Не бросайте бескрылок

После очередной молитвы Валентина неожиданно заснула. В окно светила луна. При свете луны Валентина всегда спала беспокойно.

IV

Заболел Егор. С вечера было все нормально -- даже никаких предчувствий болезни. Наконец-то закончил две рамы. Хотелось как лучше, и у него получилось: работой остались все довольны. Вечером слушал письмо от старшей дочери Тамары. Валентина читала письмо неспешно. Тамара обрадовала, что квартиру могут получить к ноябрьским праздникам. Как не порадоваться за дочь, столько лет помыкавшуюся с семьей без своего жилья. Словом, болеть было абсолютно не с чего. И вот тебе на: утром, а Егор вставал всегда вместе с женой, он еле-еле поднялся. Что совсем расстроило -- правую руку поднять не мог. Егор болел хоть и редко, но уж если приходилось, тогда к нему было не подступиться. Зная слабость мужа, Валентина в такое время была с ним особенно осторожна и старалась ничем не зацепить. В это утро тоже молчала, потому, как только попыталась помочь мужу одеться, -- обиделся. Когда посоветовала перед работой зайти в поликлинику, он негромко заметил, что у самого мозги пока варят. Варят-то они у него варят, а сам места себе не находил. Волнует, что подумает теперь бригадир, когда узнает о его болезни? Тот как на грех получил вчера какое-то задание и попросил придти Егора пораньше. "Вот и пришел, -- удрученно хмыкнул он. -- С больной-то рукой да негнущейся спиной много не наработаешь". Валентина тоже расстроена: с чего вдруг рука у мужа не поднимается? Никак с нервов? -- подумала она. Сказала об этом ему -- психанул. Ушла на кухню и стала готовить завтрак, но и завтраком не угодила. Поковыряв вилкой в тарелке, Егор встал и, кряхтя, начал обуваться. Все у него в это утро не ладилось и сам был такой, что спичку поднеси, заполыхала бы. Жену обидел, дочь Лену, сказавшую что-то невпопад, оборвал. А ведь и сказала дельное -- побереги пап, нервишки, они еще тебе пригодятся.

Хотя Егор это и понимал, а как ответил? "Все учат и учат, будто сам без мозгов". Любимые словечки: без мозгов, без ума... В общем, завелся. Теперь будет все отметать, пока не успокоится.

Наконец вышел на улицу и только там, подышав свежим воздухом, стал приходить в себя. Всегда вот так нашумит, накричит, а потом остынет и сам же потом обо всем сожалеет.

Было еще темно. Легкий морозец побелил лужи, под ногами хрустел ледок. Выйдя из переулка, заспешил к приближавшемуся красному пятну трамвая. Но опоздал. Коротая время, позвонил из телефонной будки бригадиру. Тот его объяснения о болезни воспринял вполне спокойно и даже посоветовал, что в таких случаях мужики обычно друг другу предлагают. А еще сказал, чтобы на работу не спешил и как следует вылечился. Даже посоветовал, что лечение хондрозов и радикулитов у врачей -- дело безнадежное. Вот, если бы попасть к толковому костоправу! Пообещал разыскать знакомого костоправа и попросил перезвонить завтра вечером.

... Очередь к врачу в поликлинике, как всегда, огромная. Пока дождался вызова, чего только не наслушался. Врач подтвердила диагноз: хондроз. Откуда только прицепился? Скорее всего, в сарае застудился, где часто курит и дверь открывает. Время-то подошло не летнее. Врач прописала уколы и таблетки, а также оформила на три дня бюллетень. Домой Егор шел не торопясь и был спокоен: спешить-то теперь нечего.

Валентина мужа поджидала. Пока раздевался, старалась определить, чем закончился его поход в поликлинику. Почувствовала, что утренний психоз с него слетел.

-- Обедать будешь сразу, или Лену подождем? -- спросила тоном обиженного человека.

-- Подождем, ага, -- примирительно кивнул головой Егор. -- Часок можно и повременить.

Стараясь сгладить утренние наскоки на жену, где был только сам виноват, сказал:

-- В общем, бюллетень на три дня всучили. Таблетки прописали, уколы надо поделать. -- Валентина слушала мужа с обидой. Весь ее упрямый, молчаливый вид говорил о том, что она хотя его и слушает, но утренние обиды не позабыты.

-- Шейный хондроз, понимаешь, нашли и еще что-то, -- сморщив лоб, продолжал Егор. -- Нервишки, оказывается, стали ни в дугу.

-- Это я и без твоего врача знаю, -- довольно кисло вставила Валентина. И вновь замолкла, решив больше молчать, пусть муж прочувствует свою неправоту. Ишь, до чего обнаглел! Слова сказать нельзя.

Егор спорить не стал -- ведь так оно и есть. Прервав неловкое молчание, простодушно признался:

-- Зато теперь спокоен -- все по закону. Да, знаешь, позвонил бригадиру, а он мне говорит -- лечись и не ломай голову. Даже костоправа обещал подыскать. Только в голову не возьму -- зачем мне костоправ? Кости целы, они у меня, сама знаешь, в порядке.

Валентина молчала. "Что ни говори, -- думала она, -- а Егор с закидоном. Если ему дать волю, верхом сядет".

-- Ага, вспомнил, -- воскликнул Егор, -- баралгином таблетку-то называют. Ну и укольчики, само собой. Кто-то, видно, приезжать к нам будет. С недельку, а то и больше, придется дома посидеть.

-- Уколы и Лена могла бы делать, -- сказала, скептически посмотрев на мужа, Валентина. -- На красный диплом дочь тянет, уж что-что, а уколы сумеет сделать.

-- А и правда, -- обрадовался Егор. -- Как же это я не допер. Зачем кому-то из больницы к нам мотаться, когда дочь специалист? -- Покачав головой, посожалел: -- Вот только обидел я ее утром. -- Ища поддержки у жены, Егор виновато посмотрел на Валентину.

-- Ты без этого не можешь -- холодно ответила жена. -- Порой как с цепи срываешься, и вот я думаю, кому это надо? -- Но взгляд ее несколько смягчился. Решила с воспитанием мужа кончать, а то как бы не переборщить.

...Уколы и таблетки Егору не помогли. Шею, как и прежде, не повернуть, руку -- не поднять. Опять занервничал. Вспомнил, что надо было бы бригадиру позвонить, тот же обещал костоправа найти. Поругав себя за забывчивость, оделся и поплелся звонить к телефонной будке. Бригадир слово сдержал и дал адрес костоправа, но предупредил, что к Лёне (его бывшему сослуживцу) надо непременно найти подход. Человек он занятый и к тому же большой матершинник. Сказал также, что такса за услугу у Лёни небольшая и для всех одна -- пятнадцать рублей. Получив инструктаж и пообещав бригадиру магарыч, Егор ближе к вечеру оделся потеплее и поехал к Лёне-костоправу.

Когда за мужем щелкнула калитка, Валентина присела на стул и, глядя в окно, задумалась. Вспомнилась свадьба, потом -- как с Егором строились, а им завидовали, как в город переезжали. К городу так и не привыкла, все тут не так, как в деревне. Если б не болезнь, ни за что из села не уехала. Когда недавно на работе у Егора стали по шесть соток давать, упрашивала его их взять или вообще купить поближе к городу какую-нибудь хатенку-развалюху, а потом ее переделать. Но чтобы непременно был свой огород. "Поизносился я, -- молча передразнила мужа. -- Какой смысл?" Как это какой? Дело идет к пенсии, попробуй прожить на пенсию по нынешним-то временам и ценам. Уж был бы сам городской... Ведь деревня деревней, к тому же и без образования, а туда же... "Хватит, нажился в грязи, хочу пожить по-человечески". Долго еще Егору доставалось за глаза от Валентины. Потом мысли повернулись в его защиту. Уж не такой он и плохой. Зарплату до копейки отдает, к пьянчугам не прилипает, а хозяин -- каких поискать. Куда ни глянешь -- все его рук дело. Хотя бы вот эти, асфальтовые дорожки во дворе и перед домом. Неблизко возил на тачке содранные с дороги пласты старого асфальта, потом их растапливал и уложил асфальт в приготовленные из металлических уголков формы. Как же все были довольны! И вообще, когда муж работает -- не нарадуешься. А с земелькой она его со временем утолчет, надо только выбрать момент поудобней. Земля нужна, без нее что за жизнь? К сватье как приедешь да повкалываешь на огороде, а у нее есть где развернуться, слов нет -- устанешь, а вот голова -- не болит. Зато в городе все время сидит на таблетках. Нет, он должен ее понять... А то поизносился, нет, муженек, рано еще...