Свартхевди - северянин

Жрецу: если нажрался браги до появления видений – так проси, чтоб до дому проводили. У него теперь не хватает двух зубов слева, и молитвы богам он с тех пор читает с таким развеселым присвистом, что авторитет его на время падает, что бесит Торстейна неимоверно.

Даже Грим, который вроде бы ни при чем, получил урок: делаешь что-то – так делай хорошо. А то кособокий Гримов сарай, непонятно как до этого вообще не развалившийся, теперь ни снести, ни передвинуть. Он честно пытался его убрать (мешать начал) – но всех его трудов результатом была только пара оторванных бревен. Так и стоит до сих пор.

А Торстейн-то, и раньше подозревал, кто это его приголубил, а теперь вот, подстраховаться решил, и отомстил, на всякий случай.

Но я отвлекся.

- Упорствуешь все еще? – Финн бросил мне мои же штаны, подобрав их с пола – Оденься, да в порубе посиди, подумай день да ночку. А завтра тинг соберем да объявим – тут он мне подмигнул – А о чем объявим, будет зависеть, как хорошо ты подумаешь. Думай хорошо, Свартхевди Бьерннсон, решай.

На том и расстались с этой неуважаемой мною братией.

Отправились они, видимо, праздновать привалившую семейству Скряги удачу, а меня под конвоем двух Финновых отпрысков отправили в холодную.

Глава 3.

Некомфортное у нас помещение, в котором всякого рода нарушителей содержат, определенно. Тесно здесь, темно, пол земляной. Всех удобств – охапка старой соломы да кадушка в углу, для санитарно-гигиенических целей предназначенная. Мне тут сразу как-то не понравилось, не место тут достойным людям, вроде меня.

Возле двери, как по голосам понял, которые снаружи периодически доносились, средний братец Турид на страже был оставлен, Квист Финнсон, соответственно. Не то, чтобы я мог куда-то из сруба деться – просто для порядка. Ну и, чтобы уличить несознательных, тех, кто мне бы помочь мог попытаться. А самому выбраться – это вряд ли. Пол земляной – но подкоп скрести ногтями (пояс то с ножом и ложкой отобрали) я буду, пока не состарюсь. Есть еще окошко, под самым потолком, но оно, во-первых, забрано решеткой, а во-вторых, такого размера, что пролезть в него смогу я разве что по частям. Слыхал я, конечно, висы, про великих карлов прошлого, которые двери темниц плечом высаживали (что вранье, скорее всего) – но не мой случай: я сильный, конечно, но легкий, да и дверь вовнутрь открывается. А потолок сделан тоже из бревен, потоньше, правда, чем на стены пошли – так что, и через крышу не выбраться.

Эх, вот был бы я ульфхеднаром, да ниспослал бы мне аса-Тор ярость божественную – так и через стену смог бы выйти, и дверь бы выбить, и ей же Квиста отхрендякать, но что толку мечтать.

- Сидишь, Конь? – это Квиста растащило поболтать, где-то ближе к полудню – сиди-сиди, отдыхай, напоследок. А то, свадьба ведь скоро, хе-хе, родич будущий. Доволен ли суженой, понравилась ли? Достаточно ли горяча сестренка? Ха-ха-ха, и верхом не умеет девка, а смотри-ка – Коня-то объездила!

Квист мне никогда не нравился, как и все остальные мужи его семейства. Умом и сообразительностью не отличался – не в батю пошел, зато был силен и крепок, хотя и несколько неловок. Но, может, удастся его разозлить? А как он войдет, чтобы рубашку мою от пыли прямо на мне выхлопать – так, авось, справлюсь с ним, да сбегу?

- Ага, через Турид я половине взрослых мужей борга родичем получусь. Тебя, Квист, случаем, не так же зачали?

- Ты к чему это ведешь, а, Конь? – о том, что Квист призадумался, мне сообщил громкий скрежет, с которым тот почесывал свой затылок. Или не затылок? В общем, то место, которым обычно думает.

- Ну, как: Турид же, дочь своей матери? И твоей, кстати, тоже? И на нее похожа?

- Да, так оно и есть!

- Смотри дальше: вот брат твой, твоего отца сын?

- Да! Так видно даже, что братец Скафти на отца похож, как две капли воды! – тут до Квиста, похоже, начало доходить.

- А Турид, значит, на мать?

- Ну... да...

- Так ты у Финна то спроси, не был ли он в походе, когда тебя зачинали? А то ведь, Турид то гулящая у вас... А сам знаешь – какова яблоня, таковы на ней и яблоки...

- Убью!!! – дверь грохнула от могучего пинка, послышался шелест сдвигаемого засова, тут же, впрочем, прекратившийся, к великому моему разочарованию.

- Думаешь, самый умный, а Конь? – Квист отчетливо заскрипел зубами – После свадьбы поговорим. Пусть поразит меня Гунгнир Отца Битв, если я не вобью твои слова вместе с зубами тебе же в глотку. Сойдет для сестры и беззубый супруг.

- А не будет этой свадьбы если? Всякое может случиться – я не оставлял надежды заманить его внутрь – Так скажи мне, не прав ли я, о родне твоей, по женской линии?

- А не будет свадьбы – сидеть тебе на колу, Конь, иному не бывать – караульный начал успокаиваться – Я для тебя его сам сделаю. Из ели неошкуренной, чтоб тебе сиделось на нем пошершавее.

Не получилось.

Значит, пора немного понадеяться на чудо, а потом пасть в бездны отчаяния.

И, что характерно, есть ведь с чего.

Я валялся на охапке соломы в углу и мрачно представлял себе невеселое свое будущее.

Соглашусь я на свадьбу – вот Финн то порадуется. Он, чтобы этот позор со своего двора спровадить в заботливые руки мужа – и половины добра своего не пожалеет, а мой-то отец как счастлив станет, такому в семействе нашем дружном пополнению...

Рога у меня, скорее всего, еще во время свадьбы вырастут, в задаток, как бы – это к бабке не ходи. А дальше, представляю себя в окружении многочисленных своих детишек, среди которых и от меня некоторые могут быть (если очень постараюсь). Нет, не так я себе свою семейную жизнь представлял!

А если соглашусь на смерть позорную?

Буду ославлен, как насильник, что позором ляжет на честь рода. Да еще и виру немалую Финн выкатит, за то, что дочь, якобы, попортил, и будет в своем праве, а ярл его в этом поддержит – Финн не зря хольдом поставлен. Но мне то уже все равно будет, потому что когда батина ватага из набега осенью вернется – мои кости уж волки растащат, хоронить то преступников не положено. Торстейн обряд проведет, чтобы я мстить с того света не явился, и выкинут труп в лес. Даже жечь не будут.

Что ж делать то...

Тухляк сплошной, с какой стороны ни глянь: либо – на кол, либо – жениться на месте общего пользования...

В таких вот размышлениях и прошел день, мне принесли воды, и краюху хлеба – но кусок в горло не лез.

А тут еще, как темнеть начало, к Квисту присоседился кто-то, да бражкой потянуло. Празднуют, паскуды!

Так ничего не надумав, я завалился спать.

- Сварти! Сварти, вставай, бестолочь похотливая! – кто-то тряс меня за плечо, и одновременно шипел в ухо – Вставай, времени мало, или всерьез на этой потаскухе жениться собрался?

- А? Что? – спросонья я мало что соображал – братец Кетиль? Что ты хамфамжум... – это брат заткнул мне рот ладонью.

- Быстрее, вставай, дурень, рассвет скоро, надо уходить отсюда!

На улице к нам присоединился Орм, помахивающий кожаной колбаской (не той, о которой вы все сейчас подумали!), также наблюдалась на крылечке странная картина: лежащий лицом вниз Квист Финнсон, в руке у которого находился пустой бурдюк, судя по витавшему вокруг запаху, из под браги, и привалившаяся к стене сруба фигура, едва различимая в темноте, тоже с бурдюком, из которого эта фигура шумно глотнула.

-Удачи тебе, Свартхевди, благодари братьев – произнесла фигура голосом Гуннара Гримсона – И не теряй времени... Жеребец стоялый...

Я даже в темноте почувствовал, что он улыбается.

Пока мы задворками пробирались к нашему подворью, Орм шепотом просвещал меня о деталях побега.

- Я как узнал, что тебя Финн на дочке прихватил, так не знал куда поначалу и бежать, что делать, Кетиль, вон, за железо схватился – тебя освобождать, но я ему глупостей делать не дал, и другое предложил. Мне будто Локи на ухо шепнул, что делать – Орма распирало от гордости за содеянное – Поперву, побежал я в дом к Ауд, да надоумил ее больной прикинуться, да матери об этом сказал, как назад вернулся. Мама к жене Хегниевой и побежала, Ауд то на сносях, ты не знал? Не важно. Это чтобы мама не прознала раньше времени, про любовь твою неземную, к сей деве непорочной, а то пошла бы к Финну еще... Потом Гуннара подговорил, чтобы он пошел, да за удачу Финнову выпил, с Квистом. Квиста-то, сменить забыли на радостях, так и сторожил тебя, пока остальные праздновали! А когда они с Гуннаром ночью хлебали брагу, мы с Кетилем подошли незаметно, и получил Квист Финнсон по голове своей пустой вот этим. Орм показал мне кожаную колбаску, туго набитую песком.