из металла бериллия. Однако же молодой геолог не казался кичливым болтуном… Краткой запиской в двадцать строк он скромно сообщал о своих догадках, приводил некоторые соображения и просил оказать ему содействие.

И сейчас, обдумывая, что сказать Вылю Власеву, как взволновать его сухую эмпирическую душу, инженер Спиридонов снова вспомнил первую встречу с юношей. Встрече предшествовала короткая, но бурная перепалка за дверьми его кабинета. Он приказал рассыльному никого не пускать — у него была в это время срочная работа, — а нетерпеливый посетитель упорно рвался к нему. Затем послышалась какая-то возня, и через несколько секунд в кабинет влетел огромный детина — головой он касался притолоки. На нем была спортивная рубашка; засученные рукава открывали крепкие, мускулистые руки, густо обросшие волосами до самых кистей. Это был курносый молодой человек со скуластым смуглым лицом и сияющими, как электрические лампочки, светлыми серо-голубыми глазами.

Инженер Спиридонов нахмурился — он любил смелых людей, но терпеть не мог нахалов, особенно если кто являлся к нему без пиджака и с засученными рукавами. Он приготовился выставить этого человека и подбирал в уме подходящие к случаю сильные выражения, но, приподняв очки, вдруг вспомнил, что знает этого юношу, и не просто знает, а что это его подчиненный, геолог. Полтора года назад его перевели из горноизыскательского отдела в геологоразведочный.

Поскольку досада его еще не улеглась, а в полуоткрытую дверь заглядывал помятый в схватке, но все еще не смирившийся с происшествием рассыльный, он спросил строго и довольно недружелюбно:

— Что вам, товарищ, и почему вы входите ко мне в таком виде?

— Простите, — сказал двухметровый детина и покраснел, как будто его обдали кипятком. — Простите, что я вас беспокою, но этот человек, — он показал головой на рассыльного и дружески ему улыбнулся, — этот человек уже третий раз меня отсылает, не пропускает к вам. Разумеется, он не виноват, это вы ему приказали, и я на него не сержусь. А в среду вечером мы уезжаем — я в третьей бригаде, — в среду вечером мы уезжаем, и, вы понимаете, времени терять нельзя. Вот, — он вытащил свой бумажник и достал оттуда сложенный листок. — Я тут кое-что объяснил. Прочтите. Если вы найдете это интересным, позвоните мне. Я написал внизу свой телефон — карандашом.