Страница 45 из 65
-- Мы с Леной посоветовались, чтобы она массаж освоила. Это и нам пригодится.
-- Я -- за, сам испытал. Давай, Ленок, осваивай, будешь нас с мамой лечить.
-- Тебе чай или кофе? -- спросила Валентина.
-- Чай, и если можно, с травкой, она для здоровья пользительная. С душицей завари, а я пока во дворе курну. Или на кухне разрешите?
-- Пап, ну зачем же? Мать пожалей...
-- Ладно, ладно, -- перебил дочь Егор. -- Начнешь мораль читать, что вредно, плохо, вроде сам не знаю.
Одевшись, Егор вышел во двор. Валентина заварила чай. Лена сидела рядом. Они рады, что поездка отца к костоправу оказалась удачной. Не привыкший болеть, отец помотал бы им нервы.
VI
Антон -- брат Валентины. Он старше сестры. У Антона солидная, хотя и нервотрепочная должность. О сестре не забывает: нет-нет да и неожиданно заскочит. У Валентины лишь семилетнее образование. Так получилось, что после семилетки уехала в Кострому, выучилась на ткачиху, но заболела мать, а Антон в это время как раз служил срочную. Вот и пришлось ей обратно к матери возвращаться. Брата сестра любит всей душой. Егор это правильно понимает, хотя иногда и ревнует, на что Валентина отвечает: "Ты -- муж, а Антон -- родная кровь! Вообще-то Антон с Егором друг друга понимают. Егор рад редким приездам Антона, с ним есть о чем поговорить,заодно пропустить по рюмочке, а то и в карты переброситься.
...Антон сказал водителю, чтобы он ставил машину в гараж, а сам неспешно пошел к дому сестры. Темнело. Моросил мелкий дождь, размачивая землю и опавшие с деревьев пожухлые листья. Тускло отсвечивали лужи. Выкрашенная в ярко-зеленый цвет калитка была открыта. Пройдя по асфальтовой дорожке во двор, Антон глянул на сарай, но света там не увидел. Остановился напротив кухонного окна. Нагнув голову над столом, сестра что-то сосредоточенно делала. Бросив взгляд на окно и увидев брата, радостно улыбнулась.
-- Сразу зайдешь или вначале к Егору? -- спросила, приоткрыв форточку. -- Он в сарае.
-- Без света?
-- Экономит.
-- Вместе придем, -- ответил Антон и пошел к сараю. Егор и в самом деле работал без света. Увидев гостя, стал вытирать о тряпку руки.
-- Наконец-то, -- обрадовался он, пожимая руку Антона.
-- Могли бы и сами приехать, чай в одном городе живем, -- ответил Антон.
-- Вы такие занятые, у нас как-то попроще.
-- Жена говорит, что зазнались.
-- Так прямо и сказала? -- удивился Егор. -- Ладно, учтем. Ты как насчет вместе поужинать и по рюмочке? Одному жена запрещает, а с тобой -- слова не скажет.
-- Можно поужинать, можно и по рюмочке, теперь уже никуда не поеду.
-- Вот и хорошо. Тогда в срочном порядке закругляюсь. Да и завтра выходной. Не работаешь?
-- Свободен.
-- Отлично. Погляди в окно на сестру -- ух как завозилась, метеор да и только! А все почему? Потому как ты в гости пришел. Та-ак, кажется, все собрал-прибрал, сейчас курну и пойдем. Тебе не говорили, как меня недавно хондроз скрутил?
-- Да нет, а что?
-- О-о, так скрутил, так скрутил, что еле очухался. К костоправу ходил. -- Закурив, стал рассказывать про свой поход к Лёне-костоправу.
Антону нравилось бывать у сестры. Тут тихо и спокойно. Это не в многоэтажке, где со всех сторон стучат, гремят, топают, порой так, что люстры ходуном ходят. Валентина старается брата встретить, и уж голодным от нее не уйдешь. А угостить умеет. У нее это получается: борщ у сестры необыкновенно наварист, холодец -- свежайший, пирожки -- пальчики оближешь, компот -- сладчайший, салаты -- чудесные... Не раз думал, как это ей все удается? Ведь зарплата невелика, а других каких-то возможностей нет. Позже понял, что экономная сестра готовится к его приезду заблаговременно, что-то заранее припасет, а как придет, тогда и у них праздник.
...Антон ел да похваливал, а сестре приятно, щеки порозовели, на губах улыбка. Разговор обычный: о жизни, что все так дорого, а в магазинах пусто, и когда теперь поправится; о здоровье, что с годами уходит, заодно посмеялись над недавними проблемами Егора -- ему особенно нравилось вспоминать поход к костоправу; о детях и внуках -- как и чем им помочь? Не забыли родителей -- отцы с войны не вернулись, мать Валентины и Антона умерла и надо бы на кладбище съездить. Егор никак не может перетянуть в город свою мать: случись что -- позора не оберешься. Но больше всего волнуют дети и внуки. Валентина поделилась с братом радостью, что Тамара пообещалась приехать на пару недель, что внучка больше любит дедушку, а внук -- бабушку. У Антона своих проблем хоть отбавляй: год назад выдал замуж дочь и теперь надо помогать молодой семье обустроиться. Сын институт заканчивает, на работу парня надо устроить. Но вот деловые разговоры закончены и стали вспоминать о прошлом. Больше вспоминали Антон с Валентиной, Егор отмалчивался или поддакивал. Положив широкую ладонь на локоть Антона, он вдруг спросил:
-- Ты случайно не забыл, брат, как мы с тобой в половодье на лодке через речку перебирались?
Антону приятно, что Егор братом его назвал. Этот случай он никак не мог забыть. Будучи студентом, Антон частенько наведывался домой или к сестре, чтобы подкормиться, да с собой потом харчишек прихватить. Тот раз до райцентра добрался поездом, а дальше три десятка километров шел пешим ходом по весенней хляби. Ноги промокли, в ботинках хлюпало. Спешил к сестре, думая об одном -- удастся ли перебраться через разлившуюся речку? Хорошо, если мост не залит. Злился на дождь, что шел какой день не переставая, что дороги развезло и не видно ни одной машины или подводы. Знал, что речка в такое время разливается, заполняя талой водой низины и впадины, а бывает, что и выходит из берегов. К обеду Антон подошел к взгорку, с которого открылась панорама села. Вот и дом сестры -- совсем рядом, но мост залит, а по ледяным торосам на тот берег не перебраться. Нужна лодка, хотя и на ней не каждый рискнет в такое время плыть -- долбанет где-нибудь на середине лодку льдина и попробуй потом выберись.
-- Чего молчишь? -- спросил Егор. -- Я ведь тогда и сам немножко перетрусил.
-- А как переживали, -- вспоминала Валентина. -- Ты в письме пообещался, и мы стали голову ломать, как тебя переправить.
Спасибо дед Петр лодку дал, мы ее к себе перетащили, а потом привезли к крайней хате. Там и ждали, думали, что не приедешь, а как на бугре увидели, так Егор сразу лодку к воде потащил: говорит -- пан или пропал. Да-а, вроде вчера было...
-- И половодье, и как перебирались, тем более как встречали, -- все помню, -- сказал Антон и стал вытирать платком повлажневшие глаза. -- Но больше всего запомнились твои, сестрица, теплые шерстяные носки, что надел -- в них так тепло стало. А еще -- лапша на курином бульоне. Для голодного студента -- смак! По сей день помню.
-- Это хорошо, когда помнится, -- сказал Егор, довольный тем, что брат жены не только вспомнил ту непростую в разлив реки переправу, но и не забыл их хлеб-соль. -- Споем, что ли? -- предложил он. -- Давайте мою любимую.
Любимых песен у него несколько. В этот раз запел про пряху. Голос хрипловатый, неторопливый, глаза задумчивы. Он пел, вспоминая мать, сидевшую на скамейке за прялкой в небольшой кособокой избушке с одним оконцем на улицу. Прялка монотонно крутится, поскрипывает, мать что-то поет, чаще про молодую, красивую девушку со своей думой. Егору старательно подпевали Антон с Валентиной. Песня -- раздумье о прожитом и о том, что человека ожидает. Но вот затянула песню Валентина, и тоже грустную, про любовь и тропинку.
-- Куда-а ве-дешь, тропинка длинная...
А и правда -- куда ведет каждого из нас тропа жизни и где она прервется?
VII
Однако засиделся я, пора и честь знать, -- сказал Антон, поглядев на часы. -- Приду, а жена выговор сделает, что опять допоздна пропадал.