Не бросайте бескрылок

...Утро было теплым, с чистым и синим, синим небом, даже в порядком надоевшей палате посветлело. "До завтрака надо принять креолин, -- подумала Валентина, -- затем пару раз спуститься на первый этаж".

Подпоясав халат, положила в карман пузырек с креолином, стакан, чайную ложку и баночку с медом. Теплую воду в стакан набрала у дежурной медсестры. К креолину никак не привыкнет, до того противен. Если б не мед, то, наверное, вырвало. А ей с еще незажившим швом, этого допускать нельзя. Но и в этот раз обошлось нормально. А вскоре придерживаясь за поручни, Валентина спускалась на первый этаж. Там, подойдя к окну, засмотрелась на лес и небо.

...Корпуса больницы разбросаны в сосновом подлеске. Сосняк молодой, зеленый, душистый. Валентина словно почувствовала идущий от сосен их терпкий, лечебный запах и вздохнула всей грудью. Рядом с деревней, где прошло детство и молодость, тоже был сосновый лес, но ходили туда с братом редко, а вот мерное, задумчивое покачивание верхушек сосен, их душистый успокаивающий запах крепко врезались в память. День заметно прибавился, больше стало солнца и тепла, особенно если присядешь у окна с солнечной стороны. Пока креолин принимала, да вниз спускалась, на небе кое-где появились светлые облака. Они нехотя перемещались по голубому небосклону, будто тоже хотели погреться на солнышке. Одни уплывали, появлялись другие, подсвеченные солнцем и также тихо уплывали. Подумалось, что люди тоже приходят в жизнь и уходят из нее, а вот лес, небо, облака были и останутся. Только вот смотреть, любоваться ими будут другие.

Вспомнились недавние проводы в больницу. Было так груст­но и все были настолько подавлены, что слез не скрывали. Даже Егор не удержался. Боялись без нее остаться. Это ж по расстроенным лицам было видно. В груди потеплело, стало радостней и спокойней. Валентина непроизвольно улыбнулась. Нет, что ни говори, а без них она себя не представляет.

Вчера в палату зашел хирург, он был в настроении и шутил. Посмотрев на шов, Николай Петрович сказал, что все идет как и должно идти. Он всегда словами и вниманием своим воодушевлял Валентину. Ее настроением в этот раз остался недоволен: мрачная, сказал, в глазах нет огонька, а это плохо. Пришлось рассказать, что так огорчило. Он хотя и понял ее, но вновь посоветовал не раскисать. Легко сказать -- не раскисать! Сама когда-то других нравоучала, других-то учить оказывается проще. В голове прочно засели две мысли: смерть Наташи с Михаилом и что саму впереди ожидает. Радости это не прибавляло. Но скоро придут муж с детьми и внуками. Понравится ли она им с таким-то сникшим видом? Не-ет, такой лучше на глаза не появляться.

Поднявшись наверх, достала из тумбочки пакет и, выложив из него зеркало, расческу, флакончик с недорогими духами, губную помаду, занялась макияжем лица. Никто не мешал, соседки ушли на процедуры. Их готовят к операции.

...Первой с радостным возгласом в палате появилась Лена.

-- О-о, мамуля, да тебя не узнать! -- Поцеловав, поставила в стакан с водой букетик нарциссов, достала из сумки поллитровую банку клубники: врач Тамара Егоровна посоветовала есть свежую клубнику. Дочь обрадовала, что скоро приедут самые родненькие: отец, Тамара, Стасик с Женечкой, а возможно и дядя Антон. Валентина хотя и сверхдовольна, особенно приездом внуков, но вслух сказала, что ребятишек-то не надо было везти за город. Лена без дела не посидит. Только пришла, а уже постель подправила, смерила давление, из тумбочки матери повытряхивала лишнее. Хорошо, что пузырек с креолином остался в кармане. По всему видно, что работа медсестры дочери нравится. Валентина наблюдала за ней, радовалась, но кое-что, как мать, ее не устраивало. При случае, подскажет, как лучше вести себя с больными. Уж ей-то со стороны видней. Зачем, к примеру, так сухо и официально:

-- Как, больная, ваше здоровье?

Шутит, а зачем? Так и хотелось бы ответить, что никакая я не больная, а твоя мама. Пусть у Николая Петровича поучится, он ведь по имени отчеству называет. И потом, чего спрашивать, как спала? Да после вчерашней новости о смерти Михаила, она всю ночь проплакала. Тоже мне -- спала. Откуда в ней такая сухость? В работе медсестры доброта и внимание к больному -- не мелочь. Подход нужен, душевность, ласка. А вообще-то дочь радовала. Помыв клубнику, Лена подала матери целую тарелку. Сама попробовать отказалась и продолжила разборку в тумбочке. Валентина съела несколько клубничек, а когда узнала о цене, демонстративно отодвинула в сторону: уж лучше внукам отдаст.

-- Чего не расскажешь, как дела с Денисом, -- спросила Лену.

-- Нормально. Напрашивался к тебе приехать, да я отказала. Зачем?

-- Мог бы и приехать, ничего в этом страшного не вижу.

-- Обойдется, чего ему тут смотреть?

-- Ты, дочь, оказывается командирша.

-- Вся в тебя, мама, папа тебя тоже командиршей зовет.

Валентина примолкла. Дочь-то права. Она же ее в чем-то копирует.

-- Мам, я пораньше сегодня уеду, можно?

-- Чего так?

-- Денис с родителями хочет познакомить.

-- Смотрины что-ли?

-- Вроде того.

-- Видно, у парня серьезные намерения.

-- Да-а, предлагает осенью пожениться.

-- Любишь?

-- Не знаю, вроде нравится.

-- Ты так говоришь, что вроде нравится, вроде не нравится. Выйти замуж -- дело серьезное и надо хорошо подумать, чтобы потом себя за локоть не кусать.

-- Вот и думаю. Да ты зря, мам, голову себе забиваешь, сколько времени еще впереди. А почему клубнику не ешь? Небось для Стасика с Женечкой оставила? Так не пойдет, ешь, тебе она нужней. Я им, как придут, дам конфеты и печенье. Можно и яблоки отдать.

-- Это с работы мне принесли. Пустые банки домой забери.

Сложив все лишнее в пакет, Лена вдруг прислушалась.

-- Кажется, наши идут, слышишь голоса?

-- В самом деле, они, -- сказала Валентина и вновь стала прихорашиваться.

Как вошли Антон, Егор, Тамара да Стасик с Женей, так и тесно в палате стало. Обнимались, целовались и кое-как расположились. Хорошо, что соседки вовремя вышли. А вопросов-то сколько? У внуков глаза испуганные, в больнице впервые, им все так тут необычно. Но Лена нашла чем детвору занять, угостив яблоками и конфетами. От еды внуки никогда не отказывались, аппетит у них -- отменный. У взрослых свои разговоры. Валентину интересует как дома без нее, посадил ли Егор рассаду, что нового у сватов, звонила ли Тамара мужу?

Ее тоже пытают: как чувствует, когда выпишут, что врачи говорят? Внуки едят яблоки да смотрят то на бабушку, то на мать с дедушкой и дядю Антона. Валентина не стала выяснять подробности смерти Михаила, посчитав, что в такой день это будет неуместно. Егор подсел к жене с одной стороны, Тамара -- с другой, внуки стоят напротив, а Антон с Леной у тумбочки.

-- А у тебя, бабушка, "лак", да? -- неожиданно спросила Женя. И все сразу замолкли.

Девочка букву "Р" не выговаривала. Увидев, как на нее недовольно посмотрела мать, испуганно заморгала глазами. Валентина вначале не поняла о чем внучка спросила. Потом, когда Тамара выговорила Жене за "глупый вопрос", до нее наконец дошло.

"Значит, и в семье все знают", -- подумала расстроенно. На какое-то время наступило тягостное молчание. Хорошо, что не стала выяснять и отшутилась, рассказав внучке про настоящего речного рака. Поняла Женя или не поняла, но больше вопросов не задавала.

Обняв жену, Егор говорил, как без нее плохо и сколько домашних дел на него свалилось. Обрадовал, что после майских праздников займется пристройкой.

-- А как с участком, будем брать? -- решилась спросить мужа Валентина, посчитав, что момент самый подходящий.

-- С каким участком? -- вроде как не понял Егор.

-- Ну-у под сад-огород, какой же еще! У нас на работе скоро станут делить. А место какое: кругом лес, рядом речка, дорога.

-- Вначале давай с пристройкой закончим, -- недовольно ответил Егор.

-- Так потом участки разберут?