Не бросайте бескрылок

Пока прошли да растолкались, Воронов Мошневой рассказал, как недавно в районе молодой парень пропал, а когда все проверили, -- он у родителей скрывается, в армии не хочет служить.

-- Дочь -- не парень, ей в армии не служить, -- зло фыркнула старуха.

-- Не понимаю, чего попусту шебуршить! -- всплеснул руками Перов. -- Порядок есть порядок, проверим и уйдем. Нам тоже недавно генерал на планерке рассказывал, как муж жену свою убил, закопал во дворе, а потом начал отправлять во все концы жалобы, что плохо ее ищут. Ну и нашли -- так дровами могилу заложил, что никогда и не подумаешь.

-- А я никуда не писала.

-- Какая разница: писала не писала, на нас-то жаловаться собираешься!

-- Все-все, кончаем разговоры, -- отрезал Жихарев. -- Не будем время терять. -- Посмотрев на молчавших понятых, показал где им сесть и откуда наблюдать за работой следственно-оперативной группы. Перову и Никитину махнул рукой, чтобы тоже приступали, а сам занялся старухой и внуком. Вопросы сначала обычные: фамилия, имя, отчество, год и место рождения, а потом -- касающиеся Тамары. На первые вопросы Мошнева хотя и неохотно, но отвечала, зато едва речь зашла о пропаже дочери, замкнулась. Глядя на бабку, молчал и внук.

Перов подошел к Жихареву, что-то шепнул ему на ухо, и тот согласно кивнул. Повернувшись, эксперт позвал рукой Никитина и они вместе вышли в коридор. Закрыв дверь, Перов негромко сказал:

-- Я попросил Жихарева, чтобы с полчасика нас никто не отвлекал. На всякий случай постой у двери. Как скажу, выключишь свет.

Достав из сумки заправленный люминолом распылитель, Перов оглядел коридор, потом открыл дверь в ванную и тоже осмотрел все. Скомандовал:

-- Выключай, и сюда никого, понял? -- Щелкнув выключателем, Сергей прислонился спиной к двери и почти сразу услышал, как, нагнувшись, Перов начал пшикать люминолом из пузатенького разбрызгивателя "Росинка". Вначале побрызгал пол, потом прошелся по плинтусам, сбрызнул обувь под скамейкой и висевшую одежду. Закончив в коридоре, то же самое проделал в ванной и туалете.

-- Ну вот, -- бормотал Перов себе под нос, -- скоро сопельки, да плевочки разные, а может, и разлитый по неосторожности компотик засветятся точечками-свечками. А может, заблестит большой лампадой кое-что и похлеще, чем черт не шутит.

"Все-то у Перова нежно и ласково: "плевочки", "сопельки", "компотик", -- подумал Сергей. -- Хорошо, что в отделе есть такой человек". Его же, Никитина, задача пока никого не впускать.

Выйдя из ванной, Перов несколько раз брызнул на обувь и одежду и стал разглядывать место, где только что прошелся с люминолом. Сергей тоже заметил появившееся в разных местах голубоватое свечение. Только хотел сказать об этом Перову, как услышал предостерегающий шепот:

-- Тс-с-с, Никитин, помолчи. Лучше запоминай, где светится. Тут, похоже, не компотом пахнет. Подай мел, он на сумке лежит, я кое-что кружочками обозначу. Ага, ага, вот так-то будет лучше... -- Вновь вошел в ванную комнату, и Сергей услышал: -- Ай-яй-яй, ай-яй-яй, вот это фейерверк, да-а! -- Выйдя из ванной, велел: -- Включай свет, хитрец-мудрец, хватит в темноте стоять.

Никитин щелкнул выключателем, не поняв, при чем тут "хитрец-мудрец". Может, шутит, он ведь любитель пошутить.

Бурых засохших пятен было много как в коридоре, так и в ванной. Перов делал аккуратные соскобы, помещал их в пакетики и передавал Сергею. Из-под скамейки вытащил обувь, она тоже в темноте светилась, особенно та, что стояла ближе к ванной. Несколько пар Перов поставил на скамейку. Когда за дверью раздались громкие голоса Мошневой и Воронова, Перов попросил Никитина "подежурить" еще. Он не хотел, чтобы бабка видела их работу. Потом быстро сложил в сумку разбрызгиватель, пакеты и затер меловые кружочки тряпкой. Разогнувшись, посмотрел на Никитина далеко не веселыми глазами.

-- Вот такие-то дела, умник-разумник, кудесник-чудесник!

Сергей опять удивился: ну при чем тут "умник-разумник"? Спросил:

-- Что-то серьезное?

-- Скорее всего. Ей-Богу, не думал-не гадал, -- вздохнул Перов. -- Помолчав, добавил: -- Бабуля нас пускать не хотела. А собственно говоря, почему? Чего боялась? А-а, то-то же.

-- Ну со мной она вчера вообще разговаривать не стала. Думал, и сейчас не пустит, однако открыла...

-- Вот-вот, грамотей-чародей. Как мне кажется, это все не случайно.

-- Да никакой я не грамотей! -- вспылил Сергей, наконец-то сообразивший, что Перов его культурно подковыривает за недавнее бахвальство познаниями в криминалистике. Додумался же ляпнуть про пятерку: вот и учись теперь уму-разуму.

-- Не кипятись, Никитин, не видишь, что шутю? -- заулыбался Перов. -- У нас ведь без шутки нельзя: такая уж специфика работы. Иногда глаза б не глядели, а приходится не только разглядывать, но и выводы разные делать. Теперь-то кумекаешь, почему шутю -- "знахарь-пахарь", "ворожей-предсказатель"? Ничего, привыкнешь! -- Взяв туфли и зимние женские сапоги, стал со всех сторон их рассматривать.

-- Это уж точно не на бабкины корявые ноги. Ей и попроще подойдут. А вот и бурые пятнышки между сборок голенищ, видишь? Только тс-с-с, -- прижал он палец к губам. Вглядевшись, Сергей кивнул головой. -- Скорее всего, сапожки дочкины. В чем же тогда уехала, а? Надо спросить. О пятнах пока молчок, слышишь? Ладно, открывай дверь, и начнем осмотр с другого конца.

-- Сейчас открою, только мне надо с вами посоветоваться насчет одного дела. -- Приглушив голос, Сергей пояснил: -- насчет топора.

-- Какого еще топора? -- не понял Перов.

-- А разве не знаете? -- удивился Сергей. -- Тогда, может, выйдем на площадку?

-- Если надо, выйдем, заодно и покурю, -- пожал широкими плечами Перов.

Вышли, но дверь закрывать не стали. Перов закурил.

-- Так что за проблема?

-- Любовник пропавшей дочери, -- начал негромко Сергей, -- говорил, что мать грозила ей топором. Надо б как-то у нее спросить, насчет топора.

-- Ах, вон что! Значит, как поудобней об этом бабку попытать?

Сергей кивнул.

-- А сам не додумался?

-- Что-то не получается.

-- Вообще-то лучше вначале его самим поискать, а уж если не найдем, тогда тактично намекну: так, мол, и так, Антонина Андреевна, надо осмотреть чердак, да лаз гвоздями забит. Нет ли случайно у вас топорика? Сам спрошу, доверяешь, хитрец-мудрец?

-- Вам да. -- Сергей не обратил внимания на присказку Перова.

-- Вот и отлично, тогда пошли.

-- ...Мошнева, по-видимому, подозревала, что приход милиции к ней был не случаен, -- поделился своими впечатлениями после осмотра квартиры Жихарев. -- Потому и сидела как на иголках.

Да, общаться с нею было не просто. На вопросы о пропаже Тамары отвечать так и не стала. Если вопрос Жихарева или Воронова ей не нравился, ссылалась то на болезнь, то на плохую память или старость. Но все-таки подтвердила, что отношения с дочерью у нее были плохими. Чего тут скрывать, если работники милиции уже опросили всех соседей и побывали на заводе, куда сама жаловаться на дочь приходила. Внук молчал. Вид у него был неважный: личико желтое, глаза испуганные, будто в них застыла какая-то большая боль, весь дерганый, неспокойный. Отвечал неохотно. Если говорил что-то "не так", бабка тут же его обрывала. Несколько раз Мошнева порывалась встать и посмотреть, чем занимаются милиционеры в коридоре, но Воронов ее придерживал, а Жихарев подбрасывал очередной вопрос.

Появились Перов с Никитиным. Перов держал в одной руке женские туфли, в другой зимние женские сапоги. Спросил у Мошневой:

-- Чьи это туфельки, Антонина Андреевна? -- Та долго моргала подслеповатыми глазами, потом недоверчиво посмотрела на добродушно улыбающегося Перова, не понимая, зачем дались ему эти туфли.

-- Тамарины, чьи же еще, -- ответила наконец и повернулась к сторону внука.

-- Ясненько, а сапоги?