Страница 120 из 138
Первое, что сделала Джесси, — попросила Джона освободить Фрэнка, но Блэр отказался от освобождения, потребовал открытого суда и отправил в военный департамент официальные обвинения в адрес генерала Фремонта. Однако заточение Фрэнка в тюрьму начало приносить благотворные результаты. Генеральный штаб более охотно стал сотрудничать, снабжение и оснащение поступали быстрее, поднялся боевой дух войска. Ей стало легче дышать, когда полковник Джеймс А. Мюллиган, преследуемый превосходящими силами Конфедерации под командованием генерала Прайса, принял решение занять позиции у Лексингтона, спешно соорудил фортификации и направил срочную телеграмму генералу Фремонту с просьбой о подкреплении. Хотя газеты утверждали, будто у Джона сорок тысяч обученных солдат, Джесси знала, что в его распоряжении всего-навсего семь тысяч человек, включая гвардию штата, что было едва-едва достаточно для обороны Сент-Луиса. Вместе с тем она понимала, что, если полковник Мюллиган потерпит поражение, этот последний удар может стать решающим для отстранения Джона от командования. Когда она пришла в его кабинет, стремясь побудить его отправить полковнику Мюллигану всех имеющихся солдат, Джон протянул ей две телеграммы. Первая, от военного министра Камерона, гласила:
«ПРЕЗИДЕНТ ПРИКАЗАЛ ОТПРАВИТЬ СЮДА БЕЗ МАЛЕЙШЕЙ ЗАДЕРЖКИ 5000 ХОРОШО ВООРУЖЕННЫХ ПЕХОТИНЦЕВ».
Вторая телеграмма была от генерала Уинфилда Скотта:
«ОТПРАВЬТЕ 5000 ПЕХОТИНЦЕВ ОТ ВАШЕГО ДЕПАРТАМЕНТА БЕЗ ПРОМЕДЛЕНИЯ. ТАК ПРИКАЗЫВАЕТ ПРЕЗИДЕНТ».
— Не можешь ли ты уговорить их? — спросила Джесси. — Не можешь ли послать им телеграмму, что ты нуждаешься в людях для подкрепления полковника Мюллигана?
Впервые за много лет она увидела в его глазах слезы.
— Нет, — сказал он, — это было бы нарушением субординации, в которой меня уже несправедливо обвиняли. Столица снова в опасности и должна быть спасена, даже если Миссури падет и я принесу себя в жертву.
Через три дня полковник Мюллиган потерпел сокрушительное поражение, самое крупное, какое знало Западное командование. В плен попали три тысячи пятьсот человек, южане захватили большое количество боеприпасов и склады. Север был в трауре, поскольку Миссури считался лояльным штатом под контролем генерала Фремонта, и все-таки Север и здесь потерпел неудачу. Джесси была вынуждена доложить мужу, что главным мотивом жалоб в северной прессе было утверждение, будто генерал Фремонт неизменно проигрывает сражения и все еще должен одержать свою первую крупную военную победу. Многие газеты призывали найти нового генерала, способного добиваться успехов.
— Это значит, что ты должен ускорить осуществление своих планов, Джон, — сказала она. — Ты должен нанести удар до завершения приготовлений. Никто никогда не достигнет совершенства в этой войне: сражения будут вестись без достаточного количества людей, ружей, амуниции. Их нужно выигрывать такими качествами, как отвага и смелость.
— …Которые имеются в равной мере и у южан. Я надеялся подождать, пока у нас будет превосходящее количество ружей, поскольку Север явно обладает большими промышленными ресурсами. Но если Север изголодался по победам, нуждается в них ради подъема морального духа, тогда я должен добиться победы любой ценой.
Через несколько дней он выступил во главе своих войск. Джесси осталась на месте в качестве офицера связи по снабжению. Посыльные доставляли нескончаемый поток обращений, оповещая, в чем нуждается Джон:
«Скажи санитарной комиссии, что весь хирургический департамент здесь в очень плохом состоянии, и это меня весьма тревожит… Наши трудности вызываются нехваткой транспортных средств; попроси капитана Маккивера сделать все, что в силах человека, чтобы достать фургоны, мулов, упряжь и возчиков… Нам нужны сабли и ружья; высылай их, как только сможешь… Поторопи отправку батареи Констейбла, если есть возможность заполучить ее, и тысячи переделанных австрийских мушкетов, которые весьма подойдут, если мы получим их незамедлительно… Нам требуются все имеющиеся револьверы… Поторопи гвардейцев и обеспечь реквизицию одежды для них… Пусть капитан Маккивер пошлет ко мне полк Фитца Уоррена полностью, если возможно… Немедленно отправьте полк полковника Крафтс-Райта…»
В Сент-Луисе остались всего несколько офицеров, в основном больные. Джесси не имела полномочий подписывать приказы о реквизиции товаров; половину своего времени она тратила на то, чтобы найти оружие и снаряжение, вторая половина уходила на поиск офицеров для подписания приказов о реквизиции, дабы придать им законность. Она работала с нагрузкой, превышающей ее силы и способности; она понимала, какое давление оказывается на Джона и как опасно его положение. Она не упускала ни малейшей возможности, чтобы послать ему слово поощрения: писала, как предано ему население Сент-Луиса, как оно уверено в его победе, с каким уважением к нему относится Горас Грили, выраженным на страницах нью-йоркской «Трибюн», что сказал в палате некий конгрессмен об энергии и решимости генерала Фремонта. Она писала свои письма в радостном, уверенном, любящем тоне и всегда получала в ответ: «Я читал твою записку и проникался ее добрым, ярким оптимизмом». 29 сентября она получила телеграмму, сообщающую ей, что, поскольку он задержится на несколько дней в Джефферсон-Сити, ей следует немедленно выехать в этот лагерь. Она понимала, что в Джефферсон-Сити нет какой-то особой работы для нее, он просто хотел перед сражением увидеть ее еще раз — телеграмма была жестом любви и привязанности.
Джон встретил ее на железнодорожной станции. Пять дней она наблюдала за тем, как он приводит армию в полную боевую готовность. Не хватало еще многого: некоторые офицеры не привели свои отряды из других частей Миссури; невозможно было обеспечивать приток в лагерь фургонов со снабжением. И тем не менее она видела, что все эти трудности не остановили Джона и его людей: они жили в открытом поле в добром здравии, добрые духом, жаждали битвы, которая покажет армию Запада как одну из великих боевых сил нации.
За день до выхода из лагеря на Юг для преследования сил генерала Конфедерации Прайса прибыл без предупреждения военный министр Камерон. С давних пор он был поклонником четы Фремонт, вел в пользу Джона избирательную кампанию 1856 года и поддержал прокламацию об освобождении до того, как Линкольн настроил администрацию против нее. Саймон Камерон был высоким, худощавым, с приветливыми серыми глазами, высоким лбом, роскошной шевелюрой. Как всегда, он был по-юношески порывист. В молодости он был редактором газеты, соединял журналистскую работу с политикой, обрел состояние на государственном печатном деле, затем занялся строительством железных дорог и банковским бизнесом. Добившись огромного успеха в роли бизнесмена и политического руководителя в Пенсильвании, он пытался в 1860 году стать кандидатом в президенты от республиканцев, но затем снял свою кандидатуру в пользу Авраама Линкольна, после того как сторонники Линкольна обещали ему пост военного министра. Он раздавал военные контракты только своим друзьям и закрывал глаза на обман ими армии Союза, что вызвало лавину критики, и Линкольн уже подумывал направить его в Европу и таким образом избавиться от него.
Камерон сказал откровенно, в духе своей непосредственности:
— Генерал, я позволил себе осмотреть ваш лагерь. Нашел сумятицу: организация рот неважная, солдаты нуждаются в одежде…
— Нам нужно многое, министр Камерон, — ответил Джон. — Два месяца мы настойчиво просим Вашингтон помочь нам, но до сих пор не получили ничего. Возможно, униформы не блещут, но сердца и руки солдат к бою готовы.
— Пожалуйста, поймите меня, генерал! — воскликнул Камерон. — Не я решил провести обследование. Президент Линкольн приказал мне провести обследование, генерал.
— Беседовали ли вы с Блэром в Сент-Луисе?
— Да, миссис Фремонт, я выслушал Фрэнка Блэра о положении дел в округе.